Я выждал немного, проскочил по улочке вдоль каменного забора резиденции, а потом подпрыгнул, потянулся и перескочил на задний двор. Следом перелез Свиньин и айн. К счастью, обороне тыла японцы не уделили ровно никакого внимания, и мы остались незамеченными. Пробежался по мощеной булыжниками дорожки мимо беседки и клумб и прильнул спиной к стене здания возле заднего входа. Осторожно провернул ручку, но дверь оказалась закрыта. — Черт… — пошарил по стене здания взглядом и едва не выругался от радости — окно в кухню оказалось открытым. Решетки на нем тоже не было, как и на остальных окнах. Со стороны улицы полыхнула ожесточенная пальба: бойцы начали обстрел резиденции, а японцы принялись остервенело отвечать. — Я — первый! — перекрикивая выстрелы, скомандовал я и для верности ткнул себя пальцем в грудь. — Алексей Федотович — вы за мной. Тайто — последний. Но только по команде. Постарайтесь по возможности не стрелять, пока не доберемся до второго этажа, работайте холодным оружием. Интендант хищно ощерился и нежно провел ладонью по клинку сабли, а айн вытащил из-за пояса свой страхолюдный меч-нож. — Я ведущий — вы только прикрываете. Вперед… Отодвинул рукой занавеску, глянул внутрь, после чего рывком перемахнул в кухню и тут же, на чем-то оскользнувшись, с размаху грохнулся на пол. С диким звоном на пол посыпалась посуда, а поясницу пронзила острая боль — Гребаные святые угодники… — я свирепо выругался, перекатился, на корточках рванул за облицованный кафелем разделочный стол и замер, держа обеими руками у груди маузер. Ожидал, что на кухню сразу ломанутся косоглазые, но так и не дождался. Из коридора доносилась ожесточенная пальба, видимо за грохотом своих «арисак», солдаты так ничего и не услышали. Коротко мигнул трофейным фонариком и осмотрелся — чтобы опять не грохнуться. В кухне царил жуткий бардак, весь пол порывал сплошной ковер из объедков, битой посуды и пустых бутылок. Жутко воняло сырой рыбой и еще какой-то гадостью. — Засранцы, мать вашу… — я сплюнул, переложил пистолет в правую руку, левой вытащил томагавк и коротко свистнул, давая команду интенданту с айном лезть в окно. Но команда из-за грохота не прошла, пришлось подходить к окну и маячить рукой. Дождался пока они перелезут и шагнул к выходу в коридор. В этом здании, я был всего раз, когда Ляпунов, по сути неплохой человек, из-за личного сочувствия к моей истории, предлагал мне должность дворника при резиденции — по каторжным меркам настоящую синекуру. Визит был очень коротким, от должности я категорически отказался, но внутреннюю планировку более-менее рассмотрел. Во всяком случае, путь в кабинет губернатора запомнил. Так, работаем… Выскользнул в коридор и осторожно заглянул в ближайшую комнату, где четверо японских солдат, быстро работая затворами винтовок, азартно палили через окна. Над потолком витали клубы сизой пороховой гари, полностью поглощенные стрельбой, солдаты ничего вокруг себя не замечали. Я прикинул порядок действий, шагнул в комнату и тут же, едва не шарахнулся обратно в коридор, потому что в косяк двери, прямо над моей головой с треском влепилась пуля кого-то из наших стрелков. — Блядь… Один из солдат, интуитивно обернулся, но тут же рухнул на засыпанный гильзами пол с разваленной головой. Томагавк вспорол воздух в обратном махе и с треском проломил череп второму, а потом, с разворота, коротко хекнув, сверху вниз, косым резким ударом, через лоб, нос и челюсть, развалил плоскую морду третьему. Через чад в комнате резко пробился сладковатый приторный запах свежей крови. В комнату заглянули Свиньин и айн. Я кивнул им и выскочил в коридор. Больше на солдат не отвлекались, прокрались до самой лестницы, и поднялись на второй этаж. Возле кабинета торчало два солдата. Их я снес одним размашистым ударом, а потом рывком преодолев расстояние до двери, ударом всего тела выбил ее с петель. В сумраке полыхнуло несколько вспышек: спасло только то, что я сразу упал и въехал в кабинет на спине. Но дальше стрелять я уже никому не дал. Крутнувшись, подбил ногами какого-то офицера, рубанул его томагавком и