Дверь позади распахнулась, и с порога мне радостно помахала grand-mère. Не оборачиваясь, дедушка зарычал. – О, простите, – сказала grand-mère. – Элеанор, найди меня, когда будет время. Прошу прощения, Миклош. Она ушла, но дедушкин рык не прекратился. Я уже начинала опасаться, что он бросится на меня, как тогда, в ночь похорон бабушки Персефоны. – Дедушка, – сказала я. – Дедушка! Прекрати. – Должно быть, получилось достаточно внушительно, потому что он перестал рычать. Только посмотрел на меня и тихонько всхлипнул. – Ты не понимаешь, – сказал он. – Ты должна позволить мне прогнать ее. – Знаю, ты расстроен, – сказала я. – И знаю, что ты скучаешь по бабушке Персефоне, оттого все кажется странным. Но grand-mère приехала помочь. Прошу, отстань от нее. Он недоуменно покачал головой. – Пожалуйста, не проси меня об этом, – сказал он. – Говорю тебе, – настаивала я. – Не вздумай мне все испортить. Он встал и вышел. Несколько минут спустя в лесу опять раздался вой, потом кухонная дверь с грохотом распахнулась – и Рис побежал за дедушкой. По крайней мере, они есть друг у друга, подумала я. Должно быть, это прекрасно. Что ж, я тоже больше не одинока. У меня есть grand-mère. Надо пойти поискать ее. Я обнаружила ее на диванчике в гостиной, с блокнотом на коленях и стопкой каталогов, лежавших на журнальном столике. Когда я вошла, она расплылась в счастливой улыбке. – Я начала планировать наш небольшой банкет, – сказала она. – Расскажи мне о Ханнафинах. Какие они? – Не знаю, – сказала я. – Ты правда хочешь пригласить их на ужин? Миссис Ханнафин, она слегка… простовата. – О, Ханнафины тут ни при чем, – отмахнулась она. – Для нас это возможность попрактиковаться в приеме гостей. Постепенно я хочу начать приглашать более влиятельных людей. Во Франции я была довольно известной устроительницей банкетов. Мои приемы посещали все, даже дальние родственники короля. – Правда? – Правда. – И ты думаешь, мы можем устроить у нас что-то подобное? – спросила я. – Разумеется! Такой дивный маленький городок и такой прекрасный большой дом с множеством спален. Мы могли бы обустроить для гостей несколько комнат из тех, что наверху. Это будет несложно. И начнем потихоньку вводить тебя в американское общество. Связи такого рода очень ценны для таких людей, как мы с тобой. – Как мы с тобой? – переспросила я. Grand-mère озадаченно сдвинула брови. – Да, – сказала она. – Крайне важно иметь хорошие связи. Это существенно облегчает жизнь. – Я никогда не умела заводить друзей. – Ни за что не поверю, – сказала grand-mère. – Ты же очаровательна! Ну-ка, садись со мной. Взгляни на меню. Она похлопала по дивану рядом с собой. Когда я села, она приобняла меня рукой за плечи. Это меня покоробило. Было так уютно, но так непривычно. – Нам придется заняться кухней – нам с тобой, – сказала grand-mère. – Маргарет восхитительно готовит мясо, но я ни разу не видела, чтобы она ставила тесто. – Здесь у нас кроме мяса мало что едят. – Что ж, нам предстоит сделать гостей счастливыми, – сказала она. – Еще, я думаю, надо осовременить этот дом, если мы хотим устраивать здесь приемы. Представляешь, я не нашла даже радио. Или проигрывателя. – У бабушки в библиотеке стоит «Виктрола». Grand-mère отмахнулась. – Как насчет этого? – спросила она и ткнула в каталог кончиком ручки. – А пока я заказываю все недостающее, давай подумаем: что еще мы упускаем? Около часа мы листали каталог, составляли список покупок для поездки в город и писали приглашение Ханнафинам. Когда мы закончили, grand-mère собрала всю исходящую почту и протянула мне. – Попросишь Маргарет доставить это в город? – спросила она. И, должно быть, заметила, как я сморщилась; в ее взгляде появились сомнения. – Что такое? – Маргарет не любит, когда с ней разговаривают, – объяснила я. – Ей нельзя приказать что-то сделать. По крайней мере, я не могу. Не знаю, почему она послушалась тебя. – О, так не пойдет, – сказала grand-mère. – Ты же главная в этом доме, не так ли? – Похоже, никто так не считает. – Разве не поэтому ты попросила меня приехать? Знаешь, мы ведь до сих пор это не обсуждали. – Просто ты была только что с дороги. Я не хотела навязываться. Ты ведь наша гостья. – Я здесь ради тебя, Элеанор, – сказала она. И положила руку в перчатке мне на щеку. – Ты ни в коем случае не навязываешься. Я не сдержалась и залилась краской от гордости. – Хочешь, я научу тебя тому, что умею сама? – спросила она. Я радостно кивнула. – Важнее всего то, – продолжала grand-mère, – что тебе придется научиться чувствовать каждую часть дома так, словно это