Теплый воздух снова сменился прохладным. Под ногами Маша ощутила мягкую влажную ткань, будто половик. Открывай глаза Она стояла в коридоре, перед дверью на задний двор. За спиной ванная, кладовка, комнатка под лестницей. У двери блестели отражением света детские валенки. Откуда-то из-за спины доносились голоса. В гостиной разговаривали женщины. Тут не надо было сильно соображать, чтобы всё понять. Маша быстро надела валенки, накинула розовый пуховик — старый, с вылезающим сквозь швы пухом. Пуховик был Маше велик раза в два — как раз, чтобы укрыть её от шеи до валенок. Маша закатала рукава, чувствуя себя внутри скафандра, и вышла на задний двор. Морозный зимний ветер тотчас растрепал волосы и обжег щеки. Маша замерла на крыльце, оглядываясь. За сетчатым забором справа высились заметенные сугробами теплицы. Слева темнел окнами кирпичный дом. Нам к калитке − Что мы тут делаем? Нужно попасть к соседскому дому Под валенками заскрипел снег — самый громкий звук, который существовал сейчас на заднем дворе. Пальто путалось складками в ногах. Маша спустилась с крыльца, пересекла двор и подошла к калитке. Здесь тоже был приклеен рисунок. Старый знакомый рисунок. Маша ухмыльнулась: − Дверь, да? Третья деталь. Самая малость осталась Маша взялась пальцами за покрытый льдом крючок. Попыталась открыть. Крючок не поддавался. − Заело! Подергала. С сетки осыпался снежок. Крючок не сдвинулся ни на сантиметр. Подергала сильнее, отчаяннее. Сетка задрожала с тихим лязгающим звуком. − Блин, проще перелезть. — она представила, как лезет в валенках и пуховике через забор. Вот уж точно шею свернет. А потом увидела с обратной стороны забора девушку. У той были растрепанные рыжие волосы, бледная — слишком бледная! — кожа, покрытая то тут, то там кляксами темных веснушек, синяки на шее и на бедрах. Девушка была полностью обнажена. Маленькие груди с торчащими в разные стороны сосками. Выпирающие ребра, впалый живот, треугольник волос внизу. Но самое главное — грубый рваный шрам вдоль шеи, от уха до уха. Крик едва не выскользнул из горла — Маша стремительно зажала рот руками, чувствуя, как заболели зубы. Ноги словно вмерзли в землю. − Охренеть! В голове прозвучало: Главное — не бойся! − Я же видела её, только что… в воспоминаниях. Обнаженная девушка протянула руку к крючку на калитке и (ее задушили на диване в гостиной — нехороший человек навалился сверху и долго сжимал пальцы на шее, погружая их глубже и глубже) и легонько откинула его в сторону. Крючок отлетел в снег вместе с держащим его крепежом. Звякнули вырванные шурупы. Калитка распахнулась от порыва ветра, и девушка исчезла, будто рассыпалась на снежинки. Как и положено, в общем-то, призракам. Маша убрала руки ото рта, огляделась. От страха подкашивались ноги и дрожали коленки. − Что это было? Она… она… Одна из убитых в бабушкином доме, — подсказала Наташа. — Их много здесь. Убитые и закопанные. Целое кладбище. − Кладбище ведьм? Именно. Пойдем, и ничего не бойся. Они не причинят вреда Маша нерешительно потопталась у распахнутой калитки: − Откуда ты это знаешь? Твоя бабушка втыкала этим людям ножницы в глаза. Видишь соседский огород? Он сейчас в снегу, так что особо не понять, что происходит. Но я разглядела всё, что нужно. У бабушки есть печка в летней кухне, помнишь? С большим котлом под крышкой. В ней сутулый человек сжигал мёртвых ведьм. Сначала он их распиливал на части, а потом сжигал. А сожженные куски упаковывал в мешки и закапывал. Вот прямо здесь. В этом поле, которое выглядит как неухоженный соседский огород! Ветер взвыл, словно подбитый пес, и несколько раз закрыл и открыл калитку, звонко ею хлопая. Снежные холмы с обратной стороны забора теперь выглядели особенно зловеще в бледном лунном свете. Эти ведьмы все еще живы… в некотором роде, — продолжила Наташа. — Их души скованны сильным заклятием, которое не дает обрести покой. Много лет призраки вынуждены находиться здесь, не имея ни малейшей возможности выбраться или показаться кому-то. − Кто их здесь спрятал? Баба Ряба − Для чего? Что они ей сделали? Часть мозаики совпала. Баба Ряба ничего не могла поделать со злыми людьми, которые живут напротив. У них большой дом из белого кирпича. Она была во власти этого дома с самого начала, когда совершила самое первое убийство. Он её шантажировал. Что оставалось делать? Надеяться на чудо. И она строила двери, которые бы позволили мне пройти через них и собрать всю картинку целиком. − Зачем тебе это? Я не понимаю. Все просто. Бабушка не могла остановить зло в том доме. А я — могу. С помощью всех этих мертвых ведьм. Они все здесь, рядом со мной. В темноте. Не успокоившиеся, несчастные души. Стоят, смотрят на меня, прикасаются ко мне… и рассказывают! Страх, липкий и колючий, пробрал до костей. Маша моргнула. Чернота ночи вокруг вдруг насытилась осязаемыми, видимыми тенями. Тени шевелились. Там, вдоль сетчатого забора, по периметру занесенного снегом огорода. Тени обвисали лохмотьями, цеплялись за сетку, дрожали и рвались от порывов ветра. В этих тенях можно было разглядеть фигуры, лица, ладони… У бабушки не было дара видения призраков. Она только могла создавать переходы в их мир. А я чуточку сильнее − Это потому что вы родственники? Ведьмовский дар передаётся по наследству и все дела? Ага. Именно поэтому моя мама умеет гадать на картах и лечить больных людей… И ещё проклинать тех, кого она считает врагами… мне жаль Маша спросила негромко: − Что ты имеешь ввиду? Наташа не ответила. Лица, лица, лица. Очерченные правильными линиями, словно кто-то рисовал карандашом портреты в искрящемся снегом воздухе. Лунный свет придавал лицам особенную четкость. Множество бездонных глаз смотрело на Машу. Они не причинят вреда Из теней сформировался силуэт, идущий по снегу, не оставляя следов. Пожилая женщина с морщинистым лицом. Она встала с обратной стороны забора. Сказала, не открывая рта: − Тебе придется идти туда самой. − Куда? — Маша очень хотела не закричать. Горло свело судорогой. Уголки морщинистых губ приподнялись чуть вверх, словно женщина пыталась изобразить улыбку. Маша моргнула снова, видение исчезло. Тени стремительно развеяло ветром. − Что она имела ввиду? Наташа не ответила. − Ты вообще тут? Отзовись! Тишина. Только ветер играл с калиткой, заставляя ее скрипеть. Маша шумно выдохнула, набрала побольше воздуха и, задержав дыхание, закрыла глаза. Будто хотела нырнуть в темноту. Будто там, в темноте, нечем будет дышать. Наташа все ещё была здесь. В воображаемом мире. Девочка в школьной форме. Волосы растрепаны, лямка рюкзака соскользнула с одного плеча. Сестра сидела на корточках, закрыв лицо руками. Всхлип! − Что происходит-то? Она плакала. Маша слышала тихий, детский плач.