– Интересные? – переспросил Ахметов с удивлением: самому ему полученная информация вовсе не показалась такой уж занимательной. – Ну да, ведь все они выразили удивление в отношении того, что парень мог связаться со служанкой! – Он первый, что ли? – пожал плечами Антон. – Некоторые даже женились на прислуге! – Ну да, и на рабынях, – усмехнулась Алла. – Вспомним Изауру или более правдивый пример, Прасковью Жемчугову…[2] Однако, судя по портрету, который я составила с ваших слов, а вернее со слов его друзей, Роман не похож на романтика, способного заинтересоваться девочкой вроде Даши. Не поймите меня превратно, но она всего лишь хорошо готовила! Здорово, но это качество вряд ли способно произвести неизгладимое впечатление на молодого человека вроде Романа. Насколько я поняла из рассказа Антона, Дарья не блистала ни умом, ни эрудицией, следовательно, опять же, вряд ли стала бы объектом поклонения молодого Саблина… – А кто говорит о поклонении? – перебил Аллу Белкин. – Почему не предположить, что Роман просто развлекался со смазливой девчонкой? – Допускаю, – согласилась Алла. – Только вот в его среде полно девиц, желающих развлечься, для этого вовсе нет необходимости залезать под юбку кухарке, которая может случайно забеременеть и на восемнадцать лет повесить на него алименты! – И все же, думаю, исключать Саблина рановато! – возразил Дамир. – Дарья не была беременна, верно? – задала вопрос Алла. Все одновременно кивнули: они читали отчет Сурдиной. – Тогда с чего бы Роману волноваться? – продолжала она. – Как говорится, пока гром не грянет, мужик не перекрестится! – Мужик, может, и нет, а вот женщина – вполне, – заметил Шеин. – Как насчет мамаши? Сурдина не исключает женщину-убийцу? – Не исключает, но странноватый способ убийства для женщины, не находите? Думаю, проще было бы использовать яд, пистолет или, если не боится крови, даже нож… Кстати, по опыту мы с вами знаем, что женщины крайне редко совершают преступление, особенно убийство, сами… – Точно, они чаще нанимают для этого знакомых или любовников! – встрял Белкин. – Вот! Но плюс в том, что мы можем узнать правду из первых рук. – Вы же сами сказали, что у нас нет веских причин в чем-то обвинять уважаемое семейство! – возмутился молодой опер. – Сказали, нас за такое по головке не погладят… – И я по-прежнему так считаю. – Тогда как… – А я сейчас расскажу. Меня удивила скорость, с которой Роман Саблин свинтил в Германию. Совершенно очевидно, что к учебе это не имеет отношения – скорее похоже на побег. И тогда я проверила рейсы в Мюнхен, начиная со дня гибели Субботиной. – И? – подался вперед Дамир. – И – ничего, – развела руками Алла. – Роман Саблин никуда не улетал! – Хорошо, а если не в Мюнхен? – предположил Антон. – Я проверила все международные рейсы за неделю: имени Романа Саблина нет нигде. – Он мог улететь под другим именем – Орлова и Саблин достаточно богаты, чтобы позволить себе поддельные документы! – Тут не поспоришь, – согласилась Алла. – Но гораздо проще предположить, что мы пошли по ложному следу, и Роман никуда не уезжал. – Но горничная же… – начал было Белкин. – Она сказала вам то, что слышала от хозяев, – перебила Алла. – Скорее всего, они специально громко обсуждали поездку сына… Кстати, видел ли кто-то парня после гибели Дарьи? Александр? – Н-не знаю, – пробормотал Белкин. – Я… я не спрашивал! – Скорее всего, его родители в курсе, где он, иначе уже давно подняли бы на ноги полицию, ФСБ и МВД, значит… – Значит, он с ними общается! – подхватил Дамир. – Только вот мы об этом не узнаем, ведь он, скорее всего, использует другой телефон: у него отец адвокат, помните? – Точно, – кивнула Алла. – Возможно, они купили «серую» симку или вообще новый аппарат – могут себе позволить. И это означает, что они регулярно получают звонки с номера, с которым раньше не общались. А еще, вполне вероятно, кто-то из его друзей также с ним общается, думая, что Роман находится за границей. Так что, Дамир, я хотела попросить вас этим заняться. Теперь о том, что удалось выяснить в детском доме вам, Антон! – Не уверен, что мне есть чем похвастаться! – покачал головой Шеин. – Директор мало что смог рассказать о Субботиной, правда ее воспитательница вспомнила, что Даша говорила о возможности продажи доли в квартире с целью открытия собственного бизнеса. Еще она рассказала немного о Марии Ладогиной, соседке Дарьи. – И что интересного в ее рассказе? – спросила Алла. – Ну, только то, пожалуй, что Мария и Дарья не подходили друг другу в качестве соседок. Они слишком разные и, судя по словам воспитательницы, не дружили. – А разве в детском доме не должны пытаться селить вместе только тех, кто ладит между собой? – Видимо, не всегда получается. – Что нам известно о Марии? – Ее интересы ограничивались гулянками и общением с парнями. А еще она, похоже, любит выпить. – Отличная соседка! – скривился Белкин. – Неудивительно, что Дарья мечтала разъехаться – дело не только в бизнесе! – Тогда у нас есть еще одна подозреваемая, – заключила Алла. – Вдруг Ладогина не хотела, чтобы Субботина продавала свою часть жилплощади? – Да, кстати, насчет этого: Дарья вообще не имела права на продажу своей доли в квартире! – вставил Шеин. – Почему? – Потому что квартиры выдаются не в собственность сирот, а во временное проживание. На неограниченный срок. Их можно выкупить, но мне представляется идиотской мысль о том, что Дарья имела деньги на покупку! – Да, а еще более дурацкая мысль – о том, что она хотела выкупить жилплощадь с целью продать! – пробормотала Алла задумчиво. – Что-то во всей этой истории не вяжется! В любом случае, необходимо заняться Ладогиной. Воспитательница сказала еще что-нибудь полезное? – Что задержанный Кутепов вполне мог убить Дарью. – Воспитательница была с ним знакома? – Видела однажды, но успела составить мнение со слов Субботиной. Сначала Дарье нравилась «опека» бойфренда, но потом она поняла, что он патологически ревнив. Похоже, он и руку на нее поднимал. Дарья отказалась терпеть и решила его бросить. Кутепов не смирился. – Галина тоже рассказывала, что он пытался ее отыскать, – заметил Белкин. – К счастью, она действительно не знала адреса Орловой и Саблина! – Что ж, коллеги, давайте подведем первые итоги и распределим обязанности. У нас трое возможных подозреваемых: Кутепов, Саблин и Ладогина. Вы, Антон и Александр, допрашивайте Кутепова, а Дамир займется телефонами папаши и мамаши Саблина-младшего. С Марией Ладогиной встречусь я сама – заодно погляжу на квартиру, чтобы оценить, сколько за нее можно выручить. Вряд ли соседка собственноручно убила Субботину, но, учитывая ее тип личности, могла этому поспособствовать. Или, в конце концов, если она невиновна, то, скорее всего, сумеет сообщить ценные сведения о Дарье. Итак, давайте работать, коллеги, время не ждет! * * * Вероника Генриховна Циммерманн сначала отказалась встречаться с Мономахом. В общем-то, ничего удивительного, ведь он, не имея телефона, явился сразу к ней домой, и получил от консьержки категоричный ответ: госпожа Циммерманн посетителей не ожидает. Однако услышав магическое имя Капитан, она сменила гнев на милость. Внешний вид дамы впечатлял. Она была высокой, дородной женщиной с модной прической на коротких, абсолютно седых волосах, одетой в белую накрахмаленную блузку и черную юбку ниже колена. А еще на ней красовались аккуратные туфли-лодочки – дома! – Удивительно, что только вы, совершенно незнакомый человек, заинтересовались ситуацией с Аркадием Андреевичем! – говорила она, ведя Мономаха по длинному коридору в просторную гостиную. – Я надеялась, что этим займется полиция, но они отказались работать! Комната, одна из двух в квартире, оказалась огромной – метров тридцать. На потолке – сохранившаяся с дореволюционных времен лепнина, у стены – камин, тоже старинной выделки, но определенно неработающий. На портале стояли старинные часы с бронзовой фигурой сидящего мужчины в камзоле, громоздкие и, скорее всего, очень дорогие. Других предметов старины Мономах не заметил, хотя на полу лежали два ковра, отлично подобранных по цвету и фактуре, а на стенах висели картины. Он не разбирался в живописи, однако предположил, что все полотна – новодел. – Не Рубенс, конечно, но мне нравится, – проследив за его взглядом, подтвердила подозрения гостя хозяйка квартиры. – Кстати, картины подлинные, их писали настоящие художники, хоть и современные. Каждый раз, бывая за границей, я привожу оттуда городские пейзажи, они – моя страсть. – Очень красивые, – похвалил Мономах, хотя, в сущности, восторгов Циммерманн и не разделял: ну нет у него художественного вкуса, что тут поделаешь! – А вот часы – оригинальные, девятнадцатый век, – продолжала она, подходя к камину. – Мрамор и бронза, с боем. Видя, что для хозяйки эта тема, похоже, любимая, Мономах поинтересовался: – А фигура какая-то определенная или это просто… – Совершенно определенная, – прервала его Циммерманн. – Это – французский ученый Жорж Бюффон. Вы интересуетесь антиквариатом? – Честно говоря, ничего в нем не смыслю! – признался Мономах и заслужил благосклонную улыбку. – Люблю откровенных людей, – пояснила хозяйка. – К несчастью, мне в жизни все больше попадались либо лицемеры, либо профаны, корчащие из себя знатоков! – А к какой категории вы причисляли господина Рукояткина? – К очень редкой категории порядочных людей. Многим он казался вздорным стариком, но у всех нас с годами характер отнюдь не улучшается, верно? А у него, если уж начистоту, имелись на то причины. – Вы о его жене и сыне? – Так вы в курсе? – Моськин рассказал.