часть твоего тела. Каждая комната в этом доме – часть тебя. Каждое живое существо – палец на твоей руке. Ты должна научиться их чувствовать, если хочешь ими шевелить. – Она слегка пошевелила пальцами. – Урок первый. Я хочу, чтобы ты посидела тихонько и прислушалась. Она взяла мою ладонь в свои руки, уселась поудобнее и закрыла глаза. Я пару секунд наблюдала за ее лицом: она то хмурилась, то опускала уголки губ, то вскидывала брови. Было ясно, что она слышит что-то, чего не слышу я. Я тоже закрыла глаза и навострила уши. И вдруг поняла, что слышу негромкое позвякивание. Кастрюли. Отсюда было слышно, что происходит на кухне. Сверху раздался плеск воды: это мама, принимает ванну. Я расслабилась и попыталась услышать больше. Я не только слышала, но и ощущала: легкий поток чуть прохладного воздуха со стороны зала: кто-то открыл входную дверь. Стук когтей по полу – кто-то вошел на четырех лапах. Дедушка Миклош, судя по весу. Я открыла глаза. – Расскажи, что ты узнала, – сказала grand-mère. – Маргарет моет посуду, – сказала я. – Дедушка только что вернулся. Вошел через главный вход, значит, в лесу он ничего не поймал. Мама прямо сейчас набирает ванну. – Хорошо, – похвалила меня grand-mère. – Очень хорошо. Со временем ты научишься всегда прислушиваться краем уха, и ты будешь слышать больше, знать больше. И постепенно ты научишься делать так, что все будет происходить само собой, а тебе не придется даже пальцем шевелить. – Что-то вроде… магии? – спросила я. – Именно – магия. Та самая магия, благодаря которой званые ужины – как и домашние хозяйства – работают идеально. А сейчас я хочу отдохнуть, а ты, быть может, попрактикуешься? Попроси Маргарет отправить эти письма. Если она откажется или поднимет шум, скажи мне, и я помогу. Я взяла письма и пошла к Маргарет. Но едва ступив за порог кухни, замерла. Маргарет ощипывала дикую индейку: голова птицы болталась в раковине, на полу возле ног тетушки валялась кучка перьев. Она посмотрела на меня, когда я вошла. И издала глубокий горловой звук, почти что рык. Я откашлялась, но никак не могла заставить себя заговорить. Прежде всего меня пугала мысль о том, что я выведу Маргарет из себя. Но не только в этом было дело. Мне не нравилась идея приказывать ей, даже если у меня и получится. Маргарет все время работала, даже сейчас. И, в конце концов, у меня у самой есть ноги, разве нет? Я могла бы и сама доставить письма в город. Я показала Маргарет пачку приглашений и махнула ими в сторону задней двери: я выхожу. Маргарет нахмурилась, но вернулась к работе. Выскользнув через заднюю дверь, я тут же ощутила, что сделала что-то не так. Но почему? Сначала я чувствовала себя виноватой за то, что вынуждена просить Маргарет, а теперь чувствую то же самое из-за того, что решила сделать все сама. Или, по крайней мере, меня беспокоило, что скажет grand-mère. Я неосознанно обогнула дом и направилась к лесу, надеясь, что она не заметит, что я сама отправилась в Уинтерпорт. Путь показался длиннее, чем раньше; со дня возвращения домой я не ходила так далеко пешком, но в тот раз я была на взводе из-за переживаний. Мои подошвы скользили по гравию. А потом я миновала поворот и вдруг сразу увидела город, развернувшийся внизу вдоль побережья, и деревянные языки причалов, тянущиеся от гавани. Пришвартованные лодки покачивались на воде. Здания из красного кирпича сделались еще ярче в лучах послеполуденного солнца. Здесь было так спокойно. Я на секунду задумалась, каково это – быть одной из них? Не бояться. И, разумеется, отсюда мне было хорошо видно церковь. Я вдруг поняла, что меня тянет зайти туда, узнать, не примет ли меня отец Томас. Но сначала дела. Я прошла мимо церкви и направилась прямиком к почте, где оставила формы заказа из каталогов и приглашение. Миссис Ханнафин прочла на конверте свое имя и посмотрела на меня с недоверием, прежде чем разорвать конверт при мне. Пока она читала, ее губы шевелились. – Гранд… кто? – не поняла она. – Grand-mère. Бабушка. Она дочитала до конца. – Что ж, полагаю, мы могли бы прийти. От нас что-то нужно? – Достаточно будет удовольствия от совместного времяпрепровождения. – Ни вина, ничего такого? – Мы обо всем позаботимся. Она кивнула и пробежалась по мне оценивающим взглядом. – Что ж, хорошо. В городском универмаге я заказала товары с доставкой, но мужчина за прилавком покачал головой. – Мы туда, наверх, не доставляем, – сказал он. Ну, по крайней мере, мне представилась возможность попрактиковаться, как и хотела grand-mère. Хорошо, что не на Маргарет – это было бы слишком сложно.