Приоткрыв дверь, Виктор проскользнул внутрь, и через пару секунд до Полины донеслось его возмущенное восклицание: – Черт побери! – С тобой все в порядке? – крикнула она. – Да! Подожди, я проверю кухню и ванную. Полина дождалась, пока он позвал: – Можно. – Вот это да! – поразилась она, останавливаясь на пороге комнаты, где все было перевернуто вверх дном. – Что-то здесь искали, – констатировал Виктор. – Это классика: доставать вещи и кидать их на пол. Сам так делаю, когда не могу найти бумагу чрезвычайной важности. – Что, по-твоему, искали? Деньги? Виктор, уперев руки в бока, огляделся по сторонам: – Не думаю, что бандиты такие идиоты и решили, будто я прячу деньги дома – в секретере или в письменном столе… – Ты хочешь сказать, они ищут что-то совсем иное? – Мешок Санта-Клауса. – Прости? – Тот тип, когда звонил по телефону, не уточнил, что я обязан вернуть. Говорит: я твой Санта-Клаус, верни мешок с подарками. – Нет, но ты сам-то должен знать, о чем речь! – Ну а я не знаю. Сдается мне, что ни Казаков, ни его деньги здесь ни при чем. Полина подняла с пола альбомы с фотографиями и водрузила их на стол. – Посмотри, у тебя ничего не пропало? Может быть, это просто кража? – Ну, конечно! – усомнился Виктор, но все-таки потратил некоторое время на раскопки. – Хочешь верь – хочешь нет, но пропали мой абонемент в солярий, контактные линзы и несколько фотографий. – Н-да, – пробормотала Полина. – Возможно, все это где-то здесь валяется. И что мы теперь будем делать? – Сначала надо подкрепиться. Надеюсь, никто не отравил еду в холодильнике. – Смотри-ка, а на кухне все в целости и сохранности. Очень странный был у тебя обыск. Коллективными усилиями они приготовили омлет с сыром и соорудили гору бутербродов. Две большие кружки кофе с молоком дополнили меню. – Надо прослушать автоответчик, – спохватился Виктор, отставляя пустую тарелку. – Иди, а я пока займусь посудой. Они чувствовали себя наедине легко, несмотря на то, что у каждого было кое-что на уме относительно друг друга. – Странно, – сообщил Виктор, возвратившись через несколько минут на кухню. – Звонил пластический хирург. Говорит, кто-то мной интересуется. – Пластический хирург? – брови Полины взлетели вверх. – Ты что, делал себе подтяжку лица? – Я?! – А! Знаю, ты изменил форму ушей. Я всегда говорила, что у тебя слишком оттопыренные уши. Уши Виктора немедленно налились краской. – Ничего подобного. Я недавно на своей тачке в аварию попал… – О, господи, Витька, я ничего не знала! Про себя он подумал: «Бьюсь об заклад, ты мной в последние годы вообще не интересовалась», а вслух сказал: – Ну, правда, ерунда. Пришлось только наложить пару швов на щеку и немного нос поправить. – А на первый взгляд ничего не заметно. – Так и задумано. Конечно, это было дорого, но мне всегда нравился мой нос. Полине тоже всегда нравился нос Виктора, но она решила ему об этом не говорить. – Зачем, интересно, звонили твоему пластическому хирургу? Что он мог про тебя рассказать? – Что я раньше был урод, каких мало, а теперь превратился в Алена Делона. Пойдем, сама послушаешь. В комнате он перемотал пленку и нажал на клавишу. – Алло, это Соловейчик, врач из клиники пластической хирургии. Я вот по какому поводу. Тут кто-то интересовался Астаховым, я подумал, вам, Виктор, стоит об этом знать. Позвоните мне в клинику или домой. До встречи. Врач продиктовал телефоны и отключился. – Если это те же типы, которые убили Алену, – взъерошил волосы Виктор, – то я совсем перестаю что-либо понимать. – Может быть, их интересуют твои медицинские данные: группа крови, резус-фактор какой-нибудь, кардиограмма… – Зачем? – Откуда я знаю? Я просто высказываю предположения. – Какие-то странные бандиты. Странная слежка, странный обыск, даже убийство странное! Зачем убили Алену? Чего они хотели этим добиться? Я не успел еще толком испугаться, как с ней уже расправились. Простить себе не могу. – Думаю, нам все-таки стоит связаться с Глебом, – сказала притихшая Полина. – Спустимся к моему соседу Толику. Не доверяю я телефону, который пережил квартирный обыск. Сияющий всеми цветами радуги Толик вытаращился на Полину и тут же предложил ее нарисовать. По ходу дела он шаркал ножкой, суетливо вытирая руки тряпочкой, смоченной в растворителе. Квартиру наполняли запахи краски и олифы. – Такое впечатление, что ты рисуешь руками, – оглядев грязного Толика, предположил Виктор. – А хоть бы и руками. За это нынче «Оскаров» дают. – Он нигде не учился, – пояснил Виктор Полине. – Самородок. – Боже мой, – пробормотала Полина, остановившись перед портретом бульдога, у которого зубы росли по всей голове, из пасти торчали два языка, а ноги бежали отдельно от туловища. – Ну как? – спросил Толик. – Впечатляет? – Впечатляет, – согласилась Полина и добавила: – Очень… стильно. – Так я не понял, – обернулся Толик к Виктору, – что у тебя с телефоном? Хулиганы все звонят? – Точно. Я с горя трубку о стенку шмякнул. – Ну, ты крутой. У тебя же дорогой аппарат был! – Я, когда разозлюсь, с катушек слетаю. – Звони в лабораторию, – поторопила его Полина. – А то опять никого не застанем. – Глеб! – обрадовался Виктор, когда на том конце провода сняли трубку. – Это я. У Толика Покровского. И, кстати, я не один. С Полиной. Нет, это ты дурак, а не я. Она вернулась вовремя, надо было слушать как следует. Нет, никто нас не преследует. А у вас как? Да ты что?! Не врешь? Нет, правда? С ума сойти! Я должен сам посмотреть. Ты это про кого? Прямо на стоянке? Ладно, мы пройдем через переулок, ждите. – Что у них? – нетерпеливо спросила Полина. – У них программа заработала, – выпалил Виктор. – А я тут прыгаю, как шарик в лототроне! Гадство. – Да черт с ней, с программой, – разозлилась Полина. – Ребята что-нибудь узнали? – Им не до этого было! – обиделся Виктор. – Результаты же пошли. Полина завела глаза вверх: