– А как насчет сегодня? Ну что ты будешь делать! С одной стороны, он каждый раз задумывался о том, что пора завязывать с этими неудобными отношениями, с другой… Анна – отличная любовница, нетребовательная и ласковая, изобретательная в постели, веселая и забавная – вне ее. Ей легко удавалось перевоплощаться из начальницы в обычную женщину, прямо раздвоение личности какое-то! Она не грузила его своими личными проблемами, хотя они у нее, как и у всякой женщины, перешагнувшей сорокалетний рубеж, разумеется, есть. Мономах лишь знал, что она разведена и имеет взрослого сына, который, судя по репликам, что несколько раз сорвались с ее языка, не оправдал материнских ожиданий. Мама шла в гору, занималась карьерой, отлично выглядела, да еще и помогала сыночку материально, однако он, похоже, благодарности не испытывал. В сущности, это Мономаха трогало мало: он даже не знаком с недорослем, так чего беспокоиться? Гораздо больше его тревожил другой вопрос – отношений Анны с Азатом Кайсаровым, шишкой из Комитета по здравоохранению. Что-то подсказывало ему, что Нелидова ни за что не стала бы исполняющей обязанности главврача после отстранения Муратова, если бы не имела серьезной протекции. А еще, зная Кайсарова, Мономах понимал, что просто так этот человек ничего не делает[1]. Значит, либо он является должником Нелидовой и таким образом отрабатывает долг, во что верилось с трудом, либо они состоят, или раньше состояли, в близких отношениях. Они никогда не обсуждали это, но Мономах даже самому себе боялся признаться, что подобные мысли заставляли его кровь быстрее бежать по жилам, выбрасывая в нее адреналин. Он даже иногда доходил до абсурда, сравнивая их отношения с почти что родственными. А что, Нелидова – его любовница, как в свое время была Алсу Кайсарова. Если Кайсаров тоже любовник Нелидовой… – Не слышу ответа, – проговорила она, придвигаясь еще ближе. – Сегодня вечером ты свободен? – Хочешь приехать? – Если ты пообещаешь мне кое-что. – Что? – Не приближаться к пациенту Дурова на пушечный выстрел. Идет? – Идет. Но если уж мы торгуемся, мне тоже кое-что нужно. – Ну вываливай! – Мне нужен ортопедический бандаж-корсет третьего размера для пояснично-крестцового отдела позвоночника средней фиксации. И не та дешевка, которую продают в нашей аптеке, а немецкий. – Это для неизвестного? – Да. – Значит, ты провел осмотр? – А ты думала, я приходил просто поболтать? У парня травма позвоночника, мы его собрали, как трансформер, но без нужной реабилитации он не сможет вернуться к нормальной жизни. Так как у него нет родственников – во всяком случае, пока мы не выясним, кто он такой, – кто-то должен о нем позаботиться! Ему не больше двадцати пяти лет, вся жизнь впереди, и жизнь эта должна быть качественной. Ты со мной согласна? – Знаешь, за что я тебе люблю? – неожиданно задала вопрос Нелидова. – Помимо моего сногсшибательного обаяния и потрясающего чувства юмора? – И помимо твоих постельных подвигов, да. Так вот, я люблю тебя за то, что иногда ты ведешь себя, как Суламифь! * * * В «Царство Аида», оно же царство Ивана Гурнова, заведующего патологоанатомическим отделением, Мономах спустился сразу после разговора с Нелидовой. Гурнов оказался на месте (ну а где, собственно, ему быть?). – Вот! – провозгласил Мономах, не здороваясь, ставя на стол пластиковую поилку. – Это что? – опасливо указывая длинным узловатым пальцем на принесенный предмет, поинтересовался патолог. – Поилка. – Это-то я вижу. Зачем? – Ты же по-прежнему являешься внештатным сотрудником СК, так? Гурнов непонимающе кивнул. – У тебя есть доступ к… ну, как там это называется… базе преступников? – Э-э… зачем тебе преступники? – нахмурился Гурнов. – Погоди, у