— Призраки? — Скорее, конкуренты. Он не хотел, чтобы его изобретение использовали в корыстных целях. Мирон помолчал. Пиджак и рубашка вдруг показались душными и колючими, он содрал их и бросил прямо на пол. — Кто? — спросил он. — Ты знаешь? — Догадываюсь. Но не хочу втягивать тебя… — Слушай, ты меня уже втянул, — разозлился Мирон. — Я, блинский ёж, сижу в отеле в Японии, — вот как глубоко ты меня уже втянул. Так что рассказывай. — После смерти отца компания Карамазова выпустила на рынок прототип Плюсов, которыми сейчас пользуются абсолютно все. Это и помогло ему создать империю Технозон. — Чёрт, — ругнулся Мирон. — И у тебя есть доказательства? Того, что он причастен к смерти отца? — Для этого я должен оказаться в Плюсе. — Я над этим работаю, — задумчиво кивнул Мирон. — Значит, призраки — всего лишь предлог, — сказал он через минуту. — Ты охотишься на Карамазова. — Призраки — не предлог, — возразил Платон. — Они опасны. — Знаешь, — вдруг вспомнил Мирон. — А ведь один из них мне помог. — Поясни, — тут же откликнулся брат. — Когда я вывалился из здания Технозон… Ну, это целая история… Ты же не следил за мной? Нет? — Конструкт не имеет возможности контакта с окружающей средой, если он не подключен. — Ну так вот… Когда я убегал от спецназа, он отвлёк их на себя. Помог мне скрыться. Показал щель между контейнеров. — Интересно. Голос Платона был совершенно инертен. Так случалось, когда он предельно концентрировался на задаче. — Ты видел его через Плюсы или просто так? — спросил он. — Просто так. Это был… Это была просто тень. Сгусток тьмы, примерно гуманоидных очертаний. — И он пытался контактировать? — Ну да. Он вытянул руку… Конечность… И указал мне на дыру в контейнерах. Так я и сбежал. — И ты не испытывал… никаких неприятных ощущений? — Кроме того, что сломал пару ребер, отшиб почку и обморозился? Да нет, что ты. Я чувствовал себя просто замечательно. — Сарказм? — И как ты догадался? Вновь пауза. Мирону показалось, она похожа на морозную ночь, полную колких снежинок. — Кроме тебя его кто-нибудь видел? — Я же тебе говорю: он отвлёк спецназ. Они меня уже скрутили, но Призрак появился, и они начали стрелять. А я свалил. Но Мелета его не видела. — Мелета? — Ну… — Мирон с силой потёр щёки. — Программа, которая разговаривает со мной через твои крутые Плюсы. Я назвал её так, чтобы было… — Ясно. Сентиментальные чувства к погибшей девушке. — Может, она не погибла, — запальчиво возразил Мирон. — Анонимусы обещали её найти… — Значит, в Плюсе его в это время не было, — нетерпеливо перебил Платон. — Или… электронные устройства Призрака не замечают, — пожал плечами Мирон. — Только люди. Он вновь повалился на кровать, ощутив зверскую усталость. Глаза просто слипались. Джет-лаг, — подумал он. — И Неоновая Хризантема… — Сейчас я отрубаюсь, — сказал он брату. — Но мы разберемся. С призраками, с убийством отца… Со всей этой херней. Лады? — Если ты не против, я поработаю в Плюсе, — ответил Платон. — Наведу кое-какие справки. — Развлекайся, — буркнул Мирон и зарылся в подушку. В следующий миг раздался стук в дверь. Он разлепил веки, тупо посмотрел на дверную ручку. — Кто там? — спросил он программу. — Не могу определить. Его… он как-то прячется. Этого человека нет ни на одной из камер. Стук стал настойчивее. Заворчав, как пёс, Мирон поднялся и шагнул к двери. Номер был небольшим и одного шага было более чем достаточно. — Кто там? — спросил он. Усталость сжимала мозг липкими пальцами, думать ни о чём не хотелось. — Господин Орровски? — голос был незнакомым, с еле заметным акцентом на букве «л». — Нам необходимо поговорить. — Кто вы такой? То, что здесь кто-то знает его имя, заставило Мирона проснуться. — Откройте дверь. Не бойтесь, я не кусаюсь. Для вас же будет лучше, если меня здесь никто не увидит. Мирон приложил ладонь к сенсорной панели, дверь приоткрылась. На пороге стоял давешний посетитель бара. Тот, что салютовал ему бутылкой пива. Глава 3 2.3 Чёрный ход и пожарная лестница. Войдя, незнакомец сразу сел на стул, который стоял у кровати. Мирону ничего не оставалось, как взгромоздиться на футон. Будто он больной, и навестить его пришел не слишком приятный родственник. Конструкт лежал на покрывале — примерно посередине между ним и Мироном. Он был странный. Будто сошел с картины Мондриана: квадратная голова — лысина окружена жесткой, торчащей во все стороны порослью, квадратные плечи, с которых плащ, коричневый, как грязь под ногтями, спадал бесформенными грубыми складками… Когда Мирон добрался до ботинок — грубых, разношенных, то невольно перевел взгляд на синт-ковёр — не осталось ли на нём грязных следов. Но если они и были, ворсинки ковра уже всё поглотили. Человек сидел молча, крутя в желтых пальцах с крепкими квадратными ногтями замусоленную сигарету — будто давал время к себе привыкнуть. Он сидел так близко, что Мирон чувствовал запах: табак, сдобренный каким-то ароматизатором, пиво, машинное масло — будто незнакомец много времени проводит за рулём. От его плаща, влажного на плечах, несло плесенью. Сигарета негромко потрескивала, роняя горящие табачные крошки на ковёр и незнакомец безучастно наблюдал, как они, одна за другой, гаснут, оставляя чёрные точки проплешин. — Меня зовут Усикава, — сказал он, докурив. Посмотрел на Мирона, зачем-то кивнул и улыбнулся. Зубы у него были желтые, будто испачканные цветочной пыльцой. — Но друзья кличут меня просто Уси. — Очень сложно представить, что у вас есть друзья, — вырвалось у Мирона. Он не хотел грубить, ответ слетел сам собой, как реакция на вмешательство в его личное пространство.