– А Геб? Хорша, которая оказалась в замке и убила Геба? А потом гонялась за ар Моришем? Это ведь тоже твоих рук дело? Я и сама не понимала, отчего так разволновалась, отчего в груди печет, а перед глазами все размазывается. Память хорошо хранила однажды увиденное: Геб без половины лица, а там, где она была, крошево костей и такая яркая кровь… – Ильса… – Ответь, пожалуйста! – взмолилась я. – Ты знал, что со мной творится что-то неладное, и послал хоршу разобраться? И, значит, это ты выкинул меня вместе с наставниками, когда они бились с чудовищами Долины? Это ты был на холме? Теперь я уже точно знаю… ты и есть князь Долины, да? Винсент резко поднялся, упираясь ладонями в столешницу, и посмотрел на меня как-то зло. В глубине серых глаз стремительно разгорался пожар, алые отблески, какие я однажды увидела в глазах лекарши Фелиции. – А если и так, то что? – Его голос неожиданно стал очень тихим. – Что я должен был делать? Позволить хоршам сожрать и тебя, и тех идиотов, которые считают, что могут разгуливать по Долине Сна? Или позволить тем подонкам надругаться над тобой? – Все-таки князь… – Мой шепот смешался с треском дров в камине. Как-то вмиг я почувствовала себя совершенно обессиленной, выжатой досуха. Встала и оперлась руками на спинку кресла. Нет, что-то такое я подозревала с самого начала, но не ожидала, что правда окажется такой… горькой, удушающе жаркой. – Ильсара, – он стремительно выбрался из-за стола, приобнял меня за талию, – тебе нехорошо? Так заботливо, так взволнованно заглядывая в глаза… И я не знала, что и ответить. Обвинить в том, что он меня обманывал? Так ведь не обманул, ни разу. Обвинить в том, что защищал – так, как счел нужным? Тоже глупо. Мне просто нужно было посидеть спокойно и осознать… что друг, к которому я так привязалась, в самом деле оказался князем Долины Сна. Тем самым, о котором шепчутся по углам, который то спит, то просыпается, и так будет всегда… Интересно, а кто тогда та девушка с портрета? И почему он так не любит вспоминать сестру? Винсент снова усадил меня, сам же остался стоять, нервно постукивая пальцами по спинке кресла. – Почему ты молчишь? – зло и требовательно спросил он, глядя куда-то в сторону. – Разве то, что ты узнала, что-то меняет? Или для тебя меняет все? Ну вот ты узнала, с кем видишься каждую ночь. Да, меня называют князем Долины. И что теперь? Что, Ильса? Я невольно поежилась. В голосе Винсента натянутой струной бился гнев. Я вздохнула. И все-таки… все-таки этот разговор ни к чему не привел. Не нужно было задавать все эти вопросы… Пусть бы я по-прежнему находилась в счастливом и глупом неведении. Так легче. Корова не знает о том, что умрет под ножом мясника, и оттого совершенно счастлива. – Я не знаю, – прошептала я, – честно, не знаю. Для меня… И все же набралась храбрости и заглянула в собственное сердце. Ответ был там, и он был вполне очевиден. – Для меня ничего не изменилось, но… это так странно… и ты… вернее, хорша, убила Геба… – Если бы я мог прийти туда, то я бы убил его сам. И того, второго, который успел удрать до того, как хорше отрубили голову. Винсент по-прежнему стоял рядом. Я посмотрела на него, пытаясь поймать взгляд, – уж не знаю, зачем. И он… выглядел так одиноко. И совершенно беззащитно. Князь Долины – беззащитен передо мной. Какие глупости. Сама не зная зачем, я нашла его руку и пожала. Он в ответ мягко сжал мои пальцы, покачал головой и сказал хрипло: – Честно говоря, мне не очень хотелось, чтобы ты об этом узнала так. Да и вообще не хотелось, чтобы ты узнала. – Что тебя держит в Долине? Ты в плену у духа Сонной немочи? – Не думаю, что это плен, – он все еще не отпускал меня, мягко массируя кисть подушечками пальцев, – скорее, одолжение… Договор, сделка. И глянул так пронзительно-остро, что мое несчастное сердце подпрыгнуло в груди. – Что ты теперь будешь делать? – Он взял мою ладонь уже двумя руками. – Что решишь? – А что я могу решить? – пожала плечами. От прикосновений Винсента по мне разбегались волны тепла и подозрительно теснило дыхание, – я… – Не будешь больше приходить? – уже едва слышно спросил он. – Тогда разбей мой кулон, потому что просто так я с тобой не расстанусь. Я не хочу… чтобы ты исчезала. Среди живых у меня больше никого нет. Я уже и забыл, как это, когда кто-то есть. – Я не буду разбивать кулон. – Слова почему-то застревали в горле, и в груди было больно. Так больно, словно кто-то обмотал сердце нитками и теперь за них дергал. – Я не исчезну. Но ты… объясни, зачем я тебе. Тебе просто стало скучно, да? – Ильсара… Он склонился надо мной, не выпуская моих рук, потянул к себе. Пришлось подняться на ноги, и я замерла, глядя в серые глаза князя Долины. – Я скажу тебе, но не здесь. – А где? – Губы не слушались, от напряжения начало потряхивать. – Пойдем, покажу. И совершенно неожиданно он привлек меня к