— Да, — отвечал Хорнблауэр, но про себя отметил, что перед затишьем небо бывает голубее. Он не помнил, чтобы хоть один средиземноморский шторм улегся, не показав себя напоследок. А мыс Креус по-прежнему близко — с подветренной стороны на горизонте. Хорнблауэр внимательно огляделся: «Плутон» под ветром, окутанный пеленой брызг, «Калигула» далеко на ветре, его паруса едва различаются над серым пенистым морем. И тут это произошло — налетел ревущий шквал, накренил «Сатерленд» и в мгновение ока поменял направление. Хорнблауэр, цепляясь за бизань-ванты, выкрикивал приказы. В какую-то секунду ему показалось, что «Сатерленд» не выровняется, и тут ветер ударил в лоб и поволок упирающийся корабль кормой вперед. Он визжал и ревел с невиданной прежде силой. Не сразу удалось привести корабль к ветру и положить в дрейф: волны сделались круче и беспорядочней, «Сатерленд» мотало из стороны в сторону, и даже бывалые моряки с трудом держались на ногах. Но ни один рей не сломался, не лопнул ни один трос — плимутские докеры потрудились на славу, Буш и Гаррисон тоже не зря ели свой хлеб. Буш снова что-то кричал, указывая за корму. Хорнблауэр повернулся туда. «Плутон» исчез — на мгновение Хорнблауэр подумал, что он затонул со всей командой. Потом волна отхлынула: «Плутон» лежал на боку, серые волны перехлестывали через обнажившееся днище, реи торчали к небу, паруса и такелаж чернели под взбитой пеной. — Силы небесные! — возопил Буш. — Их смыло! — Поставить грота-стаксель! — заорал Хорнблауэр. «Плутон» еще не затонул — наверняка кто-то жив, кто-то уцелел в бушующем море и успеет ухватиться за спущенный с «Сатерленда» трос; если волны прежде не разобьют людей о борт, их, возможно, удастся втянуть на палубу. Надо попытаться, как ни малы шансы, спасти хотя бы одного из тысячи. Хорнблауэр медленно вел «Сатерленд» к «Плутону». Тот еще держался на плаву, волны разбивались о него, как о торчащий из воды риф. Можно вообразить, что там творится: палубы стоят торчком, все, что могло сорваться, сорвалось и покатилось, не разбирая дороги. Пушки наветренного борта повисли на брюках — еще чуть-чуть, и они оторвутся, пробьют дыры в противоположном борту, и корабль затонет. В темноте под палубами карабкаются люди, на главной палубе все, кого еще не смыло, висят, цепляясь, как мухи на оконном стекле, под сокрушительными ударами волн. В подзорную трубу Хорнблауэр различил какое-то пятнышко на верхней, обнажившейся стороне «Плутона», живое пятнышко, уцелевшее в разъяренной стихии. А вот и другие пятнышки, быстрое, осмысленное шевеление. Какой-то смельчак повел людей рубить наветренные ванты; когда «Сатерленд» приблизился, перерублены были уже ванты грот и фок-мачты. «Плутон» содрогнулся и вынырнул, как кит, вода хлестала из шпигатов, а когда он накренился к «Сатерленду», упала и бизань-мачта, уже на другой борт. Избавившись от рангоута и такелажа, «Плутон» выровнялся — за то недолгое время, что корабль лежал на боку, флотская дисциплина и отвага подарили ему малый шанс на спасение. Матросы еще рубили последние ванты, удерживающие обломки мачт. Но дела их были плохи. Короткие обрубки торчали на месте мачт, бушприт исчез совсем. Голый остов качался, как пьяный, то показывая медную обшивку правого борта, то переваливаясь на другую сторону с амплитудой больше девяноста градусов, и все это за несколько секунд. Удивительно еще, что он не перекатывается, как деревянная кегля. Тот ад, что творится внутри корабля, не привидится и сумасшедшему в страшном сне. И все же корабль жил, по крайней мере часть команды осталась цела. Над