Коротенько отчитался и, в свою очередь, спросил: — Что там с Медичи? — Затихарились твои Медичи! — зарычал царственный дед. — Сидят в своих апартаментах и носа оттуда не кажут. Похоже, начало доходить до тварей, что мы все знаем. — И что теперь? — Пусть понервничают, подергаются, напрягут вредного старичка Сфорца, чтобы тот тоже на заднице ровно не сидел… — император говорил это с нескрываемым злорадством. — А там видно будет, когда тебе рожицы веселые в поминальнике рисовать. Дед еще какое-то время в культурных выражениях «опускал» Медичи с Сфорца, а потом неожиданно решил сменить тему: — Алексей, кстати, мне перед самым выездом Людовик позвонил. Говорит, те пятеро твоих молодых итальянских крестничков сегодня утром в больничке скоропостижно крякнули. Врачи грешат на отравление. — Земля им стекловатой, — не удержался от ухмылки я. — Отравителей, естественно, не найдут, и слава богу! Теперь как бы и князь Берлускони не зажмурился. — Это вряд ли, — с сомнением протянул император. — У князя все ровно и с Медичи, и с Ватиканом, а форс-мажор Берлускони в виде небезызвестного великого князя Алексея Александровича они с готовностью поймут и простят. Деньги же… Месяца за два князь расплатится, накинув пострадавшим сверху приемлемые проценты, и криминальный бизнес снова заработает как часы… * * * Палата короля Испании Филиппа в госпитале не отличалась особой роскошью и размерами, но некий уют чувствовался — живые цветы, резные кресла с журнальным столиком, рабочий стол, картины на стенах с изображением сельских пейзажей. Присутствовало и медоборудование, куда же без него, но стояло оно в углу и общую картину не портило. Сам Филиппок валялся на широкой кровати с загипсованными руками и ногами и всем своим видом должен был внушать сострадание, которого, по моим ощущениям, никто из Романовых так к нему и не почувствовал. — Филипп, дружище! — дед широко раскинул руки и кинулся обнимать лежащего испанца. — Прекрасно выглядишь! Как будто даже цвет лица лучше стал с нашей последней встречи! — И я рад тебя видеть, Николай, — буркнул тот. — И прекращай издеваться. Что тебе еще от меня надо, раз лично решил навестить? — Фи, дружище! Как тебе не стыдно подозревать меня в корысти? — дед продолжал глумиться. — Это же не я тебя заставлял на Ибице провокации устраивать, а дружки твои, Георг с Вилли! Савойский демонстративно отвернулся и уставился в окно. — Ну-ну, дружище, на правду не обижаются, — император хохотнул. — А дружки тебя кинули, Филипп! Наобещали всякого, а потом кинули! И практически все правящие роды от Савойских отвернулись, как от прокаженных, а вот я, несмотря на обиду, приехал к тебе и протягиваю руку помощи. Испанец медленно повернул голову и немигающим взглядом уставился на русского императора: — Говори прямо, что предлагаешь? — Мы с тобой публично миримся, я делаю так, чтобы Медичи, Бурбоны и Гримальди помирились с тобой тоже, а остальные… Сам понимаешь, остальные правящие роды через очень короткий промежуток времени просто забудут об этом неприятном инциденте. — Что взамен? — с нескрываемым напряжением спросил Филипп. — Все просто, дружище, твоя внучка Изабелла выходит замуж вот за этого симпатичного молодого человека. Разворот деда в нашем с братьями направлении я наблюдал в замедленном режиме — от выброса адреналина меня выкинуло в темп! В голове осталась лишь одна крайне эгоистичная мысль — только не я! Однако взгляд императора остановился на Шурке, который, по моим ощущениям, находился в состоянии, близком к моему. — Александр, — голос деда слышался как сквозь вату, — сделай шаг вперед. Бледный Шурка на негнущихся ногах шагнул вперед и еле слышно прошептал: — За