Уиллер закатил глаза. — Я говорил с некоторыми клиентами Бродбента, он пользуется одинаковым уважением как у коневодов-любителей, так и у старых фермеров. Жена Бродбента дает детям уроки верховой езды. — Судимости у него были? — Мелкие неприятности с полицией в подростковом возрасте, только и всего, а так он чист. — А Макбрайд что? — Тоже чист. — Расскажи-ка мне об этих «мелких неприятностях». — Документы хранятся в сейфе, но вы же знаете, как у нас обстоят дела с информацией, к которой доступ якобы ограничен. Так, секундочку… Хулиганская выходка с грузовиком навоза, пострадал директор школы… — Эрнандес перебирал свои листки. — Один раз поехал кататься на чужой лошади… Кому-то расквасил в драке нос… — А что насчет остальных братьев? — Филипп живет в Нью-Йорке, служит смотрителем музея «Метрополитен», тут ничего из ряда вон выходящего. Вернон — юрист, специалист по экологическому праву. Недавно женился, живет в Коннектикуте, сидит дома с ребенком, пока жена на работе. Когда-то были у него денежные неприятности, но с момента получения наследства все идет гладко. — Сколько им досталось? — После уплаты налогов — каждому примерно по сто миллионов. Уиллер поджал губы. — А вообще интересно выходит: ведь что бы этот Бродбент ни искал в Высоких Плоскогорьях, там явно не только в деньгах дело, а? — Не знаю, лейтенант. Бывает же и так: всякие генеральные директора компаний, обладатели сотен миллионов, рискуют собственной шкурой ради нескольких тысяч. Прямо болезнь у них какая-то. — Точно, — кивнул Уиллер, пораженный проницательностью Эрнандеса. — Только Бродбент явно не из таковских. Он свое богатство не выпячивает. Надрывается на работе, хотя вполне может ничего не делать. То есть, я хочу сказать, запросто поднимется в два ночи, чтобы заглянуть больной корове под хвост и получить за это сорок баксов… Чего-то мы тут недопонимаем, Эрнандес. — Правда ваша. — А что слышно про труп? — Личность убитого еще не установлена. Работа в этом направлении ведется, эксперты анализируют его зубную карту и отпечатки пальцев. На компьютерную обработку полученных данных уйдет какое-то время, приблизительно неделя. Если отпечатки убитого хранятся в Федеральной базе данных, то получится быстрее, если нет — медленнее. — А монах? Ты о нем разузнал что-нибудь? — Да. Биография у него та еще. Он сын адмирала Джона Мортимера Форда, заместителя командующего Военно-морского флота в администрации Эйзенхауэра. Родился в Андовере. С отличием окончил Гарвард, специальность — антропология. В Массачусетском технологическом защитил диссертацию по кибернетике. Вот еще мудреная наука… Там познакомился со своей будущей женой, вскоре женился. И он, и она поступили на службу в ЦРУ, а потом — ничего, тишина. Ну, как вы и говорили — ребятки из Конторы всерьез контролируют своих людей. Форд занимался шпионской деятельностью, связанной с компьютерами и со взломом кодов. Ну, его жену убили в Камбодже, а он оставил службу и ушел в монахи. Просто бросил всё, включая дом за миллион долларов, солидные банковские счета, гараж, битком набитый «ягуарами»… Невероятно. Уиллер застонал. Факты упорно не желали состыковаться друг с другом. Детектив хотел знать, обоснованно ли он подозревает Бродбента и монаха, ведь теперь они представали вполне законопослушными гражданами. Лейтенанта, впрочем, не покидала уверенность, что как-то, каким-то образом, те двое непременно замешаны в этом деле. 11 Было уже около четырех, когда Том въехал на стоянку рядом с торговой галереей «Силвер Страйк», которая располагалась на густо застроенной окраине Тусона, посреди моря убогих лачужек. Том поставил на стоянке взятую напрокат машину и по раскаленному асфальту прошел к входу в галерею. Внутри кондиционеры охладили воздух почти до арктических температур. Магазин, где торговали окаменелостями, оказался на противоположном, «непрестижном» конце галереи. Том увидел на удивление скромную витрину, где за стеклом, практически полностью замазанным побелкой, лежало несколько окаменелостей. Табличка на двери гласила: «Только оптовые продажи. Прием покупателей по предварительной договоренности». Дверь была заперта. Том позвонил, что-то щелкнуло, и он вошел. Помещение больше напоминало адвокатскую контору, чем офис одного из крупнейших на Западе оптовых торговцев окаменелостями. На полу лежало бежевое ковровое покрытие, на стенах висели плакаты, прославляющие предпринимательство и высокопрофессиональную работу с клиентом. Между столами, за которыми сидели секретарши, имелось пространство, где посетители могли дожидаться приема. Там стояли два кресла с темно-серой обивкой и стол из стекла и хрома. Полку у стены украшали несколько окаменелостей, а на кофейном столике рядом с крупным аммонитом[20] лежала стопка журналов об ископаемых и минералах, а также брошюры, рекламирующие Тусонскую выставку минералов и драгоценных камней. Одна из секретарш подняла глаза, пристально оглядела посетителя в тысячедолларовом костюме от Валентино и ботинках ручной работы и нарочито приподняла бровки: — Что желаете, сэр? — У меня назначена встреча с Робертом Бисоном. — Ваша фамилия? — Бродбент. — Присядьте, пожалуйста, мистер Бродбент. Принести вам чего-нибудь выпить? Кофе? Чаю? Минеральной