себе, притиснул щекой к своему плечу. Я ничего не успела сделать, когда пол под ногами куда-то провалился, и нас понесло, потянуло вверх, прямо сквозь крышу, которая оказалась не более чем густым облаком. Вверх, в чернильное небо с бороздками серебристых облаков. – Я сплю? – Спишь. – Но это… – Знаю, похоже на то, как вы перемещаетесь по Долине. Но сейчас ты спишь, ты – сноходец, и тебе просто снится, как ты летишь сквозь мир духа Сонной немочи. Это было невероятно – мягкие объятия убаюкивали, и я могла заснуть. Странно, но заснуть внутри собственного же сна. И еще меня бережно прижимал к себе мужчина, который оказался князем Долины. Или же мне просто снилось, что он – князь Долины, а на самом деле он кто-нибудь еще. Я начала путаться, но голос Винсента вытянул меня из паутины мыслей. – Посмотри. Тебе нравится? Мягкая почва ткнулась в подошвы, я не удержалась и уже сама ухватилась за него. Огляделась. Великие духи! Мы стояли на крошечном островке, не больше двух шагов в поперечнике. Ноги вязли в мелком песке. А вокруг – только бесконечные волны, аспидно-черные, глянцевые. Лижут с тихим шелестом островок, и в них бликами отражается небо, где нет луны, но которое все равно чуть светлее, чем вода. – Я люблю это место, – тихо проговорил Винсент. – Я его создал для себя, потому что оно напоминает мне о настоящем море. И посмотрел вдаль, улыбаясь. В его улыбке была смертная тоска и стынущий вопль – по всему живому, тому, что осталось в другой жизни. Я осторожно погладила его по щеке. Как ему помочь? Как поддержать? В те мгновения я ощущала его боль, острую, режущую, безжалостную. Правда была в том, что Винсент и хотел бы вернуться, но… не мог. – Красиво, очень, – шепнула я, страшась разрушить волшебство момента, эту пугливо замершую ночь. Подумала и добавила: – Но не сравнится с настоящим морем. Настоящее море пахнет по-другому. И волны бегут веселее. Взгляд Винсента медленно переполз на мое лицо. Руки… он продолжал обнимать меня за талию. И это было странно и непривычно, но… совсем не страшно. – Я знаю, – сказал он, – настоящее море куда лучше. Но я почти забыл, какое оно, это море. Скажи, Ильса, если… если я захочу вернуться, ты в самом деле меня будешь ждать? Раньше ты уже говорила об этом, но раньше… я спрашивал не о том. Теперь все по-другому. Он что-то сделал со мной. Да, точно. Очаровал, овладел моей волей. Потому что я стояла и не могла ни заговорить, ни отвести взгляд. Губы пересохли, и я невольно облизнула их. – Как это – по-другому? – выдохнула едва слышно. – Чего ты хочешь? Зачем я тебе? – Ты не понимаешь? – Кажется, мои вопросы его позабавили. – Разве у тебя… никогда ничего подобного не было? – Чего – не было? У меня появилось чувство, что я бреду куда-то по трясине и с каждым шагом все дальше и дальше ухожу от твердой почвы. Этот разговор… Куда он мог завести меня? Или… нас? – Попробую объяснить, – прошептал Винсент. Он наклонился ко мне, его ладонь осторожно скользнула к моему затылку. Я невольно уперлась локтями ему в грудь, но… Он просто наклонился, и я почувствовала его горячее дыхание на моих губах. Сперва – дыхание. Потом – осторожное, мягкое прикосновение. А Винсент… начал словно перебирать мои губы своими. Так тягуче-медленно, неторопливо, словно пробовал меня на вкус. Потом чуть надавил, принуждая разомкнуть губы, и поцелуй как будто стал глубже и… вкуснее. Винсент… Сладкая слива. Так странно. Так приятно. И – меня как будто ледяной водой окатили. Я оттолкнула его, едва не свалилась в воду. – Зачем ты так со мной? Я же… я никто, девка из деревни. Но это не значит, что я… такая! Последнее я выкрикнула Винсенту в лицо, а он, ошарашенно выслушав мою гневную тираду, вдруг расхохотался. – Что? Что смешного?! Я в отчаянии огляделась. Ну надо же! Я в собственном сне, посреди моря где-то в Долине Сна, и мне не выбраться, пока князь меня не изволит отпустить. А он и не собирается отпускать, ржет как конь. Даже слезы вытер рукой, а другой рукой меня за рукав придерживает. Наверное, чтобы не утонула ненароком. – Ильса-а-а-а, – протянул он, чуть успокоившись. – Такая – это какая? – Ну… – Я задумалась на миг. – Такая – это доступная! Так вот, я не такая! Хоть и из деревни. – Успокойся. – Он снова сгреб меня в охапку. – Конечно же, ты не такая. Ты – моя радость. И утешение. Если бы ты знала, как долго я мечтал о том, что когда-нибудь… Что у меня появится кто-то, кто будет меня ждать… там. Это важно, когда кто-то ждет, понимаешь? Я поежилась в кольце его рук. На самом деле мне было очень уютно и спокойно. Щекой я чувствовала полотняную рубашку и край бархатной жилетки. Одежда Винсента немножко пахла лавандой, и от этого тонкого аромата чуть-чуть кружилась голова. И на губах остался его вкус, неожиданно пряный и сладкий одновременно. Разве могут быть такими вкусными губы у мужчины? Я не знала этого раньше.