– А почему ты бывал на той улице? – скептически спрашиваю я. – Однажды я согласился работать на человека, который оказался негодяем. К счастью, все, что мне нужно было сделать, это сопроводить груз. Потом я сразу же вышел из дела. Какая-то часть меня сомневается, говорит ли он правду. А что, если Келлин является завсегдатаем одного из борделей? Или, может быть, он проворачивает сомнительные сделки? Но я быстро прогоняю эту мысль. Келлин не такой. Я замираю, мои руки сжимают поводья, и послушная лошадь останавливается. Келлин не такой? С чего это вдруг я решила, что знаю Келлина? Прежде чем кто-то замечает мою остановку, я щелкаю языком, тем самым давая лошади сигнал продолжить путь. Мои мысли все еще вызывают беспокойство. Мы с Темрой точно не уверены, куда направляемся, но Келлин знает место, где мы можем остаться на ночь. Сегодня будем спать на настоящей кровати. Эта мысль помогает мне передвигаться в толпе людей. – Мне кажется, – спрашивает Темра через несколько минут, – или за нами следят? Келлин бросает небрежный взгляд назад, в то время как Петрик начинает поворачиваться уж слишком очевидно. Темра останавливает его, схватив за рубашку. Боковым зрением я замечаю, что мы определенно привлекли внимание некоторых прохожих. Обычно, находясь среди людей, я улавливаю такие вещи сразу, но в этот раз я отвлеклась, потерявшись в собственных мыслях. – Ты права, – говорит Келлин. – Кто-то наблюдает за нами из переулка. Петрик издает сдавленный звук и спрыгивает с лошади перед деревянной доской. К ней железными гвоздями прикреплены всевозможные листовки. Уведомления о пропавших без вести и потерянных домашних животных. Объявления о квартирах, сдающихся в аренду. Мы тоже слезаем с лошадей, чтобы получше рассмотреть, что привлекло внимание ученого. Самым заметным предметом на доске является листок пергамента, разделенный на четыре аккуратные части. Награда: 10 000 оклей за поимку. Только живыми. Все оружие, найденное при них, должно быть сохранено. Обращаться к военачальнице Киморе. А потом я вижу наши нарисованные лица. Нет, не нарисованные. То, что я сначала приняла за пергамент, на самом деле оказалось тканью. На объявлении наши лица с поразительной точностью вышиты цветными нитками. Каждое лицо настолько реалистично, что кажется живым. Теперь прядильщица хлопка создает разыскные листовки по нашему подобию. – О нет, – выдыхает Келлин. Я так сосредоточена на своем лице, смотрящем на меня, что забываю о слежке, пока нас не настигают. Один дергает меня за руку, а другой ударяет кулаком под левую лопатку. Я падаю, так и не успев оправиться от удара. Кто-то заводит мои руки за спину, но тут другая фигура тянется к одной из моих ног, пытаясь оттащить меня от того, кто напал первым. – Отвалите! Я увидел ее первым. – Чертовски в этом сомневаюсь. – Награда моя! Я мельком вижу, как двое мужчин, схватив мою сестру за руки, поднимают ее в воздух. Темра упирается ногами в деревянную доску объявлений и падает на землю вместе с мужчинами. Келлин даже не успевает дотянуться до меча. Он окружен людьми намного слабее его, но численное превосходство решает все. Они прижимают его к земле и всем своим весом удерживают на месте. Кто-то, размахивая веревкой, подходит к наемнику. Я бы запаниковала, но боль не позволяет мне отчетливо видеть происходящее. Кто-то хватает меня за волосы, и я чувствую удар в бок. От удара по голове все расплывается перед глазами. В ушах раздается громкий свист. Меня отпускает сначала одна пара рук, потом другая. Я больно плюхаюсь на землю, прижимая руки к животу в том месте, куда пришелся удар. – Отвалите все. Если кто-то и поймает этих преступников, то только я! Мне удается приспособиться к сидячему положению, прежде чем я смотрю на вновь прибывших. Одеты они в униформу – черные туники с тремя (или шестью?) серебряными полосами, идущими вдоль от шеи до пупка. Городская стража. Наручники материализуются, казалось бы, из ниоткуда. Через затуманенное зрение я не могу точно сосчитать, сколько людей нас окружает, но думаю, что, по крайней мере, дюжина. Мои запястья скованы наручниками. Клинок Тайн снят с пояса. Я даже не могу протестовать, потому что мир раскачивается из стороны в сторону. * * * Я не помню, как потеряла сознание, но следующее, что понимаю, – я лежу на земле. Мне сложно открыть глаза. Каждая мышца в моем теле ноет. Когда я пытаюсь принять более удобную позу, боль пронзает голову. – Что вы сделали, чтобы разозлить военачальницу Кимору? – спрашивает грубый голос. Когда никто не отвечает, другой голос говорит: – Скорее всего, украли у нее что-то. Она ведь приказала сохранить до ее прибытия все оружие, которое при них найдется. Вы действительно не на того нарвались. – Не похоже, что у них достаточно мозгов. Тем не менее поставь еще двух лишних людей у ворот тюрьмы. Не хочу, чтобы они сбежали до прихода Киморы. Сорок тысяч оклей достаточно, чтобы уйти на пенсию. – Не в этом городе. – Может, уеду в тропики. Или на юг, к горам. – И будете жить, никем не командуя? Смех наполняет мои уши. – Не нравится мне этот здоровяк. Лучше пусть у тюрьмы дежурят четыре дополнительных охранника. – Так точно, капитан. Дверь со скрипом открывается и закрывается. Ключ поворачивается в замке. Наконец мне удается открыть глаза. Даже после этого мне требуется мгновение, чтобы хоть что-то рассмотреть. В камере кромешная темнота. Вместо Петрика, Келлина и Темры я вижу только тени. Совсем близко на корточках сидит Темра, ее рука рядом, как будто еще минуту назад она сжимала ею мою. Я пытаюсь принять сидячее положение, и из меня тут же вырывается стон. Парни бросаются ко мне. Сильные руки приводят меня в сидячее положение, а затем Келлин изучает мое лицо. – Ты ранена? – Буквально во всех местах, – отвечаю я. – Как твоя голова? – спрашивает Петрик. – Очень болит. – Я поднимаю руку к месту, где пульсирует затылок, и чувствую там что-то липкое. Похитители заставили меня истекать кровью. – Где мы? – спрашиваю я. – Городская тюрьма Бриски, – отвечает Темра. – А оружие? – Там. – Она указывает пальцем, и мне кажется, что сквозь решетку, на столе, я вижу мешок, который вполне может быть полон моих клинков. – Все остальное исчезло, – говорит Келлин. Его голос звучит угрожающе, как будто он очень хочет ударить первого попавшегося человека. – Проклятые охранники забрали наши припасы и деньги. Мои деньги. Ничего не осталось. – Побеспокоимся о деньгах, когда выберемся отсюда, – говорит Темра. – Нас ждут большие проблемы, если не сможем сбежать до прибытия Киморы. Келлин подходит к решетке, берет по одному из прутьев в каждую руку и трясет ими изо всех сил. Раздается легкий скрежет, но больше ничего не происходит. Келлин рычит, прежде чем пнуть решетку. Затем он расхаживает из стороны в сторону по нашей маленькой камере размером десять на десять футов. Здесь не очень много окон, а воздух пахнет так, будто копился здесь в течение многих лет. – Может, стоит подождать, пока прибудет Кимора, – предлагает Петрик. – Лучший шанс спастись может выпасть на момент, когда они попытаются переместить нас.