— Ах, ты! — завопила галёрка. — Мы тебя порежем на ремни! Шайбу! Шайбу!!! Шоу продолжалось… Студия едва вмещала всех зрителей. — Помочь? — подошла гримёрша, когда Ирина вернулась в гримёрную после окончания шоу. — Вы так похудели после Парижа, Ирина Кузьминична. — Не зря, значит, съездила, — кивнула Ирина. — Лера, это с вашей легкой руки все меня зовут Кузьминичной? Прекратите же, наконец… Лера Веселова подмигнула: — Нам велено. — Кем? Что за сюрпризы? А если я вас всех попрошу называть меня просто Ирой? — Ирина встала и оглядела всех присутствующих. — Просто Ира, так просто Ира, — быстро согласился стилист Сосо. — Ну что?! Будем обмывать первый эфир? — Всем быть в кафе через десять минут! — Кирилл Мамутов встал с кресла, в котором задумчиво сидел всё шоу, поправил галстук и вышел. — Я ушел. Жду всех внизу! По седьмому этажу телецентра навстречу бригаде шоу «Ультиматум» плыла женщина-фреска Тамара Жилянская. Рядом неторопливо шёл совладелец Телеканала Ким Магомедович Хазаров. — Всё хорошо? — спросила Жилянская, поправив пепельные волосы. — Всё хорошо, — улыбнулась Ирина. — Шоу удалось. Идём в кафе праздновать! Жилянская нервно кивнула, и супруги направились по ступенькам к внутреннему офисному лифту. Ирина оглянулась на них и споткнулась, с укором посмотрев на свои новые туфли из Парижа — из жатой телячьей кожи. В коридорах телецентра было не протолкнуться. — Ир, это твоя лучшая роль после шоу «Обмана»! — кто-то потрогал её за плечо. Напудренное лицо известного телеведущего Андрея Французова с Первого канала глядело на Ирину. — Как тебе удалось снова выиграть кастинг, а? — сверкнул он ярко-голубыми линзами. «Кастинга не было!» — хотела ответить Ирина, но промолчала. — Наши пошли в кафе, хочешь присоединиться, Андрюш? — миролюбиво предложила она. — Надеюсь, что будет весело. — Я пить бросил вчера, — вздохнул Французов. — Слушай, а хочешь, я тебя в свое шоу приглашу?.. — Валяй, — Ирина кивнула. — А тема? — Безответная любовь, — махнул подбородком Французов. — Тебе-то это не грозит, звезда! — И не говори, — кивнула Ирина и они вошли в кафе. Через час всё закончилось… Ирина вышла из телецентра и села в маршрутку. В сером жакете, чёрных джинсах и без грима она была похожа на стандартную москвичку, у которой дома — ребенок, муж и аквариум. Дома на кухне мама пила чай с халвой, Пашка уже спал, Яков только собирался… — Мам, мы пол-Парижа съели! — кивнул он на обгрызенный шоколадный Париж на столе в углу детской. — Но тебе ещё хватит, там ещё три улицы остались… Обещай, что больше не поедешь в Париж! — сжал её в объятиях сын. — Пока нет, спи, Яшка, — поцеловала его в нос Ирина. — Никуда от вас не хочу! — Мам, ма, а когда мы к папе поедем, ма?.. — Яшка сел на кровати. — Ты обещала, ма… Помнишь?.. — Вот заработаю денежек, — произнесла привычную фразу Ирина, — и съездим, Яш. — Ладно, — сын вздохнул и закрыл глаза. Выключив ночник, Ирина прислушалась — Пашка посапывал громче, чем Яшка, она тихо вышла из комнаты и прикрыла дверь. — Я зайду, Полина? — набрав номер, спросила она. — Так поздно?.. Лучше не надо. А что случилось? Ладно, — проворчала Байкалова и положила трубку. Ирина вызвала лифт и прислушалась, где-то с мягким урчанием работал кондиционер. Дверь в квартиру Байкаловой была не заперта. — Полина, вы где? — открыв дверь, позвала Ирина. — Я принимаю сильное успокоительное для женщин после сорока лет — конфеты! — откликнулась с кухни Байкалова. — Дверь закрой и иди сюда, вместе успокаиваться будем. На кухонном столе были расставлены пять открытых коробок с шоколадными конфетами, на подоконнике сидела писательница и ела эти самые конфеты горстями. — Присоединяйся, — пригласила она. — Мне не до конфет, — призналась Ирина, усаживаясь напротив. — Понимаете, я не могу его видеть и хочу уйти с Телеканала. — У Хазарова что, такая нереальная харизма? — ставя чайник на плиту, проворчала Байкалова. — Может, он гипнотизер? Ему бы в цирке выступать… Не смотри на него и всё сойдет на нет, ведь люди проникают друг в друга глазами. Это всем известно! — и Байкалова достала еще одну коробку