Вот если бы подруги сообщили о том, что умерла сама старуха, Вера Васильевна запрыгала бы до небес от радости. Они были в этом совершенно, на все сто процентов уверены! Возможно, тогда у нее и язык бы развязался. Хотя, кто их знает, этих дам преклонного возраста! Возможно, что и тогда, торжествуя в душе изза смерти своего врага, Вера Васильевна предпочла бы промолчать. – Поедем сегодня ко мне! – неожиданно взмолилась Инна, когда увидела, что Мариша поворачивает в сторону своего дома. – К тебе? – Мне уже раз пять звонила Наташа – сестра пропавшей Милы. – И что она говорит? – Они всей семьей сходили в милицию, но им там намекнули, что, исходя из практики, либо их дочь найдется сама, либо… И Инна выразительно замолчала. – Либо что? – Либо она уже мертва и искать ее все равно бесполезно. – Ясно, – произнесла Мариша. – А еще что? Ты спросила у нее про кольцо? – Что? – Она не знает, откуда у Аюши могло взяться такое шикарное кольцо? – Да ей не до колец. У них в семье такое творится… Папа Милкин в трансе. Мать свалилась с сердечным приступом. К ней сегодня приезжала «Скорая». Одна бабушка держится молодцом. – Да? – удивилась Мариша и попросила: – Поправь меня, если я ошибусь… – В чем? – Ведь именно Мила и была бабушкиной любимицей? – Да. – И бабушка так спокойно отнеслась к исчезновению своей любимой внучки? Не странно ли это? Инна пожала плечами: – Возможно, что и странно. – Знаешь, нам бы надо поехать в институт и поговорить с однокурсниками Милы. – Да! А еще надо поехать в «Ариадну» и поговорить с девочками, работавшими с Аюшей! Но так как в «Ариадну» ехать было еще слишком рано, а домой к Инне, где им пришлось бы держать ответ перед родителями пропавшей девушки, подругам отправляться не хотелось, то они поехали в институт. Надо же было проверить все версии. И хотя Наташа утверждала, что у ее сестры в институте ни с кем близких, а тем более доверительных отношений не было, подруги все же надеялись, что хоть какието крохи информации они там раздобудут. Мила училась в Институте сельского хозяйства и аграрных технологий. Это было молодое учреждение. И организовавшие его люди использовали весь опыт педагогических наработок – своих и зарубежных. Все тут было устроено по последнему слову науки психологии. Даже занятия начинались не раньше десяти утра, чтобы дать возможность самым сонливым «совам» прийти в себя. Но и заканчивались они не позднее пяти вечера, чтобы «жаворонки» успели покончить со своими делами и отойти ко сну в привычное для них раннее время. Сам институт был создан сравнительно недавно, специально для того, чтобы подготовить молодых и перспективных работников для нашего сельского хозяйства, которое, что уж там греха таить, и поныне пребывает в весьма плачевном состоянии. – Столько в стране земли, а обрабатывать ее правильно, собирать урожаи, перерабатывать и хранить их у нас не умеют. – Климат больно паршивый, вот что. – Не надо грешить на климат! У финнов климат не лучше, а посмотри на них! У них и молоко прекрасное, и сливки, и прочие молочные продукты. И зелень, и овощи они выращивают у себя. И республики Прибалтики тоже своим климатом похвастаться не могут. И дожди у них идут не реже, чем у нас. И зимы холодные. И ничего! Живут и процветают со своим сельским хозяйством! Так что надо не грешить на климат, а вложить в землю деньги и грамотно ее использовать! Мила училась на бюджетном отделении. Впрочем, других в этом учебном заведении и не было. Его создали под патронажем самого президента, также озабоченного состоянием сельского хозяйства в нашей стране. И поэтому желающего, чтобы для аграрных работ готовились самые лучшие специалисты, знакомые с перспективными проектами других стран. – Миле очень повезло, что ее сюда приняли. Конкурс был бешеный. Но и обучение на самом высшем, можно сказать европейском, уровне. И дипломы, которые получат выпускники, будут иметь хождение даже в Европе. Хотя по контракту Миле после окончания ее учебы предстояло целых десять лет проработать на благо родной страны. И только