Мне постоянно говорили, что я просто маленькая девочка, но отныне – никакой просто маленькой девочки. Вороны помогли мне понять, что никто из нас не был обыкновенным. Я не обязана быть той, кем меня считали другие, не должна сражаться так же, как все остальные, и я больше никому не позволю заставить меня бояться и молчать. Это был мой мир. И пришло время вернуть его себе. Глава двадцать восьмая Я опустилась на колени у окна в спальне Ашвини, возможно, в последний раз, и долго смотрела на свое золотое королевство. Когда-то это было волшебное, радостное место, и я знала, что смогу сделать его таким снова. Я мысленно представляла себе эту картину, яркую и живую, как страница из моего альбома: по занесенным пылью ржавым рельсам по городу с пыхтением помчится веселый красный поезд; там, где стояла пустая ярмарка, снова появятся цирк, сахарная вата и смех; куда ни пойдешь, везде будет чувствоваться запах манго, досы и свежего Майсур пака; тихий темный лес зазвенит голосами птиц; дома из драгоценных камней наполнятся громкой болтовней, и окна широко распахнутся; волшебные колесницы полетят к пастельному замку, и никакие монстры никогда больше не закроют свет солнца. Это возможно. Я должна поверить в это, в то, что мир, ставший темным, может снова стать светлым. Вдалеке виднелись золотые и красные купола Майсурского дворца. И Гандаберунда наверху, молчаливый и неподвижный. – Проснись, – прошептала я. – Пожалуйста. Ответа не последовало. Статуя не шевельнулась. Почему он не проснулся, как обещали легенды? Неужели сейчас Майсур не испытывает величайшей нужды? – Он проснется, когда будет готов, – раздался за моей спиной голос Чамундешвари. – Этот мир – часть тебя, Кики, и Гандаберунда тоже часть тебя. Доверься ему. Я обернулась. Богиня стояла в дверном проеме: ее коса была перекинута через плечо, а рука висела на белой перевязи. Из-за спины выглядывала Добрая ведьма. – Ты пришла! Ведьма закатила глаза: – А солнечная землеройка живет тысячу лун? – Это значит «да», – перевела Чамундешвари с легкой улыбкой. – Я напомнила ей, что ты освободила ее из Лалита Махала. Это оказалось самое меньшее, что она могла сделать. – И что же ты хочешь от меня? – спросила Добрая ведьма с покорным видом. – Сотвори заклинание, – ответила я. – Если бы я сделала несколько сотен маленьких вещей, ты могла бы превратить их в несколько сотен больших? Она подозрительно покосилась на меня. – Да. Я усмехнулась. – Тогда мне лучше приступить к работе. Вооружившись цветными карандашами и чернилами, которые дал мне дом Воронов, я заперлась в гостиной и начала рисовать. Я работала много часов, не обращая внимания на боль в шее и руке. Снова и снова я рисовала одни и те же фигуры, сто раз, потом двести. Солнце ползло по небу, день становился жарким и липким, ребята приходили и уходили с напитками, закусками и разговорами, но я продолжала рисовать. – У тебя есть минутка? – спросил Джоджо, просунув голову в дверной проем. Он вкатился внутрь. Мой костюм был готов и лежал у него на коленях. Я чуть не завизжала от восторга. Мой собственный костюм супергероя! Как и у остальных, это оказался эластичный наряд черного цвета с красными и золотыми вставками на груди, бедрах, манжетах и ногах. Золото искрилось звездной пылью и лунными лучами – дополнительная защита от зубов и когтей. – Это прекрасно, – сказала я. – Спасибо! Он ухмыльнулся, довольный собой. – Можешь примерить позже, – мальчик кивнул на рисунки на полу. – Не буду отрывать тебя от дела. И я продолжила. А потом, когда я закончила последнюю деталь, в небе раздался ужасный крик. От него задребезжали окна и сотряслись стены, а по моей коже побежали мурашки. Звук был высоким и пронзительным, словно крик птицы, когда она видит угрозу, и эхом разнесся по всему городу. В комнату ворвалась Шуки. – Кики, это случилось! Это действительно случилось! Гандаберунда проснулся! Время пришло. Глава двадцать девятая Мы шли через весь город к Лалита Махалу. Это была великолепная процессия: Чамундешвари восседала впереди на спине Симхи, прекрасная богиня с золотым копьем в руке. Лей, близняшки и я следовали за ними, а Джоджо и Добрая ведьма ехали за нами в сияющей механической колеснице, которую я нарисовала для них перед выходом. И мы были не одни. Пока мы шли по улицам, направляясь к длинной белой подъездной дороге для колесниц перед Лалита Махалом и холмами Чамунди, асуры наблюдали за нами с неба. Как буря, они собирались там, отбрасывая на нас тени, ожидая, что же мы будем делать. К тому времени, как мы достигли белой дороги, Махишасура и остальная его армия вышли нам навстречу. Они рассыпались перед своим сверкающим белым дворцом – сотни чудовищных демонов с рогами, зубами и когтями. Ашвини, разумеется, нигде не было видно. Тогда, на вершине дворца, она ясно дала нам понять, что прощается. Махишасура отделился от своей армии. В ярком солнечном свете он казался еще больше, чем мне запомнилось, – мускулистый и высокий, с заостренными рогами, раздувающимися ноздрями и сузившимися от злобы янтарными глазами. Он изучал наши лица, задержавшись на моем, и я наблюдала, как он рассматривает мой костюм, его цвета, маленький меч в моих руках. Я с усилием сглотнула, и внезапно меня охватила уверенность, что все это не сработает, что глупо было даже пытаться, что всем, кого я любила – в обоих мирах, – придется расплачиваться за мою глупость. Монстр скрестил руки на бронированной груди. – Что это? – прогремел он через разделявшее нас расстояние. – Это твой конец, Махишасура, – ответила Чамундешвари. – Пора с тобой покончить. Тот фыркнул. – Ты всего лишь бледная копия богини, которая изгнала меня, – сказал он. – Почему ты думаешь, что справишься лучше, чем она? – Это буду не я, – серьезно ответила Чамундешвари. Я сделала шаг вперед, потом еще один. – Я сделаю это, – сказала я Махишасуре. – Я хочу драться с тобой, только с тобой. Один на один. – Зачем мне возиться с такой ерундой, когда я могу просто победить тебя и всех твоих товарищей в бою? – потребовал ответа король демонов. – Ты в безнадежном меньшинстве. – Правда? Позади меня раздался лязг стали, и я увидела, как взгляд Махишасуры метнулся через мое плечо. Я знала, что он видит: богиню, льва, ведьму, четверых детей и более сотни храбрых простых людей Майсура. В толпе мелькали и знакомые лица – старик с кокосами, ведьма с черного рынка и женщина, которая каждое утро подметала площадь перед домом Воронов. А за ними, подобно водяному потоку, маршировали три сотни солдат в черном, красном и золотом. Махишасура, конечно же, не знал, что солдаты были ненастоящими. Это всего лишь игрушки – маленькие оловянные солдатики, которых я целый день рисовала в гостиной дома Воронов, а заклинание Доброй ведьмы сделало их размером с людей. Они могли идти и стоять в строю, как настоящая армия, но если на них нападут, они тут же рухнут. Эти воины не могли справиться с ордой асуров. Но этого от них и не требовалось. Они просто должны были заставить Махишасуру заволноваться. Еще один вопль расколол небо пополам. Махишасура вскинул голову, и его янтарные глаза расширились, когда огромная тень вынырнула из-за облаков и закружилась над нами. Крылья Гандаберунды были такими огромными, что почти закрывали заходящее солнце. Когти рассекли воздух, а четыре сверкающих драгоценных глаза уставились на демонов. Те весьма благоразумно сделали шаг назад. – Думаю, мы можем победить, – сказала я Махишасуре. Я не пыталась скрыть, что мои руки крепко сжимают меч, а голос дрожит. Мне было все равно, знает ли он, что я боюсь. На самом деле я хотела, чтобы он это знал. – Но после того, что ты сделал с Пипом, я не хочу, чтобы кто-то еще пострадал. Так что если мы сможем покончить с этим один на один, только ты и я, я бы предпочла сделать так. – Что за глупость овладела тобой, если ты думаешь, что сможешь победить меня в бою? – Махишасура усмехнулся. – Ты что, не слушала, что я тебе говорил? Посмотри на себя! Ты мне не ровня. – Если ты так уверен в этом, у тебя нет причин отказывать мне. Его глаза, холодные и расчетливые, впились в мои. – И каковы же условия поединка? – Первый, кто поставит другого на колени, станет победителем, – объяснила я. – Если я тебя одолею, ты вернешься в междумирье. Если ты победишь меня, я отправлю Гандаберунду обратно на вершину Майсурского дворца и разобью его золотой глаз. – Откуда мне знать, сдержишь ли ты свое слово? – А откуда мне знать, что ты сдержишь свое?