сразу ударил под колено второго. Третьего — снес Тайто, валившийся в кабинет следом за мной. Айн сбил его плечом на пол и принялся тыкать своим тесаком. Сухощавый генерал отпрянул назад и прижался спиной к стене, лихорадочно пытаясь открыть клапан кобуры. Свиньин взял его на прицел своего револьвера. Я жестом отправил его держать коридор и шагнул к генералу: — Ты что ли, Харагучи?.. Что он ответил, я не понял, да особо и не старался понять. Все мысли о том, чтобы взять командующего в плен, разом улетучились. — Иди сюда, сука… Коротко двинул под дых, затем всадил топор в спину, перерубая позвоночник, ухватил за воротник и поволок к роскошному столу из мореного дуба. Бросил на столешницу, после чего, прижимая ладонью его башку к столешнице, двумя ударами топора перерубил шею. Я саму голову, аккуратно пристроил под портретом какого-то азиата, в роскошном шитом золотом мундире — наверное того самого императора Муцухито, чтоб ему пусто стало. Сам не знаю, зачем поставил. Для красоты, наверное. Или потому, что в этот момент, с меня мигом слетела вся псевдоцевилизованность и осталась только дикая жажда мести. А вот с отходом сложилось не так благополучно. Мои бойцы отступили, а японцы, вместо того, чтобы заняться преследованием, сунулись глянуть, что с начальством. В кабинет заскочил Свиньин, прижался к стене и несколько раз выпалил в коридор. — Японцы… — Черт… — я кинулся к окнам, но они оказались закрыты мощными кованными решетками. Сложилась патовая ситуации, самураи толклись на лестнице, ближе мы их не подпускали, но и сами оказались заперты в кабинете. — Что дальше? — интендант сбросил стрелянные гильзы из барабана револьвера и принялся быстро засовывать патроны в каморы. Я еще раз чертыхнулся. Бежать прямо на пули по узкому, длинному и прямому коридору — занятие для клинических оптимистов, читай — идиотов. Но ничего более толкового в голову не приходило. Ну что же, сам завел людей в ловушку, мне их и вытаскивать. Я вбил очередную обойму в магазин маузера, загнал патрон в патронник и перебежал к двери. Сколько получится — ползком, дальше на рывок, а там уже по ситуации. — Прикроете меня… — Сделаем… — Свиньин стал на колено возле дверного проема и прицелился. Айн молча кивнул, методично посылая пулю за пулей в коридор. Я выдохнул, быстро пробормотал молитву, но выскочить не успел. Внизу загрохотал пулемет Луки. А еще через пару минут, со стороны лестницы в коридор вылетел японец, влепился в стену, сполз по ней и застыл, неловко разбросав руки и ноги, словно сломанная кукла. Еще один рванул в нашу сторону, но бабахнула короткая очередь, из спины солдата выплеснулись кровавые ошметки, а сам он кубарем покатился по полу. Следом появился Лука, удивительно похожий на вставшего на ноги медведя с дымящимся пулеметом в руках. Но тут же спрятался за угол и настороженно проревел. — Ты как там, Ляксандрыч? — Большая пришла!!! — айн припустил к своему дружку, на ходу радостно причитая. — Где так долго ходила? Моя мала-мала помирать собралась… Мы тоже не заставили себя ждать. — Ты как здесь оказался? — Дык, думаю, мало ли что… — Мудищев пожал плечищами и скорчил виноватую рожу. — Ты уж извини, Ляксандрыч, что порушил приказ. А наши того, к причалам пошли… — Цел? — А что со мной сдеется? — Не забуду… — я попытался обнять его одной рукой, но из-за габаритов великана получилось не очень. — А теперь ходу парни, там наш мореман уже должен был японское корыто на копье… тьфу ты, на штык взять… Стрельба в поселке стихала, выстрелы слышались только из района тюрьмы. Правда со стороны порта начали часто бахать пушки не самого крупного калибра. «Из револьверных Гочкисов палят, что на миноносце стоят, других таких мелкашек здесь просто нет… — определил я. — Ну, мичманюга, если не взял посудину, лучше сразу сам утопись…» А когда увидел стоящий у причала миноносец и матросика, в нашей, родной, матросской форменке, на корме у четырехствольной пушки и гражданского ополченца рядом с ним, радостно заорал. — Быть тебе адмиралом, мичманок! Если не государь батюшка, сам представлю!!! Ходу, парни, ходу…