затем она могла бы уехать за рубеж и использовать полученные знания на пользу другого государства. – Но это вполне справедливо. Раз обучение такое высококлассное, да еще и бесплатное, значит, человек должен расплатиться с государством своим будущим трудом. Подруги надеялись, что они успеют перехватить студентов на их последней лекции. В одной группе с Милой училось еще десять человек. Как оказалось, в большинстве своем – молодые люди. Но были в группе и две девушки. Подруги к ним первым подошли со своими вопросами о Миле. И, как ни странно, были встречены в штыки. – Понятия не имеем, куда она подевалась! – Мы с ней не дружили! Подруги удивились: – Почему? И тут же услышали ответ: – Она вредина! – И задавака! – Сразу же заявила нам, что она – голубая кровь и белая кость! И что учиться сюда пришла только с одной-единственной целью – поднять барскую усадьбу своих предков из развалин и вдохнуть в нее новую жизнь. – Скажите, какая барыня! – Усадьба у нее, видите ли! – А мы, по ее мнению, все были вроде бы крепостными! – Именно так она с нами и обращалась! – Стали бы вы дружить с человеком, который вам руки не подает и называет вас хамками? Было ясно, что девушки затаили на Милу глубокую обиду. Но почему она так вела себя с ними? И что за странное упоминание о какойто усадьбе предков? И снова эта фраза про барство и барыню! С этим следовало разобраться поподробнее. И Инна спросила: – А с кем всетаки Мила дружила? – Ни с кем! – выпалила одна из девушек. Но другая была не столь категорична и добавила: – Ни с кем она не общалась особо, кроме разве что Костика. И смазливые личики студенток одновременно выразили дружное неодобрение. Услышав имя нового персонажа, Инна, напротив, оживилась необычайно. – Костик? – воскликнула она. – И где он, этот ваш Костик? Подайте его сюда немедленно! Студентки совсем уж неодобрительно насупились и совершенно одинаковыми жестами молча ткнули пальцем в длинного сухопарого парня, который чтото сосредоточенно изучал в своих записях, шевеля при этом тонкими губами и неожиданно густыми бровями. Одет парень был очень просто и както старомодно. Такие коричневые брюки и белые рубаши в полоску носили еще при советской власти. И вид у этих вещей был таков, словно бы их хранили именно с тех времен. – Значит, ты и есть Костик? – подсела к нему за парту Инна. – Да! А что? – И ты дружил с Милой? – Мы общались. Немного. А что? Взгляд у Костика был какойто настороженный и тоже недовольный. Какие же они тут все недовольные! Просто удивителен такой настрой для очень молодых людей. Что касалось Костика, то он явно не собирался болтать с девушками. Куда больше его интересовали собственные конспекты. – Мила хорошо училась, – с неохотой, но все же пояснил он. – И я тоже стараюсь изо всех сил. Мы единственные, кто тут старается. Остальные только и думают, как бы стипендию получить и прогулять ее побыстрее. А еще все их мысли о том, как бы сдать сессию, но при этом ничего не делать. А так нельзя! Вся страна надеется на нас. – Молодец! – похвалила патриотично настроенного студента Мариша. – Так держать и дальше. Но что конкретно ты можешь нам сказать о Миле? – Хорошая девушка. – Да, хорошая! Но куда она могла пропасть, как ты думаешь? – Не знаю. Тут наши дуры придумали, что Мила к какомуто мужчине удрала, так я вам сразу скажу: ерунда все это! – Ерунда? Почему ерунда? – У Милы на уме таких глупостей не водилось. Она очень серьезно к жизни относилась. Вот наши девчонки все про замужество думают, только о кавалерах своих и судачат. Как ни подойдешь к ним с вопросом, только и слышишь: «Ах Олег! Ах Игорек! А вот у меня с Бориской…» Ну не глупость ли это? – Почему же? Замужество – это совсем не глупость. – Ну не знаю я, – помотал головой Костик. – Может быть, для других вертихвосток это будет и лучше – замуж выйти побыстрее. И у страны деньги на свое образование не отнимать. Сразу же и на всю жизнь у плиты дома осесть, рубашки мужу гладить, хозяйство вести. Но это другие! А вот у Милы совсем иная идея в голове была.