– Я поняла. А что вы собираетесь делать со мной? – С этим всё просто. Мы тебя со временем повесим. Если, конечно, мировое сообщество не будет против. На центральной площади. Чтобы все знали, – девочке-убийце Ире Кирунине пришёл конец. Очень просто. Кель медленно кивнула. – А если я…. уеду из города? – Уезжай. И это будет правильно. Девочки-убийцы больше ничего не стоят, – Самди уже завёлся, – В такую ночь всё решает народ. Сотни, тысячи, десятки тысяч человек. Вы можете их долго обманывать – но не сможете остановить. И правду узнают все! Когда убили губернатора Шепшелея, я уже предупреждал, что за убийством стоят чекисты. Чекисты много раз готовили из детей профессиональных убийц и диверсантов! Достаточно вспомнить пионеров-героев времён Второй Мировой Войны, которые на самом деле должны были спровоцировать оккупационные власти и внушить белорусским крестьянам ненависть к цивилизованным немцам и высококультурному гауляйтеру Кубе! – Это очень интересно. Скажите, кому ещё Багрымчик рассказал про меня? – Он рассказал это всем, кому считал нужным. – Я могу уточнить у него? – Если найдёшь. – Где он? Самди поднялся, подошёл к окну, стукнул пальцами по стеклу. – Отсюда я вижу сквер Мясникова, – сказал он, – Мы его потом, конечно, переименуем. Только что стояли два автозака. Теперь остался один. Поехал забирать тех, кого взяли в Красном переулке. Багрымчик шёл туда. Я думаю, его взяли. – Вы будете его освобождать? – Мы побеждаем на других направлениях. Не вижу смысла. Когда мы победим, то просто выпустим всех задержанных. Как большевики. – Разумно. Я хочу, чтобы вы знали – я решила не уезжать. Я остаюсь в городе. – Будешь воевать за губернатора Адамковского? – Нет. Мне есть за кого воевать. – Воевать! Она будет воевать! – рот Самди был чёрным, как антрацит, – И как ты собираешься воевать против всегда народа? Что ты можешь сделать! Убить хочешь, а? Убить? В изломанной комнате – напряжённая тишина, словно опустился невидимый занавес. Все смотрят то на Диану, то на Самди. Что же будет?.. – Может быть, – ответила Диана. – Стреляй, – скомандовал Самди. – Что?.. – Ну, стреляй! Вы, чекисты, всегда только так и решаете любую проблему. Стреляй в меня, убей! Давай, девочка-смерть! Для меня большая честь. Меня убьют, как всегда убивали в России достойных людей! Я стану мёртвым доказательством, что чекисты продолжают свой террор. Вы убивали людей миллионами – но народ всё равно живёт и помнит. Убей меня и все поймут, кто тебя нанял, кто тебя выучил, кто убил Шепшелея и на что готов губернатор. Помоги мне победить – стреляй! Кель слегка повела головой. На сжатых губах затрепетали улыбка. Зрачки старика были похожи на иголки. – Ну что? Будешь стрелять? Давай! Стреляй! Кель развернулась, чтобы уйти. Потом вдруг завела руку с пистолетом за спину. Из-под полы пиджака сверкнуло дуло – и спустя мгновение грянул выстрел. Первую секунду все смотрели на неё. Потом на Самди. Сначала казалось, что пуля просто исчезла. Не разбилось оконное стекло, и на пиджаке никаких дыр. Как если бы Диана стреляла холостыми. Но вот лицо Самди дёрнулось и скривилось, словно ему врезали мокрой тряпкой. Захрипела, схватился за пах, рухнул на стол, завопил и скатился на пол. Он выл. – Что с вами? – спросил белорусский народный поэт Витовт Свидригайлович Бульбочка. Между пальцами бежали кровавые ручейки. – Она мне яйца отстрелила! Яйца! Сука! ЯЙЦА! И комната взорвалась хохотом. Смеялись все – и коммунисты в кожанках, и молодёжные активисты с шипами на запястьях, и даже правозащитники. А громче всех хохотал, задыхаясь и булькая, белорусский народный поэт Витовт Свидригайлович Бульбочка!.. А когда они устали и успокоились, и только Самди продолжал вопить, перекатываясь на полу, – Дианы в комнате уже не было. – Яйца! Сука! Яйца!.. 22. Автозак 1 Ржаво-рыжие фонари горели вдоль асфальтовой стрелы Московского проспекта. На нём – никого. В такую ночь незачем ехать через район возле главной площади. Кто не пошёл на митинг, уже закупились продуктами и прячутся в бетонных норках квартир. Автозак катил по проспекту. Он был похож на большой железный сундук с приделанной кабиной. Сбоку – железная дверь, окошечко накрыто мелкой решёткой. Это старая машина, ещё шестидесятых годов. Она тащится медленно, как жук-навозник. Впрочем, спешить ей всё равно некуда. За автозаком гнался мотоцикл с коляской. Из коляски торчало что-то похожее на прямоугольную в плане трубу. У мотоциклиста – круглый сверкающий шлем, какой носят ОМОНовцы. Если приглядеться, то этот мотоциклист одет в коричневую школьную форму, и штанины и полы пиджака так и трепещут от ветра. Вот мотоциклист начинает медленно подниматься. Сначала на четвереньки. Берёт трубу. Поднимает. Труба совсем не такая тяжёлая, как кажется. Сейчас мотоциклист уже стоит в полный рост и держит трубу на плече, как Ленин бревно. Мотоцикл едет сам по себе. Стоять так непросто, но это не сложнее, чем идти над пропастью по достаточно широкому мосту. Единственное – не смотреть вниз. И если упадёшь – будет насмерть. Впереди эстакада Казанского моста. Здесь автозак должен будет сбросить скорость, чтобы повернуть. Сейчас или никогда. …Давным-давно она разбирала этот вариант с наставником. Вечером после тренировки они смотрели «Коммандо». И вот эпизод – бравый коммандос (его играет Шварценеггер) захвачен врагами, его запихали в автозак и везут в тюрьму. Чернокожая напарница хватает четырёхзарядную ракетницу и стреляет по бронированной машине. Она знает, как это делается, потому что прочла инструкцию. Ракета вылетает, а напарница, не выдержав отдачи, падает вместе с ракетницей. Автозак получает ракетой вб ок – и летит в кювет. Дверь сломана, коммандо Шварцнеггер опять на свободе. – Здесь неточность, – сказал наставник. – Какая? – Подумай. Диана задумалась так глубоко, что не обратила внимания на экран, даже когда там началась очередная перестрелка. Наставник, как ни в чём ни бывало, смотрел дальше. – Я поняла! – крикнула маленькая Ира и подпрыгнула на диванчике. – Говори, – Наставник продолжал смотреть в экран. – Она не должна была упасть, потому что в ракетнице не бывает отдачи! Это ракета, а не пуля, она взрывается уже в полёте. – Всё правильно понимаешь. Молодец! И потрепал её по волосам, что ещё пахли порохом. Он не стал бы меня обманывать, – подумала Диана и дёрнула ручку. Отдачи и правда почти ее было. Только внутри железной трубы чиркнула пружина и чёрный цилиндр полетел в ускользающий металлический куб, оставляя за собой пушистый хвост серебристого дыма. Хвост изогнулся дугой, кажется, автозак сейчас ускользнёт – но вот чёрный цилиндр нырнул вниз и впился в автозак чуть выше заднего колеса. Автозак хрустнул и пошёл юзом. Водитель безуспешно пытался его выровнять, но тяжёлый автомобиль буквально протащило на тротуар. На асфальте крутилась сорванная шина.