что, государь? Одновременно с этим от входа в палату раздался громкий женский писк — это Изабелла закрыла руками личико и начала рыдать. Царственный дед на это только хмыкнул и повернулся обратно к королю: — Александр — отличная партия для твоей внучки, дружище! Богатый, родовитый, влиятельный! Да и твой род в накладе не остается — иметь в ближайших родственниках Романовых — это, знаешь ли, не только почетно, но и… Короче, перспективы для Испании от этого союза ты лучше меня должен понимать. Если откажешься, станет твоя внучка лет через сорок королевой какой-нибудь, прости господи, Сербии или Новой Зеландии. Или вообще Зимбабве. Оно тебе надо, дорогой ты мой человек? — Почему не Алексей? — Филипп указал глазами в мою сторону. — А у него уже есть невеста, — ухмыльнулся император. — Из достойного рода. Вопрос решенный, дружище, осталось только объявить. — Я могу подумать? — вздохнул Филипп. Царственный дед подобрался, как перед прыжком, а по палате прокатилась волна сметающей все на своем пути властности: — Предложение делаю ровно один раз, Савойский! На подумать даю десять минут. — Он развернулся и направился к креслам. — Дорогая, прошу! Пока императорская чета по-хозяйски устраивалась в креслах, к Филиппу на кровать присел его сын, и Савойские стали перешептываться. Выплеск адреналина не прошел для меня даром, и я четко отслеживал эмоции всех присутствующих в палате: Шурка продолжал находиться в прострации, как и Изабелла; Коля искренне «радовался» за брата; мой отец с дедом Владимиром напряженно отслеживали старших Савойских, которые, по моим ощущениям, смирились с неизбежным и просто из гордости тянули время. Царственные дед с бабкой за результат «переговоров» волновались, но в гораздо меньшей степени, чем можно было подумать. Вот младший Савойский встал с кровати, а старший поднял голову: — Николай, подойди. — И, когда дед оказался рядом с кроватью, продолжил: — Мы согласны. Король хотел сказать что-то еще, но не успел — разрыдалась Изабелла. К ней тут же кинулся наследник и принялся успокаивать дочь. Истерика принцессы длилась минут пять, ее отцу даже пришлось звать медсестру и просить успокоительное для дочери, но наконец в палате установилась тишина, нарушаемая лишь редкими всхлипами испанки, и переговоры продолжились. — Николай, — морщился Филипп, — большого приданого за Изабеллой не жди, вы с Медичи, Бурбонами и Гримальди и так с этими извинениями проделали огромную дыру в бюджете Испании. — Не прибедняйся, дружище! — Дед только отмахнулся. — И не надо давить на жалость. А если ты вздумаешь меня обмануть, Испанию с неофициальным визитом посетит Алексей, который на этот раз будет не столь вежлив, как на том полигоне. — Хорошо, — буркнул король. — Я изыщу резервы для любимой внучки. И будь так добр, представь уже мне моего будущего внука Александра. На все последующее, если честно, без смеха смотреть было невозможно — один только «деревянный» Шурка чего стоил! Изабелла, готовая в любой момент впасть в очередную истерику, вызывала жалость, но и тут сопереживанию места не осталось — в процесс вмешалась раздраженная царственная бабуля: — Быстро слезки вытерла! — прикрикнула она на принцессу, которая тут же принялась салфеткой тереть глаза. — И не смей истерить! Веди себя достойно! А теперь слушай меня внимательно и запоминай! Хочешь прожить остаток жизни счастливо, сделаешь счастливым будущего мужа! — императрица говорила как гвозди забивала. — Свой гонор оставишь в Испании. В России, в роду Романовых, подобное поведение не приветствуется. Не послушаешь меня, я тебе такую веселую жизнь устрою, смеяться устанешь. И будущий муж тебя не спасет. Я доступно объясняю? — Да, ваше величество… — пискнула