— Он хочет сказать, что ты, выйдя в Плюс, послужил катализатором для дефрагментации его личности, — пояснил профессор. — Ты помог ему снова стать собой. — Но я не стал собой-прежним, — добавил Платон. — Теперь я — не личность в общечеловеческом понимании. — И кто же тогда? — спросил Мирон. — Еще не знаю, — в голосе брата проявилась печаль. — Но надеюсь, что мне доведется это понять. — Его всё время атакуют, — сообщил один из сотрудников профессора, парень в толстых линзах и с невероятно торчащими передними зубами. — Мы насчитали несколько сотен очагов, и это — только в нашем секторе. — Так может, тебе заняться своей безопасностью? — осторожно заметил Мирон. — Разговоры могут подождать… — Ты же знаком с принципами работы Иск-Инов, брат, — всё тот же снисходительный, усталый от вселенской глупости тон. — Это очень сложные, многофункциональные сущности. Их такими задумали. Я же — на несколько порядков сложнее. Одни части меня могут заниматься безопасностью, другие — решать интересные задачи, и только крошечная часть, небольшой сегмент моей личности в данный момент занят беседой с тобой. — Ой, ну прости, что я о тебе беспокоюсь. Мирон ощутил что-то вроде детской обиды на брата. Почему-то казалось, что утратив тело, тот должен измениться, перестать быть таким… высокомерным засранцем. Но нет. Всё осталось по-прежнему. — Нам нужно кое-что обсудить, — не обращая внимания на последнее замечание Мирона, сказал Платон. — Как вы можете догадаться, мне теперь доступна практически вся информация, которую содержит в себе киберпространство. Главное, научиться отделять зёрна от плевел… Так вот: я нашел кое-что, что может вас заинтересовать. Но прежде чем я начну, у меня к вам одна просьба. — Всё, что в моих силах — сделаю, — кивнул профессор. — Можно мне вновь воспользоваться Рэмбо, как периферийным устройством? — Но… вроде бы сейчас в этом нет необходимости. Ты можешь взять под контроль любое электронное устройство, подключенное к сети — видеокамеры, динамики, телефоны… — всё в твоём распоряжении. — Навыки психолога подсказывают, что людям будет легче общаться со мной, если я персонифицируюсь, как что-то привычное и знакомое. А ещё я хочу выйти на улицу. — А, ну тогда конечно. Не стесняйся, — улыбнулся профессор. В тот же миг робот, в стазисе похожий на металлическое сегментированное яйцо, расправил члены и поднялся на двухметровую высоту. — Премного благодарен, профессор Китано, — вежливо поклонился Рэмбо. — Так намного лучше. А теперь мне нужно выйти на свежий воздух. Там, где ты находишься, вообще нет никакого воздуха, — хотел сказать Мирон, но сдержался. Возможно, в нём всё еще говорит обида… И просто пошел вслед за братом. Воздух был настолько чист и прозрачен, что Мирон удивился: как такое возможно в центре большого города? Особенно учитывая, что в Токио до сих пор продолжали использовать двигатели внутреннего сгорания. Сумерки придавали цветущим вишням загадочный вид. Фонари и прохладный ветерок создавали иллюзию, что деревья окутаны облаками прозрачного тумана. Посыпанные белым песком дорожки были пусты — ни одна фигура в шафрановой рясе не трудилась между стволов. — Компания Хиномару… — профессор задумчиво повторил то, что минуту назад сообщил Платон. Они шли по дорожке между вишневых деревьев. Робот и высокий старик представляли собой довольно забавную парочку. — И что с ней? — Это — новая компания, — сказал робот голосом Платона. — Функционирует на рынке последние десять лет. Имеет интересы в тяжелой промышленности, в фармакологии, автомобилестроении… В так называемых технологиях фрактальных чипов… — Знаю её, — кивнул профессор. — Выплыла совершенно неожиданно и сразу начала набирать обороты, скупая старые фирмы и создавая новые. Такое возможно. Если потратить гигантский капитал. — Но одних денег недостаточно. Они должны быть подкреплены патентами и учеными, — важно кивнул робот. Мирон с удивлением понял, что железная махина на удивление точно воссоздаёт моторику движений Платона. — Кто-то вбросил в создание Хиномару-групп огромные средства. И я знаю, кто это, — победно закончил Платон. — Это якудза! — Ну и что? — пожал старик плечами. — Якудза — это старые деньги. Они всегда предпочитали вкладываться в легальный бизнес… Скажи лучше, почему тебя заинтересовала именно эта компания. — В последние