воды? — Нет, благодарю. Том сел, полистал журнал. При мысли о хитрости, к которой он собирался прибегнуть, у него засосало под ложечкой. Костюм, что был сейчас на нем, обычно висел в шкафу вместе с дюжиной других, никогда не надевавшихся. Их привез Тому отец из Лондона и Флоренции. Через минуту на секретаршином столе зазвонил телефон. — Мистер Бисон готов вас принять. — Она кивнула на дверь со вставкой из матированного стекла. На табличке значилось просто: «БИСОН». Дверь открылась, Том поднялся и увидел в проеме крупного мужчину с начесанными на лысину волосами, в рубашке и галстуке, но без пиджака. Его было не отличить от заваленного работой адвоката в каком-нибудь провинциальном городке. — Мистер Бродбент? — Бисон протянул Тому руку. Кабинет, однако, все-таки выдавал тот факт, что Бисон работает не в области бухучета или права. На стенах висели плакаты, изображающие разные окаменелости, а стеклянная витрина вмещала множество окаменевших крабов, медуз и пауков; в самом же центре ее стояла причудливая каменная бляшка с отпечатком ископаемой рыбы, у которой в брюхе была еще одна рыба, а у той внутри, в свою очередь, — совсем уж мелкая рыбешка. Том уселся в кресло, Бисон — за стол. — Вам нравится эта маленькая безделушка? Она не дает мне забыть, что в нашем мире рыба рыбе… волк. Том издал принужденный смешок в ответ на остроту, которой Бисон, очевидно, начинал переговоры со всеми потенциальными клиентами. — Милая вещица. — Ну, мистер Бродбент, — продолжал Бисон, — раньше я не имел удовольствия с вами работать. Вы недавно в этом бизнесе? Владеете магазином? — Я оптовый торговец. — Мы сотрудничаем со многими оптовыми торговцами. Странно, однако, что я не встречал вас ранее. Нас ведь, знаете ли, не так много. — Я начал совсем недавно. Бисон сцепил руки в замок, оперся о стол и посмотрел на Тома, бегло оглядев его костюм. — Не дадите ли мне вашу визитку? — Обычно я не ношу ее с собой. — Ну, и что же я могу для вас сделать, мистер Бродбент? — Бисон склонил голову набок, словно ожидая объяснений. — Я рассчитывал, что вы покажете мне некоторые образцы. — В таком случае я быстренько проведу вас по складским помещениям. — Отлично. Бисон тяжело встал из-за стола и повел Тома через комнаты, занимаемые офисом, к незаметной задней двери. Отпер ее, и они с Томом оказались в зале, своими размерами напоминавшем магазин «Сэмз Клуб»[21]. Правда, здесь вместо товаров для дома на полках высились горы окаменелостей — тысячи, возможно, даже миллионы. По всему залу сновали мужчины и женщины с ручными вилопогрузчиками или с тачками, нагруженными камнями. В воздухе стоял запах каменной пыли. — Раньше здесь помещался универмаг «Диллард», — объяснил Бисон, — но эта часть галереи никогда, похоже, для розничной торговли не использовалась, и мы выкупили ее по хорошей цене. Здесь одновременно и склад, и демонстрационный зал, и торговый — все вместе. В одну дверь завозят необработанные окаменелости, из другой выходит готовая продукция. Бисон взял Тома под локоть и повел по залу, указывая на стену, вдоль которой громоздились гигантские каменные плиты желто-коричневого цвета. Они были обложены мягкими прокладками, завернуты в целлофан и крест-накрест перевязаны веревками. — Только что получили отличное сырье с Грин-Ривер. Материал просто прекрасный. Мы можем вам продать его в квадратных ярдах, а вы потом расколете плиты, реализуете по частям и впятеро увеличите свое состояние. Они поравнялись с контейнерами, наполненными окаменелостями, в которых Том распознал аммониты. — Наша фирма — мировой лидер по продаже аммонитов. Мы предлагаем раковины полированные и неполированные, заключенные в цементирующую среду и уже извлеченные из нее, продаем на вес и поштучно, как обработанные, так и необработанные экземпляры. — Бисон, не останавливаясь, миновал полку за полкой. На каждой стояли ящички с затейливо закрученными раковинами аммонитов. Он остановился, запустил руку в один из ящичков и достал раковину. — Вот эти самые простые, по два доллара за фунт, необработанные, не извлеченные из породы. Вон там лежат образцы, заключенные в пирит, а здесь есть несколько прекрасных экземпляров в агатовидном обрамлении. Они дороже. Бисон пошел дальше. — Если вас интересуют насекомые, то как раз сейчас мы получили несколько отличных пауков из Намибии, их нашли в глинистых сланцах Нкоми. Есть новое поступление крабов из Германии, из Хайнигена. На них сейчас большой спрос, идут по двести-триста долларов за штуку. Агатовидное дерево продаем на вес. Отлично подходит для изготовления сувениров. Имеются криноиды, окаменелости с отпечатками папоротников, а также копролиты, дети их любят. У нас есть все, а цен ниже, чем здесь, вы нигде не найдете. Том слушал. Тут Бисон остановился, взял с полки камень. — Многие экземпляры еще даже не расколоты. Можно продавать их прямо так, чтобы покупатель сам извлек окаменелость. Дети берут по три-четыре штуки за раз. Обычно внутри оказывается листик или папоротник. А иногда — кость или челюсть ископаемого животного. Говорят, в некоторых кусках породы находят и целые черепа млекопитающих. Азартное, знаете ли, занятие. А вот… Он протянул Тому камень и проворно снял с наковальни геологический молоток. — Ну-ка, расколите.