– Когда приедет Кимора, у нас вообще не будет никаких шансов, – заявляет Келлин. – Настоящая власть в Чадре принадлежит ей, а не королевским особам. Поскольку королевство не объединено, она может делать все, что ей заблагорассудится. Она самая грозная фехтовальщица в мире. Стоит ей прийти, и игра окончена. – Если она доберется до меча, никто и никогда не сможет отнять его у нее, – говорю я. – Так что вставай, – рявкает Келлин. – Не сиди просто так. Мы должны что-то сделать! – И что же она должна делать? – встает на мою защиту Темра. – Может, стоит попробовать разбить твою большую голову о решетку. – Здесь должно быть что-то полезное, – говорит Петрик. – Посмотрите вокруг. Клетка небольшая, но когда моя рука находит что-то гладкое на земле, я подношу вещь к глазам для осмотра. Потом я вскрикиваю и отскакиваю назад. – Что случилось? – спрашивает Темра, приходя мне на помощь. – Кость! – говорю я. – Похоже на человеческую бедренную кость, – говорит Петрик после бесстрастного осмотра. – Просто очаровательно. Кто-то умер в этой камере. А я думал, хуже уже быть не может, – говорит Келлин. – По крайней мере, они умерли давненько, – говорит Петрик. – Судя по запаху и все такое. – Дай сюда эту штуку. – Келлин хватает кость, прикасается к ней без отвращения, как будто это цветок, меч или что-то еще, а не человеческие останки, и шагает к решетке камеры. Он засовывает длинную кость между двумя прутьями и пытается раздвинуть их. Раздается щелчок. Кость сломана. Келлин разочарованно хмыкает и снова встряхивает решетку. Петрик извлекает один из концов кости и пытается вставить его в замочную скважину на противоположной стороне двери. – Что ты делаешь? – уточняет Темра. – Проверяю, можно ли вскрыть замок. – Ты умеешь вскрывать замки? – Нет, – бормочет Петрик. Темра садится рядом со мной на холодный пол и упирается локтями в колени. – А мы не можем как-нибудь обхитрить охранников? – спрашивает Петрик. – Эй, страж! Караул! – начинает кричать Келлин, но ни одна живая душа не приходит проверить, что случилось. – Думаю, это значит нет. – Все кончено. – Петрик присоединяется к нам с Темрой. Келлин продолжает расхаживать по комнате, явно не собираясь сдаваться. Часы текут с мучительной скоростью, и мы начинаем дрожать от холода. От постоянной ходьбы из угла в угол Келлин даже покрывается испариной. В конце концов он подходит к решетке и дергает ее изо всех сил. – Не присядешь? Даже ты недостаточно силен, чтобы двигать сталь, – говорит Петрик. – Это железо, – машинально отвечаю я. – Полезное замечание, – саркастически отзывается Келлин, прежде чем повернуться к Петрику. – Не вижу, чтобы у тебя были какие-то идеи. Разве ты не самый умный? Я – известный ученый из Великой Библиотеки, – говорит Келлин, подражая голосу Петрика. – Я эксперт. Посмотри, какая у меня длинная мантия. Петрик насмехается над ним. – Я так не разговариваю. И извини, что я не читаю больше о побегах из тюрьмы! – А в чем ты вообще хорош? Почему ты здесь? Темра оставляет меня на полу и встает между двумя парнями. – Угомонись, – говорит она Келлину. – Петрик оказался очень важным для этого путешествия. Он спасал нас почти так же часто, как и ты. К тому же он не такой переменчивый. Так почему бы тебе не взять себя в руки и не перестать притворяться, будто тебя больше огорчает то, что мы обмануты, а не то, что твои деньги пропали. Келлин бросает на Темру самый злобный взгляд, который я когда-либо видела. – Я не люблю замкнутые пространства. – Он поворачивается лицом к противоположному углу и спиной к нам. Ах, значит, у него все-таки есть необъяснимый страх, но сейчас определенно не время упоминать об этом. В наступившей тишине я потираю руки. Я чувствую Клинок Тайн с другой стороны камеры. Секреты, которые он хранит, навсегда останутся его частью, а мои всегда будут взывать ко мне. Из-за этого проклятого меча я оказалась в тюремной камере. Не знаю, я уже на дне или еще есть куда падать. Потому что я совершенно уверена, что мы не выйдем из этой камеры, пока кто-нибудь не воспользуется ключом, который капитан забрал с собой. Смотрю на железные прутья, и меня поражает ирония сложившейся ситуации. Я могу колдовать над железом, но