несколько часов разные её представители ведут очень активные действия в Сети. — И почему тебя это волнует? — Они атакуют Технозон. — Думаю, не о чем беспокоиться, — махнул рукой профессор. — Карамазов наверняка принял меры для защиты своих главных активов. — Лёд, который их окружает, уже дал трещины. Мирон задумчиво хмыкнул: пару часов назад он разговаривал с главой Технозон, и тот ни словом, ни жестом не выдал, что у него проблемы… Старая школа. — Карамазов без боя не сдастся, — сказал он вслух, вспоминая серые водянистые глаза старика, щеточку стальных усов… — И он почему-то думает, что ты ему поможешь. Робот повернулся к Мирону. — Почему ты так говоришь? Мирон вспомнил, что никто не спрашивал, где он был. Как всегда, всё внимание на себя оттянул Платон, да он и сам как-то забыл, что совсем недавно был в плену… Даже не спросил профессора, что слышно о Хитокири. Судя по виноватому виду Китано, тот тоже забыл обо всём, кроме Платона. Тогда Мирон сделал глубокий вдох, и рассказал им всё. О том, как они с Амели устроили парный выход в Плюс, о нейротоксине и старике Карамазове — как тот нашел их в лав-отеле и между делом, чтобы не скучать, пока внучка придёт в себя, спас Мирону жизнь… — А Хитокири, наверное, до сих пор меня ищет, — закончил он. — Я сейчас же свяжусь с полковником, — бросил профессор. Ссутулив широкие плечи, он зашагал по тропинке к дому. — Они начали далеко не сегодня, — вдруг сказал Платон. Мирон вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей. — О чем ты? — О Технозон. Хиномару начала наступление задолго до того, как мы прибыли в Японию. Задолго до того, как я запустил Акиру. — Значит, ты о них знал? И пытался защитить босса? Ну, этот твой Иск-Инн… — Я знал, что на нас кто-то нападает. Но не думал, что это — другая корпорация. — Ты подозревал призраков, верно? И крупно ошибся. — Призраки существуют, — с напором проскрежетал робот, угрожающе нависнув над Мироном. — Я знаю, — спокойно ответил тот. — Я с ними встречался, помнишь? Кстати… Та программа, что была в моих Плюсах… Когда мы подключили тебя в Полный Ноль, на неё напал один из призраков. Сонгоку — так его назвал профессор. Не знаешь, что с ней стало? Прозрачные пиявки в ушах молчали с тех самых пор. Они никак не реагировали на команды Мирона, упорно оставаясь слепыми и глухими как к Плюсу, так и к Минусу. Робот замер. Так замирает мёртвое тело, которое только что оставила душа… — Её нигде нет, — сказал Платон через мгновение. — Я не обнаружил никаких следов — вероятно, призрак уничтожил её полностью. Вот Мелета умерла и во второй раз… — с горечью подумал Мирон. Он уже привык к этому холодному, опустошающему чувству потери. Отец, Мелета, Платон… Кого еще ему предстоит потерять? — Называй его Сонгоку, — сказал он вслух. — Что-то мне подсказывает, что наш московский Призрак и здешний — две большие разницы. — Но в этом нет никакой логики… — Думаешь, во всём, что нас окружает, непременно должна быть логика? — разозлился Мирон. — Какая логика в смерти молодой девушки, которая не задумываясь пожертвовала жизнью ради тебя? А?.. А в том, что ты теперь — не более, чем набор кода, который всё еще пытается указывать людям, как им жить дальше? — В тебе сейчас говорит горечь утраты, — бесстрастно заметил робот. — Но мне тоже жаль, что она погибла. — Брешешь. Пару минут назад ты распинался о том, что у тебя не осталось никаких чувств. — Я… Погрешил против истины. — Соврал, значит? — Немного исказил факты. На самом деле, у меня есть чувства. — И какие же? Не просветишь? — Чувство благодарности. Чувство ответственности. Чувство озабоченности судьбами других. — Например, старика Карамазова? — ядовито спросил Мирон. Он не собирался уступать брату так быстро. — Почему тебя так волнует судьба Технозон? Неужели сентиментальные чувства к бывшему работодателю? — Страх. Мирон опешил. Чего может бояться бесплотное существо, которое одним мысленным усилием может изменить судьбу целого мира? — Страх? — Старый дарвинистский страх за свою жизнь, брат. Ужас перед небытием. Перед пустотой безмыслия. — Но… — Нирвана, брат. Хиномару собирается разрушить Нирвану, а для меня она… — Является местом обитания, — закончил Мирон. — Ты существуешь в ней, пользуешься её ресурсами. Так же, как и другие Иск-Ины. — Не буду воспринимать это, как попытку оскорбить.