головой прокатился завершающим раскатом гром, на западе, под ветром, тучи разошлись и сквозь них проглянуло яркое испанское солнце. Ветер дул крепкий, но не более того. Бед натворил последний ураганный порыв стихающего шторма. Однако длился этот порыв дольше, чем Хорнблауэру показалось. Мыс Креус на горизонте заметно увеличился, и ветер гнал к нему оба корабля. Через час-два лишенный мачт остов выбросит на мели у подножия мыса, где его добьют если не волны, так французские пушки. — Мистер Винсент, — сказал Хорнблауэр. — Поднимите сигнал: «„Сатерленд“ — флагману. Иду на помощь». При этих словах Буш подпрыгнул. В кипящем море, вблизи подветренного берега почти невозможно помочь вдвое более тяжелому кораблю без единой мачты. Хорнблауэр повернулся к первому лейтенанту. — Мистер Буш, пропустите носовой шпринг в кормовой порт. Побыстрее, пожалуйста. Я возьму флагман на буксир. Свое возмущение Буш мог выразить только взглядом — возразить открыто он бы не посмел. Но все видели, что Хорнблауэр рискует неимоверно и, главное, зазря. Затея практически неосуществима — хотя бы потому, что не удастся перебросить буксирный конец на беспорядочно кренящийся в подошве волны «Плутон». Тем не менее Буш исчез раньше, чем Хорнблауэр успел бы ответить на его недовольный взгляд. Ветер гнал их к берегу, нельзя было терять ни секунды. При плоском днище и подставленном ветру рангоуте «Сатерленд» будет дрейфовать быстрее «Плутона». Прежде чем обстенить паруса и лечь в дрейф, придется в бейдевинд лавировать против крепкого ветра. Малейший недочет, малейшая неприятность с парусом или реем могут оказаться гибельными. На пронизывающем ветру, под дождем, марсовые тем не менее скоро вспотели — капитан требовал то наполнить, то обстенить паруса, то привести к ветру, то повернуть оверштаг. Они обходили покалеченный «Плутон», как чайка, которая кружит над обломками кораблекрушения. А мыс Креус все приближался. Снизу доносился топот ног и скрежет тяжелого двадцатидюймового каната: руководимые Бушем матросы, надрываясь, волокли по нижней палубе упирающийся шпринг. Теперь Хорнблауэр тщательно прикидывал расстояние между кораблями и направление ветра. Он не надеялся отбуксировать «Плутон» дальше в море — «Сатерленд» и один еле-еле смог бы идти в бейдевинд, — только оттащить в сторону от мыса, сразу увеличив расстояние до берега. Оттянуть крушение — это уже хорошо. А там, глядишь, ветер уляжется или поменяет направление, команда «Плутона» успеет поставить временную мачту и хоть отчасти взять судно под контроль. Мыс Креус на западе, ветер с востока и чуть-чуть с севера. Исходя из этого, легче буксировать «Плутон» на юг, и шансы обогнуть мыс больше. Однако на юге — залив Росас, и ветер вынесет их аккурат под французские пушки. В Росасе наверняка есть и канонерские шлюпки — нет, это уже верная гибель. На севере — Льянса, батарею восстановить еще не могли, да и в любом случае до оконечности мыса Льянса будет больше двадцати миль. На севере опасность меньше — если только удастся миновать мыс Креус. На основе явно недостаточных данных Хорнблауэр лихорадочно пытался рассчитать: как быстро ветер будет сносить два сцепленных вместе корабля и как далеко «Сатерленд» успеет отбуксировать покалеченный трехпалубник в отпущенное ему для этого время. Почти все параметры уравнения были ему неизвестны, и, как всегда в таких случаях, приходилось полагаться на интуицию. Он окончательно решил, что пойдет на север, когда на шканцы взбежал запыхавшийся матросик. — Мистер Буш говорит, канат будет готов через несколько минут, сэр, — доложил