конфет. — Грильяж… Чего морщишься? Зубы болят? Ира зажмурилась и покачала головой. — Чего ты там говорила, что собралась уйти с Телеканала? — разливая чай, спросила Байкалова. — Шутишь? — Почему? — Ирина гипнотизировала плавающие в чашке чаинки. — Что я работу себе не найду? — А вот и не найдешь, — тихо сказала Байкалова. — Такой точно не найдешь никогда! Где все те, кто ушел с телевидения? — А чёрт их знает! — Вот именно! Россия — кладбище талантов, — Байкалова скрипнула зубами. — Ира, я тебя прошу, вспоминай хоть иногда свой первый день приезда в Москву. Тебе было до любви тогда?. Сколько денег у тебя было в кармане? Неужели, забыла?.. — Нет, мне было не легче, я была готова на всё, но сегодня мы поздоровались, он сказал мне несколько дежурных фраз, и всё, Полина! Всё, — Ирина всхлипнула. — Нет, надо что-то делать… Наваждение какое-то, он только что женился, вдобавок, у него рухнул дом, на днях он хоронит свою тёщу, а я не могу без него жить, — Ирина вытерла слёзы. — Вдобавок дочки Хазарова до сих пор не найдены. Байкалова задумчиво пила чай и молчала. — Тебе легче? — спросила она, когда Ирина, выплакавшись, собралась уходить. — Да. — Вот, я же говорила, что конфеты — это самое лучшее успокоительное! — хмыкнула писательница. — А еще знаешь что?.. Закрути, как можно быстрее, головокружительный роман! — Хорошо, — кивнула Ирина. — Только я никого не вижу рядом… Вообще никого, ни одного мужчину! Где они? «Что с ней с самой-то? — вдруг подумала Ирина. — Конфетами успокаивается». МЕДИУМ Хазаров завязал шнурки и посмотрелся в зеркало, потом снова на шнурки, в зеркало… на шнурки — и так несколько раз. В голове шумело, в глазах плясали черти. «Опять давление, — подумал он. — Надо лозап выпить!» — Я приеду позже, — Тамара Жилянская незаметно подошла и чмокнула Хазарова в лысину. — Обедаем сегодня где?.. Хазаров обнял супругу и вздохнул, выходя, он обернулся. Тамара самозабвенно махала ему рукой и улыбалась. «А у неё хорошее настроение, — подумал он. И еще он подумал: — Зря она перекрасилась в пепельный цвет». Из Чигасово он поехал на улицу Мечты. Пройдя в арку старого дома с жёлтыми осыпающимися барельефами, Хазаров протиснулся в узкую дверь в ремонтируемом торце здания. Помещение было похоже на приемную затрапезного ЖЭКа, к тому же пахло конденсатом горячей воды и пылью, которая скрипела на зубах. На двери в конце коридора был повешена стрелка-указатель — МЕДИУМ. Ким постучался и вошёл, оказавшись в комнатке со стульями и секретаршей. На стульях сидели три задумчивые женщины с вопросительным выражением лиц. — Мужчина, вы!.. Пройдите к медиуму, — раздался резкий, как у осенней вороны голос. «Ему срочно нужно менять секретаршу!» — Хазаров поморщился и выронил газету, которую читал. — Ну, идите же, — покачала головой одна из женщин. — Ох-ох-ох, как долго… Ким толкнул дверь и оказался в светлой комнате. Вся мебель в ней была разных оттенков голубого цвета, а на кушетке у окна сидел неприметный человек невыразительной наружности. — Здравствуйте, Ким Магомедович, — произнёс медиум и кивнул на жёсткий стул напротив. — Присаживайтесь. Хазаров сел и рефлекторно вздрогнул, встретившись глазами с медиумом и поразившись их бесцветности. — Окажете мне услугу? — усилием воли Хазаров заставил себя улыбнуться. Медиум поспешно кивнул. — Я слышал о вас, поэтому задам всего несколько наводящих вопросов, Ким Магомедович, — медиум почесал лоб, похлопал глазами и возвёл их к потолку. Печать возраста почти не обозначилась на его лице — он выглядел на тридцать и пятьдесят одновременно, в зависимости от вашего настроения в тот момент, когда вы увидели его. Медиум Нелидов был никакой. В толпе, вы, возможно, первым делом увидели бы его ботинки от Карло Пазолини, но самого Нелидова запомнить было нереально. Он был серый, как стена в туалете. Про таких говорят — пиджак с воздухом. — Что вас делает счастливым? Вы имеете отношение к тому, что называется столичный бомонд? Роскошный особняк, красный «ягуар» — это про вас? Что вы делали, когда пропали ваши дети? — с паузами в несколько секунд спросил Нелидов.