– Он мне не нравится, – твердо сказал Брист, – я смотрел его тетради. Не предупреждал, конечно, об этом. Сам зашел и полистал, когда все были на завтраке. И мне кажется, что Альберт что-то сильно недоговаривает относительно своего истинного происхождения и относительно причины, по которой он здесь. И снова и снова я вспоминала о том, как встретила его разгуливающим поздно по замку в полном одиночестве. А еще о том, как он порой на меня смотрел. Стало неприятно. И светлая комната, застывшая в деревянном кружеве, уже не казалась такой совершенной, как раньше. Невольно понурившись, я пробурчала: – Почему бы вам самому не спросить об этом у Альберта? Брист хмыкнул. – Какая ты все-таки наивная девочка, Ильса. Если Альберту есть что скрывать, он никому и никогда это не расскажет. – А почему вы думаете, будто он что-то скрывает? – А как он отвечает на практических занятиях? – вопросом на вопрос ответил наставник. Я развела руками. – Очень хорошо он отвечает. Он все учит назубок. Брист усмехнулся, сложил руки на груди и присел на край стола, буквально сверля меня взглядом. – Учит назубок, говоришь? – Да, – твердо ответила я. Стало обидно за Альберта. Даже если он и ходит по замку поздними вечерами, это еще не повод считать его лгуном. – Милая Ильса, – тихо сказал Брист, – будь осторожна с Альбертом еще больше, чем с ар Моришем. Вся беда в том, что из его тетрадей следует, что он почти не пишет конспектов. Он ведет их крайне небрежно, понимаешь? – Но он всегда отвечает прекрасно! Лучше всех! Как будто… ему ничего не стоит выучить все за ночь, – возразила я. – В том-то и дело, – Брист добродушно улыбнулся, – в том-то и дело, девочка. Он не может отвечать так хорошо, если так плохо ведет тетради. Идем, я провожу тебя до твоей комнаты. Я открыла было рот, чтобы возразить, напомнить, что меня за дверями кабинета ждет Альберт, но вовремя прикусила губу. Надеюсь, Альберт не обидится… А мне – мне и в самом деле не стоит ходить одной по замку Бреннен. – И вот еще, – уже подходя к дверям, тихо сказал Брист. – Не связывайся с Клайсом. Все знают, что он большой поклонник женской красоты, и я, в общем, только добра тебе желаю, но… не нужно, поверь. – Это из-за мастера Шиниас? – не удержалась я. – И из-за нее тоже. – Брист криво усмехнулся. – Идем, Ильса. От тебя сплошные сложности. – Я не виновата. – Конечно же, нет. Я поняла, что краснею. Сейчас… придется пройти мимо Альберта, который меня ждет. И что я ему потом скажу? Мол, наставник сказал, что ты странный и что стоит тебя избегать? Но, к моему удивлению, Альберта за дверью не оказалось. Лишь пустой серый коридор, гулкие звуки наших шагов. Я повернулась к мастеру Бристу – он был задумчив и мрачен. – У вас очень красивый кабинет, – сказала я, – можно мы будем заниматься там? Мне… очень понравилось. Брист пожал плечами. – Конечно, Ильса. Как скажешь. * * * …Я рассмеялась вслух, когда снова оказалась на дорожке, ведущей к дому с розовыми кустами. Ночь пахла разнотравьем, в темноте что-то непрестанно шуршало и шелестело, но мне совершенно не было страшно: всего несколько широких, решительных шагов – и я распахиваю знакомую дверь, и перед глазами привычная комната. Огонь трещит в камине, облизывая коленца, старинные книги с позолотой на корешках раскиданы по столу, а дальше, у окна – Винсент. Молчит и улыбается, глядя на меня поверх стеклышек очков. И в руке кубок, который растворяется в воздухе сразу же, стоит только переступить порог. – Винсент! – выкрикнула я. Его лицо на миг сделалось взволнованным, даже испуганным, он торопливо шагнул навстречу, огибая стол, а я… я попросту свалилась в его объятия, обхватила руками за туловище, прижимаясь головой к груди. – Винсент… – Что, маленькая? – Его пальцы зарылись в волосы, с силой вжимая меня в себя и уже не давая отстраниться. – Я… я испугалась. Думала, с