он. — Отлично, — сказал Хорнблауэр. — Мистер Винсент, сигнальте флагману: «Приготовьтесь принять буксирный конец». Мистер Моркелл, позовите старшину моей гички. Буксирный конец! Офицеры на шканцах переглянулись. «Плутон» беспорядочно переваливался с боку на бок и с носа на корму, то показывая медную обшивку днища, то уходя под воду белой полосой между орудийными портами, попеременно зарываясь носом и кормой, словно окончательно сбрендил. Приближаться к нему — все равно что в сильную качку ловить на палубе непривязанную пушку. Если корабли столкнутся, оба пойдут ко дну. Хорнблауэр окинул взглядом мускулистые плечи молодого старшины. — Браун, — сказал он. — Я хочу поручить тебе, когда мы будем проходить мимо флагмана, перебросить на него трос. Знаешь ли ты кого-нибудь, кто мог бы сделать это лучше? Отвечай честно. — Нет, сэр. Не знаю, сэр. Бодрая самоуверенность Брауна заражала. — Как ты это сделаешь? — С вашего позволения, сэр, привяжу кофель-нагель к лотлиню. Молодчина Браун — принимает решения мгновенно. — Тогда готовься. Я подойду кормой по возможности ближе к носу флагмана. «Сатерленд» под штормовым кливером и узко зарифленными марселями был в двухстах ярдах на ветре от «Плутона». Хорнблауэр с упорством счетной машины просчитывал относительный ветровой снос, давление ветра на паруса, вероятность встречной волны, пьяные метания «Плутона». Пришлось выждать целых две минуты. — Мистер Джерард, — сказал Хорнблауэр наконец — он был так занят расчетами, что не испытывал страха. — Обстените грот-марсель. «Сатерленд» погасил и так небольшую скорость. Теперь ветер гнал его к «Плутону», полоска серой воды с бородатыми гребнями волн суживалась. К счастью, «Плутон» не уваливался под ветер, только дергался взад-вперед под ударами волн. Браун картинно стоял на гакаборте, ни за что не держась. Через руку он пропустил лотлинь, который одним концом тянулся к бухте на палубе, на другом болтался кофель-нагель — им Браун небрежно помахивал взад-вперед, как маятником. Он был великолепен на фоне неба, когда без тени волнения наблюдал за сходящимися кораблями. На какую-то секунду Хорнблауэр позавидовал его физической силе и уверенности. «Сатерленд» приближался, на перехлестываемом волнами полубаке «Плутона» готовились принять линь. Хорнблауэр поглядел на матросов рядом с Брауном, убедился, что они готовы привязать к лотлиню конец покрепче. — Получится, клянусь Богом! — сказал Джерард Кристелу. Джерард ошибался — сейчас «Сатерленд» снесет ветром, и он пройдет от «Плутона» на десять ярдов дальше, чем Браун может перебросить кофель-нагель с привязанным к нему линем. — Мистер Джерард, — холодно сказал Хорнблауэр, — обстените крюйсель. Матросы мгновенно исполнили приказ. Теперь «Сатерленд» приобрел слабый задний ход, и расстояние между кораблями сокращалось еще быстрее. Взмывший на волне нос «Плутона» был прямо напротив них. Джерард и Кристел непроизвольно чертыхались вполголоса. Хорнблауэру вдруг стало холодно. Он хотел бы крикнуть «Кидай!» и лишь с трудом сдерживался. Брауну виднее. И тут он кинул — как раз когда корма «Сатерленда» поднялась на волне. Кофель-нагель с привязанным линем просвистел в воздухе, долетел до бикхеда «Плутона» и зацепился за уцелевший стоячий такелаж бушприта. Ободранный матрос упал на него всем телом, через мгновение и матроса, и кофель-нагель накрыла вода, но он удержал и передал товарищам линь. — Получилось! — завопил Джерард. — Получилось, получилось, получилось! — Мистер Джерард, — сказал Хорнблауэр. — Обрасопьте крюйсель круто к ветру. «Плутон» относило от «Сатерленда», линь