именно оно сейчас держит меня взаперти. Беспомощная и никчемная без кузницы и инструментов. Железу нужно тепло, чтобы подчиниться моей воле. Я внезапно вскакиваю на ноги, и прислонившаяся ко мне Темра протестующе вскрикивает, чуть не упав. Я не извиняюсь, слишком поглощенная своими безрассудными мыслями. Прижавшись лбом к решетке, я вижу только слабый пульсирующий свет в комнате. По одному источнику с каждой стороны клетки. Скорее всего, на стенах висят факелы. Я иду в дальний конец камеры, просовываю руку сквозь прутья и тянусь к ручке. Я едва могу дотронуться ногтем до кончика факела. – Что ты делаешь? – спрашивает Келлин. – Используй свои руки гориллы, чтобы дотянуться до факела. У меня не получается. От оскорбления наемник вскидывает бровь, но все же делает, как я прошу, меняясь со мной местами. Требуется немного времени и усилий, но чуть позже Келлин просовывает обратно в камеру руку, в которой зажат факел. – О, хорошо, – говорит Петрик. – Теперь мы не замерзнем ночью. – Прижми его к прутьям, – приказываю я, не обращая внимания на ученого. – Погоди, если точнее, направь на них огонь. – Зива, – говорит Темра, понимая, что я делаю. – Этого достаточно? – Понятия не имею, но попробовать стоит. Темра и Петрик встают, оставаясь сразу за мной и Келлином. Сосредоточившись на металле, я ощущаю их взгляды. Волосы на моей шее встают дыбом, а конечности сковывает неприятное чувство. – Вы двое, можете на меня не пялиться? – спрашиваю я. Петрик и Темра послушно отступают на шаг. Когда пламя несколько минут лижет железо, я смотрю на красно-серый металл. Красный от ржавчины, а не от нагревания. Света факела недостаточно, чтобы изменить цвет, но достаточно ли его для магии? – Сломайся, – тихо говорю я, сверля взглядом решетку камеры. Абсолютно ничего не происходит. – Сломайся, – повторяю я чуть громче. – Сломайся! – приказываю я. – Кажется, ты говорила, что металл реагирует, только когда ты шепчешь ему. Разве он не нуждается в мягком поощрении? – спрашивает Петрик своим ученым, всезнающим голосом. – Попробуй быть нежным, когда от тебя зависят четыре жизни! – кричу я в ответ. На мое плечо опускается рука, и, поскольку Келлин все еще держит факел у решетки, я знаю, что она принадлежит Темре. – Ты можешь это сделать, – говорит она. – Верю, что можешь. Ты моя старшая сестра, и ты всегда спасаешь положение. Просто попробуй еще раз. – Я не могу делать это на публике. Я всегда кую одна. Мне неудобно. Я волнуюсь. Это не сработает. – Некоторые из твоих лучших работ были созданы тогда, когда ты меньше всего этого ожидала, – говорит она. – Во время одной из твоих панических атак ты выковала булаву, способную душить противников. Эти маленькие прутья – ерунда для тебя. Келлин наклоняет голову, так что мы смотрим друг другу в глаза. – Я верю в тебя. Твои работы настолько выдающиеся, что люди во всем мире знают, кто ты. Если кто и может вытащить нас из этой передряги, то только ты. – Ты же кузнец. Повелитель железа, – говорит Петрик, не желая оставаться в стороне. – Ты должна это сделать. Не знаю, помогает ли их поддержка или она, наоборот, усугубляет мое беспокойство, но я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, думая о тех временах, когда колдовала над металлом. Я помню булаву, о которой сказала Темра. Как у меня случилась паническая атака после того, как разъяренный клиент, порезавшийся о собственный клинок, ворвался в кузницу. Мое учащенное дыхание придало силы булаве. Я помню, как однажды сломала себе палец. Вышло очень глупо. Я согласилась прогуляться по городу с Темрой, и, пока переживала за всех людей вокруг, споткнулась и, пытаясь смягчить падение, получила травму. На следующий день, когда я вернулась на работу, моя рука пульсировала. Все, о чем я думала, – это моя неосторожность накануне и хруст сломанного пальца. В тот день я заколдовала кинжалы, которые разбивают все, с чем соприкасаются. А еще – Клинок Тайн. Созданный из-за того, что я по своей глупости любовалась парнем из окна. Несчастные случаи. Все происходило совершенно случайно. Клинки, которые я заколдовала, когда переутомлялась или испытывала что-то новое. Даже при плохих обстоятельствах я могу быть сильной.