тобой что-нибудь стряслось. Прошлую ночь… почему ты не позвал? – Прости, – легкая, едва ощутимая горечь, – я был занят. Опомнившись, я дернулась, стараясь отстраниться, поняла, что краснею. Ну надо же? Что это я вытворяю? Нет-нет, нельзя. Винсент мне не друг, не брат… и, уж конечно, не жених. Просто… человек, который мне помогает. Которому было скучно до того, как я ворвалась в его прибежище. Мне показалось, что на миг он еще крепче прижал меня к себе, а потом так же быстро отпустил, разжал руки. – Ну-ка, дай на тебя посмотреть, – и, все еще удерживая за плечи, заглянул в глаза. А я – в его, светлые, серые. Сколько в них тепла. И я чувствовала, как это тепло обволакивает меня, усыпляет бдительность и внушает странное чувство защищенности. – Ты выглядишь взволнованно. – Его взгляд скользил по моему лицу, а мне мерещилось, что в эти же самые мгновения он меня гладит пальцами – по векам, по лбу, по щекам, по губам и подбородку. – Ты выглядишь так, как будто у тебя много новостей. Я тряхнула головой, пытаясь прогнать это сладкое наваждение, и все же сделала шаг назад, окончательно восстанавливая дистанцию. – Новостей и в самом деле много. Но я испугалась. Думала о тебе. Винсент, деликатно коснувшись моего локтя, подвел меня к креслу и усадил. – Мне приятно. Я… тоже думал о тебе, Ильса. Я не мог не думать. Переводя дыхание, я рассматривала его. Все же Винсент был красив этакой неброской и строгой красотой. Черты лица правильные. Пепельные волосы собраны в короткую косичку, лоб открыт. Единственное, что выдавало возраст, – это глубокая вертикальная морщина меж темных бровей, но даже так он не выглядел старым. Такое впечатление, что он несколькими годами старше меня, не более. И руки его… такие красивые, холеные, запястья неширокие, сквозь кожу видны синие веревочки вен. А он тем временем уселся на свое привычное место, сложил пальцы шалашиком и уставился на меня, не переставая чуть заметно улыбаться. – Рассказывай. Мне очень хочется послушать. И тут, вспомнив все предшествующие события, я приуныла. Нам ведь… серьезный разговор предстоит. И – клянусь Всеми! – будет жаль, если этот серьезный разговор поломает тот узенький мостик доверия, что мы выстроили друг к другу. Но задать вопросы все же стоило. – Мне кто-то подбросил под кровать розу, – сказала я, не спуская глаз с Винсента. Он лишь невозмутимо поправил белоснежную манжету. – Что ж, наверняка это очень приятно, когда тебе подбрасывают розы. Мне никто розы не дарил. – Это… ты сделал? – Невольно хмурясь, я пыталась хоть что-то прочитать в его глазах. Но – бесполезно. – А чего бы тебе хотелось? – прищурился Винсент. Я сцепила руки на груди. – Не шути! Пожалуйста, не шути. Мне не до шуток. У нас недавно убили девушку, и я боюсь… а вдруг убийца так метит следующую жертву? Он пожал плечами. – Нет, Ильса. Не убийца. Не надо бояться. Это моя роза. Вместе с этими словами внутри меня как будто взметнулся горячий вихрь. Как там Альберт сказал? Он бы подарил такую розу той девушке, которая бы ему очень нравилась. Но я… но Винсент… Разве между нами что-то может быть? К тому же он – здесь, а я – там. – Ты покраснела, – с удовольствием произнес он, откидываясь на спинку стула. – Но я… не понимаю. Да, не понимаю! – И, расхрабрившись, спросила в лоб: – Почему тогда ты меня не разбудил? Получается, ты можешь бывать в мире живых? – Это был не я. Прости, будь это я, то непременно разбудил бы. В ту ночь у меня были иные дела. – А кто тогда? И, внезапно догадавшись, я передернулась. – Это была хорша, да? – Я не отпускала его взгляд. Пусть лучше скажет все сейчас. Правду. Так будет легче и лучше для нас двоих. – Нет, не хорша. – Винсент задумчиво почесал щеку. – Это был, хм, своего рода эксперимент. Я пытаюсь научиться незаметно выбираться поближе к тебе. Ну и вот, решил пока передать по тропе розу.