быстро разматывался, скоро за ним побежал и трос покрепче. Но время торопило: из-за разной скорости дрейфа Хорнблауэр не мог сохранять неизменное расстояние между кораблями — это было бы опасно, да и просто невозможно. Пока «Сатерленд» лежал в дрейфе, его сносило быстрее, чем «Плутон»; теперь он рванул в бейдевинд, и надо было, учитывая оба фактора, добиться, чтобы корабли расходились возможно медленнее. Занятная алгебраическая задачка, которую предстоит перевести в арифметическую и решить в уме. Когда «Плутон» ни с того ни с сего устремился к «Сатерленду» и все затаили дыхание, думая, что сейчас корабли столкнутся, Хорнблауэру пришлось спешно перестраивать расчеты. Джерард выстраивал матросов с запасными реями у борта, чтобы те уперлись ими в приближающийся «Плутон», как ни мала была надежда совладать с громадой весом в три тысячи тонн. По его же приказу другие матросы перебросили через борт кранец из набитого гамаками старого паруса. На полубаке «Плутона» тоже суетились, но в последнюю секунду под шквал проклятий трехпалубник откачнулся назад, и все вздохнули облегченно — только не Хорнблауэр. Если «Плутон» так устремился к «Сатерленду», он так же устремится прочь и наверняка разорвет привязанный к двадцатитрехдюймовому канату линь, тогда все придется начинать сначала, а мыс Креус все ближе и ближе. — «Калигула» сигналит, сэр, — доложил Винсент. — «Чем могу помочь?» — Ответьте «Ждите», — бросил Хорнблауэр через плечо — он и позабыл про «Калигулу». Болтон будет дураком, если без необходимости подойдет так близко к подветренному берегу. За кормой громко плеснула вода — Буш потравил канат на случай, если «Плутон» потащит его слишком резко. Тут легко переборщить — пеньковый канат тонет в воде и под его тяжестью может порваться линь. Хорнблауэр перегнулся через гакаборт. — Мистер Буш! — заорал он. — Сэр! — донесся в открытый порт голос Буша. — Стой травить! — Есть, сэр. Линь вновь натянулся, канат гигантским морским червем медленно полз к «Плутону». Вот червь выпрямился — тут опять нужны тщательность и расчет. Хорнблауэр приказывал Бушу, когда травить, когда ждать, следил за кораблями, за морем, за ветром. В канате двести ярдов, но пятьдесят из них приходятся на длину «Сатерленда», — надо успеть до того, как корабли разойдутся на сто пятьдесят ярдов. Хорнблауэр вздохнул, лишь когда канат вполз на нос «Плутона» и оттуда замахали флажками, сообщая, что буксирный конец закреплен. Хорнблауэр взглянул на близкий уже берег, прикинул направление ветра на щеке. Он рассчитал верно — даже если на этом галсе они обогнут мыс, их вынесет в залив Росас. — Мистер Винсент, — сказал он. — Сигнальте флагману: «Готовлюсь сменить галс». Джерард взглянул недоуменно. Ему казалось, что Хорнблауэр понапрасну рискует обоими кораблями. Джерард не видит дальше мыса Креус, только враждебную землю и спасительное море. Инстинкт моряка подсказывает ему держаться на расстоянии от берега, дальше он не загадывает. Он видит небо, чувствует море и реагирует безотчетно. — Мистер Джерард, — сказал Хорнблауэр, — идите к рулю. Как только канат натянется… Джерарду не надо было объяснять. Ни одному из рулевых не приходилось править кораблем, который тащит за кормой три тысячи тонн; никто не знает, как поведет себя при этом «Сатерленд». Чтобы он не приводился к ветру, наверняка потребуются какие-то неожиданные и решительные меры. Канат натягивался, медленно вылезая из моря, выпрямлялся, как палка, отряхиваясь от брызг. Захрустели, принимая напряжение, битенги. Потом канат немного провис, хруст прекратился, — это «Плутон» набирал скорость. С каждым ярдом он бежал все быстрее, и его все меньше сносило ветром. Как только он начнет слушаться руля, рулевым на «Сатерленде» станет полегче. Буш, закончив с канатом, поднялся на шканцы. — Мистер Буш, сейчас вы будете поворачивать оверштаг. — Есть, сэр, — сказал Буш. Он поглядел на землю, оценил направление ветра и подумал в точности, что перед тем Джерард, — только Буш знал: не его это ума дело. В вопросах судовождения Хорнблауэр всегда прав, и подчиняться надо, не рассуждая. — Поставьте матросов к брасам, мистер Буш. Когда я скомандую, все должно произойти молниеносно. — Есть, сэр. «Плутон» набирал скорость, и теперь каждый ярд, пройденный на юг, работал против них. — Обстенить крюйсель, — приказал Хорнблауэр. «Сатерленд» погасил скорость, «Плутон» неотвратимо надвигался на него. Хорнблауэр увидел капитана Эллиота — тот бежал на бак своими глазами убедиться, что происходит. Намерений Хорнблауэра он угадать не мог. — Приготовьтесь поднять сигнал «Поворот оверштаг», мистер Винсент. «Плутон» приближался. — Обрасопьте крюйсель, мистер Буш. Надо повернуть до того, как буксирный канат натянется, — они только-только успеют разогнаться. Хорнблауэр наблюдал за канатом и оценивал скорость. — Ну, мистер Буш! Мистер Винсент, сигнальте! Руль положили на борт, паруса перебрасопили, Рейнер на баке раздернул фок-стеньги-стаксель. Корабль пересекал линию ветра, паруса заполоскали, на борту «Плутона» прочли сигнал и догадались тоже повернуть руль. Инерция позволила остову развернуться, облегчая Хорнблауэру маневр. Теперь «Сатерленд» набирал скорость на новом галсе, однако «Плутон» развернулся лишь наполовину. Сейчас рывком натянется буксирный канат. Он вставал из воды, распрямлялся, распрямлялся… — Приготовьтесь, мистер Джерард! «Сатерленд» содрогнулся от рывка. Натяжение каната выделывало с ним что-то невообразимое. Джерард выкрикивал приказы рулевым у штурвала, матросам у вспомогательных талей. В какую-то мучительную секунду показалось, что их потащит назад и развернет против ветра, но Джерард у штурвала, Буш у брасов и Рейнер на баке тянули его зубами и когтями. Дергаясь, «Сатерленд» уваливался под ветер, таща за собой «Плутон». И наконец оба корабля новым галсом двинулись на север, к относительной безопасности Лионского залива. Хорнблауэр глядел на зеленоватые склоны мыса Креус чуть впереди левого траверза. Путь предстоял рискованный — «Сатерленд» теперь не только сносило ветром, но и тянуло инерцией «Плутона», та же инерция замедляла скорость. В реве ветра Хорнблауэр просчитывал дрейф и расстояния. Он оглянулся — «Плутон» набрал скорость и раскачивался уже не так ужасающе. Буксирный канат шел не прямо по удлинению «Сатерленда», но под углом, под углом к канату располагался и «Плутон». Эллиот делает все, что может, и тем не менее нагрузка на «Сатерленд» огромная. Надо бы увеличить скорость, но опасно прибавлять парусов на таком крепком ветру. Если лопнет парус или оторвется рей, они охнуть не успеют, как окажутся на прибрежной мели. Хорнблауэр вновь поглядел на берег, оценивая быстро убывающее расстояние, и тут в кабельтове от них грозно взметнулся водяной столб. Шести футов высотой, он возник на гребне волны и так же загадочно исчез. Хорнблауэр не верил своим глазам, однако нарочито бесстрастные лица Кристела и Буша убеждали, что ему не примерещилось. Это плеснуло о воду пушечное ядро, хотя на ветру они не слышали выстрела и не видели клубов дыма на берегу. Стреляли с мыса Креус, и расстояние уже небольшое. Скоро над ними засвистят сорокадвухфунтовые ядра.