Изабелла, которая даже не пыталась искать защиты у старших родичей, взиравших на этот воспитательный процесс с философским спокойствием. — Хорошая девочка! Идем дальше. Когда мы здесь закончим, ты поедешь вместе с Александром в Монако, где вы уже как пара сначала появитесь перед молодежью, а вечером и перед старшим поколением правящих родов. Кроме того, с сегодняшнего дня ты начнешь с помощью будущего мужа, его братьев и других представителей российской молодежи совершенствовать знание русского языка и изучать православие, в которое скоро перейдешь. Предупреждаю, Изабелла, я буду лично следить за твоими успехами в учебе. — Конечно, ваше величество… Дальше царственная бабуля отвела Изабеллу к окну, предупредив нас, что им требуется переговорить на всякие женские темы, старшее поколение Романовых и Савойских перешло уже к своим разговорам, а мы с Колей занялись Шуркой: — Не переживай ты так, братишка! — утешали мы его. — Вот и тебе самая настоящая принцесса досталась. — Я уже на Ингу Юсупову настроился, — вздыхал он. — А тут эта высокомерная истеричка Изабелла нарисовалась! — Так бабушка ее всяко обломает! — убеждали мы. — Да и у тебя самый легкий характер из нас троих! Притретесь! Шурка успокаиваться не собирался: — А вы вообще уверены, что дед завтра не передумает и не решит кого-нибудь из нас женить на той же самой Стефании? Чего молчите? То-то и оно! И вообще, на хрена мы повелись на это приглашение Кристинки Гримальди сгонять в Монако на выходные? Сидели бы в Москве и горя не знали! В результате домой практически женатыми вернемся… Видал я в гробу такие каникулы!.. Глава 7 Минут через десять Александр начал приходить в себя и даже принялся посматривать в сторону Изабеллы, продолжавшей «мило» общаться с императрицей. Заметно успокоилась и сама испанская принцесса — она тоже кидала уже не такие потерянные взгляды в нашу сторону. Да и вообще, общая психологическая обстановка в палате заметно разрядилась. И еще свободнее она стала, когда после звонка Филиппа-младшего две молоденьких медсестрички притащили поднос с фужерами и две бутылки шампанского в ведерках со льдом. Какое-то время мы потратили на распитие кислой шипучки с произнесением взаимных хвалебных тостов, пока старшие не решили продолжить общение в своем тесном кругу, скинув на нас заботу о принцессе: — Молодые люди, — напутствовала нас бабуля, — ведите себя прилично и не обижайте Изабеллу. Девушка, оставшись с нами наедине, сама разговор начинать не спешила и просто стояла, опустив глаза в пол. Александр тоже не особо желал общаться, разглядывая одну из картин на стене. Николай вмешиваться не хотел от слова совсем и всем своим видом показывал, что честь начать общение принадлежит исключительно мне. Вздохнув, я натянул дежурную улыбку: — Изабелла, во-первых, хочу сразу сказать, что произошедшее сегодня для нас с Николаем и Александром стало полнейшей неожиданностью. Во-вторых, убедительно прошу на меня не обижаться из-за дуэли с твоим дедом и вот такого его состояния. — Я указал в сторону кровати. — Во всём произошедшем вам стоит винить только себя. Очень надеюсь, что ты это со временем поймёшь. Испанка подняла на меня глаза и кивнула: — Мне действительно понадобится некоторое время, чтобы разобраться во всём случившемся. — Очень рад это слышать. Теперь, наверное, стоит поговорить о нашем совместном поведении в компании молодежи… — Я начал подбирать слова. — Ну, я имею в виду отношение к тебе Бурбонов, Медичи и Гримальди после… — Я поняла, — опять кивнула Изабелла. — Так вот, трудности я вижу только со стороны Георга Виндзора. Со стороны остальных наших друзей проблем быть не должно. А ты как сама считаешь?