нас в больничке что, лежит бандит? Пришлось Мономаху вкратце поведать приятелю историю безымянного пациента. – Так ты считаешь, он злодей? – медленно проговорил патолог, когда он закончил. – Понятия не имею, – пожал плечами Мономах, – но в противном случае чем объясняется его страх, когда я сказал, что мы можем связаться с телеканалом и показать его личико всему городу? Уверяю тебя, ужас его поддельным не был! – То есть ты полагаешь, он в розыске, а потому прикидывается потерявшим память и боится, что его личность установят? – Ну да, как-то так. – А не проще действовать через этого сержанта Котова? – Если парнишка и в самом деле злодей, то, конечно, проще. А если нет? – Ты сам себе противоречишь! – развел длинными, похожими на крылья цапли руками Иван. – Если нет, то с чего он запаниковал при упоминании о телевидении? Разве не в его интересах, чтобы родственники и друзья поскорее откликнулись, ведь обычно люди хотят, чтобы их нашли! – Я понятия не имею, как все это объяснить, поэтому даже пытаться не стану. Ты сделаешь то, о чем я прошу? – Естес-с-сно, только… – Что? – Я правильно понимаю, что больше никто не в курсе твоих, гм… творческих изысканий? – Правильно. – Ну, пусть так и остается, лады? * * * – Господи, Антон, что у вас с глазом?! Алла собиралась поинтересоваться, что коллеги успели нарыть за то короткое время, что было в их распоряжении, однако не смогла проигнорировать заплывший глаз Шеина – он слишком ярко сиял на фоне бледного после бессолнечной зимы лица. – Немного побоксировали с Кутеповым, – поморщившись, ответил опер. – В следующий раз не стану связываться с бойцами другой весовой категории! – Значит, задержали? – констатировала Алла. – Мне жаль, что вы пострадали! – Алла Гурьевна, бросьте, мы ведь для этого и предназначены! – отмахнулся Антон. – Да ничего страшного не случилось! – вступил в разговор Дамир Ахметов. – Ну, помахали кулаками слегка… – Он что, и в самом деле такой крупный? – спросила Алла с беспокойством. – Не то слово – настоящий громила! – подтвердил Дамир. – Он бы легко справился с такой хрупкой девушкой, как Даша! – добавил Антон. – Только вот есть одна загвоздочка, – вздохнула Алла. – Сурдина полагает, что для способа убийства, который применили к Субботиной, вовсе необязательно быть Гераклом. – Но это же не значит, что Кутепов не убивал? – Разумеется, нет. Кто допросит Кутепова? – Можно я? – сразу вздернул руку Антон. – Можно. Но возьмите с собой Александра, хорошо? – Боитесь, что Кутепов снова на меня нападет? – Боюсь, что он может поплатиться за то, что пострадала ваша гордость, а нам это не нужно. Что у нас еще есть, помимо Кутепова, – вы же понимаете, что единственная версия в самом начале расследования ведет в тупик? – Почему – единственная? – встрял Белкин. – Мы же подозревали Романа Саблина! – Давайте я поделюсь тем, что мне удалось выяснить, – ответила на это Алла. – Так вы что-то узнали?! – обрадовался Белкин. – А вы полагали, что я все это время смотрела сериалы и пила кофе? Разумеется, мне тоже пришлось поработать. Не скажу, что много новостей, но кое-что есть. Мы с самого начала предположили, что в гибели Субботиной могут быть замешаны жители Сосновой Горки и, в частности, семья, в которой она служила кухаркой. Нас смутили слова горничной о романе девушки с сыном хозяев, а также то, как быстро его отправили за границу на учебу – в конце учебного года, между прочим! Если поездка была запланирована, почему они не сделали этого в сентябре или, на худой конец, сразу после Рождества, когда в вузах начинается второй семестр? – Так вы считаете, Саблин виновен? – Не факт. Дамир принес интересные сведения, полученные от приятелей Романа Саблина…