– Марина много рассказала про тебя, – забормотал торопливый мужской голос, – и я понял, что ты – это то, что нам нужно. О, я вижу, ты блины затеяла. – Да, можно сказать и так. – Ты, я вижу, очень самостоятельная девочка. Умеешь готовить, умеешь постоять за себя. У тебя есть какие-то любимые блюда? – Чем проще, тем лучше. – Это делает честь твоей скромности. Кстати, а чья это куртка висит на вешалке? У тебя в гостях друг? – Сначала скажите, кто вы такой? – Я отец Марины… – Мне кажется, Марине не интересны куртки на моей вешалке. – Они интересны мне. Я работаю в Аналитической Газете «Таины и ужасы». Подписываюсь и как Вьюн, и другими фамилиями. И я хочу подготовить материал о тебе и твоей жизни. Я думаю, он будет очень интересен нашим читателям. – Мне кажется, что когда в класс приходит новая девочка, в этом нет ничего таинственного или ужасного. – Да, безо всяких сомнений… – Если у вас больше ничего, вы можете идти. Меня тесто ждёт. – Постойте! Вы не будете отрицать, что не у каждой новенькой девочки есть пистолет! И именно это делает вас очень необычной. Вся школа взбудоражена, а рано или поздно будет взбудоражен весь район. А наше дело, – взбудоражить весь город, страну, а может быть и мир. – Уважаемый журналист Вьюн, мне очень жаль, но ваш репортаж не получится. Потому что никакого пистолета не было. Меня хотели разыграть и положили в портфель пистолет игрушечный. А когда я стала спрашивать девочек, в чём дело, они стали изображать нечеловеческий ужас. Вот и закрутилась эта глупая история. – Это всё равно очень интересно. Во-первых, шутка довольно жестокая. Во-вторых, нет ли у вас каких-либо подозрений по поводу того, кто из девочек мог так поступить? Барсучонок почувствовал, что у него отнимаются ноги. Очень хотелось выйти и прогнать этого Вьюна взашей. Но вместо этого он просто поднялся и шагнул к шкафу. Шкаф взирал на него, как на пигмея. Разводы давно выгорели на солнце, и только петли сверкали, словно хромированный капот новенького «мерседеса». Барсучонок пригляделся и увидел, что они смазаны. Удержаться было невозможно. Барсучонок взялся за ручку и приоткрыл перекошенную створку. Она двинулась совершенно бесшумно, как тень. Прямо напротив него, поверх уже знакомого пиджака от школьной формы, висела кобура с тем самым ненастоящим пистолетом. В полумраке слабо светился серебристый край рукоятки. Барсучонок протянул руку и прикоснулся к кобуре. Вытаскивать игрушку было страшновато, особенно сейчас, когда в коридоре слышен голос её хозяйки. Поэтому он взял за кобуру и поднёс её поближе к глазам, как кочан капусты на рынке. И тут ему уже во второй раз не по себе. Холод от голых досок вдруг вскарабкался по ногам и схватил прямо за сердце. Кобура была тяжеленной. Конечно, не гиря, но сомнений не было – там, внутри, лежало что-то из цельного металла. Не пластмассовый пистолет. И даже не те пистолетики, что стреляют шариками. Ему случалось держать в руках даже «шариковую» винтовку. По сравнению с этой кобурой она бы показалась детской лопаткой. Барсучонок отпустил кобуру и прикрыл створку шкафа. Теперь он старался разобрать каждое слово из разговора в коридоре. – Вы просто незнакомы со спецификой нашей работы, – убеждал журналист, – Часто бывает, что журналиста куда-то не пускают – и получается особенно интересный материал. Вот, например… – Может быть. Я не слежу за газетами. У меня тесто сохнет, давайте потом. Барсучонок выглянул в коридор через полуоткрытую дверь. Диана стояла посередине коридора, непоколебимая, как стена. Поверх привычной одежды сиял белоснежный фартук, а в руках она держала скалку. В дверях замер и не хотел уходить приземистый человечек в потёртых брюках, похожий на сверчка. – Ладно, благодарю вас за интересный разговор, – произнёс он, – Я думаю, что мы снова встретимся и вы найдёте, что сообщить нашим читателям. Вьюн отступил на шаг и сунул руку в карман, словно собираясь достать ключи. Девочка шагнула вперёд, готовая закрыть дверь, – и тут ударила белая вспышка. – Вы отлично получились, – Вьюн сунул фотоаппарат в карман и отступил к лестнице, – В статье пригодится. – Стой! – Что такое? – Я чуть не забыла, – Диана отступила на шаг, освобождая место в коридоре, – у меня есть кое-что, что может вас заинтересовать. – Это очень любопытно… Вьюн шагнул в коридор и посмотрел на дверь, примериваясь для нового удачного кадра. Барсучонок отпрянул, чтобы точно не попасть на плёнку. Но тут случилось нечто совсем неожиданное. Кель шагнула вперёд, одновременно замахиваясь, – и одним движением лихо врезала Вьюну ногой в пах. Журналист взвизгнул и согнулся. Диана с совершенно каменным лицом встала перед ним, ухватила скалку, словно двуручный меч, и с размаху припечатала журналиста по затылку. Вьюн обмяк и рухнул, словно мешок с картошкой. 3 Наступила очень особенная тишина. Барсучонок вдруг различил очень много всего: как ворчит вода в канализационных трубах, шелестят листья деревьев под окнами… А где-то далеко, в соседнем дворе, кто-то лупил гитару и пел на мотив из «Нирваны»: Сбегай! Сбегай, мой друг! За пивом! Ларёк на углу! Хотя бы один стакан! О-е, о-е! Хотя бы один стакан!.. Диана отшвырнула скалку и начала обшаривать карманы Вьюна. Спустя секунду фотоаппарат был у неё в руках. Она схватила его, попыталась разорвать пополам – и пару секунд Барсучонку казалось, что у неё это действительно получится. – Давай я помогу, – предложил он. Кель посмотрела с подозрением. Потом протянула мальчику фотоаппарат. С таким лицом протягивают сапёру бомбу, которая уже начинает пищать. Виктор взял камеру. Она оказалась намного легче пистолета. Раз – и достал плёнку, два – засветил, три – свернул, четыре – спрятал обратно. Фотоаппараты тогда были плёночные. – Всё. Твоей фотографии у него больше нет. – Спасибо. Фотоаппарат вернулся на место. Диана отступила на шаг, упёрла руки в боки и впервые задумалась. – Я думаю, его можно отпустить, – предложил Барсучонок. – А если он расскажет об этом в редакции? – «Пятнадцатилетняя девочка избивает нашего корреспондента»… Знаешь, Диана, мне кажется, такой материал покажется бредом даже в «Тайнах и ужасах»! – Ладно, в этом я тебе верю. Кель отправилась на кухню, послышался шум воды. А Виктор смотрел на журналиста и пытался понять – почему сейчас, стоя над избитым телом, он не испытывает ни малейшего страха? Диана вернулась без скалки и с огромной кружкой холодной воды.