–– От удара смяло легкий корпус. Есть некоторые проблемы со сбросом забортной воды из балансировочных и балластных систем, поскольку повреждены некоторые нагнетатели сжатого воздуха. Они работают, но через раз. В принципе, даже в таком состоянии мы можем всплыть, но это будет опасно. Большая проблема с уравнительной цистерной. – Это из-за горба на носу и удлиненного первого отсека. – с выдохом, сообразил Щукин, на чертеже подводной лодки обводя элемент конструкции. – На «Воркуте» такого не было, а значит и балансировка лодки другая. Если он напитался водой, то не поможет даже отсутствие торпедных аппаратов и торпед. –– У нас затопило торпедный. – помотал головой механик. – Весь, под крышку. И затопило горб. Из-за этого нас свешивает в расщелину, в которую нам точно никак нельзя попадать. –– Если это так, то после продувки балласта… – на чертеже начал показывать дифферентовщик лодки. – Если мы сбросим всю воду из цистерн и с борта лодки, нам не поможет даже уравнительная цистерна. У нас будет отрицательный дифферент на нос, градусов так на двадцать, из-за чего сила Архимеда будет работать под углом. Если мы дадим ход, то… –– …Сорвемся в пропасть, товарищ командир. – закончил за него старший помощник. –– Что если не сбрасывать воду? – спросил он вдруг. – Первый залит. А если мы откроем его, зальет все до командного, слишком большой риск. Если мы не сбросим воду из кормовых, мы сможем удержать «Прометей» с меньшим дифферентом? –– Чтобы компенсировать «горб» на носу, – рассуждал главный по балластным системам. Он быстро бегал глазами по чертежу, пытаясь представить. – Нам придется полностью залить девятый и десятый отсеки, а это невозможно. Нас сейчас от скатывания держит только набранная в цистерны вода, и все то, что есть на борту. Если мы сбросим балласт, мы уйдем в пропасть, и нас просто порвет давлением. В расщелине будет больше ста атмосфер, тут бы даже «Комсомолец» не выдержал. –– А мы не на «Комсомольце» … – Щукин растер руками мокрое лицо. – У нас нет моряков, чтобы оторвать их от пробоин и запустить в носовые отсеки. И нет времени, чтобы ждать, пока они заделают пробоины, и не перемрут от потери крови и радиации. И где мне найти… –– Я пойду. – заявил вдруг Груз, шагнув к столу. – Я пойду в первый отсек. На него повернулись все офицеры. И все они вдруг заглянули в суровые и уверенные старые глаза. Чекист решил принять удар на себя. –– Мы не гарантируем выживаемость. Мы откроем дверь только один раз. – слегка мотнул головой механик. – Если воздух в баллоне закончится раньше, чем вы осушите отсек и включите регенератор воздуха… –– Я знаю. – скупо ответил тот. – Но по-другому нельзя. Иначе, смерть для всех. Я справлюсь один? –– Нет. – главмех посмотрел на сидящего за пультом Среду. – Минимум двое. –– Что ж. – Дима понял его намек. – Я уже нырял в воду в Берлине, в Москве… Теперь пора бы и здесь. Я пойду… Да, я пойду. –– Точно хочешь? – спросил его капитан. –– Я вообще не хотел оказываться там, где за тонкой прослойкой старого металла больше одной атмосферы, но придется. – пожал плечами он. – У меня дочь на суше, и я не имею права помереть, не увидев, что этот мир стал безопасным. –– Старпом, готовьте аппараты. – приказал командир подлодки. – Главмех, вы откроете этим парням путь и объясните, что и к чему. –– Есть. – синхронно ответили офицеры. …Прошло нескольким больше часа. Команда из не моряков, которые менялись чаще, чем перчатки, потому что были задействованы сразу на нескольких направлениях работы, делала из второго отсека что-то вроде шлюза. Готовилась установка для подачи и мгновенной откачки воды, чтобы дать возможность двоим храбрецам пробраться в первый, затопленный под крышку отсек, и осушить его. А Груз со Средой в этот момент уже успели облачиться в тяжелые, немного мешковатые водолазные костюмы, созданные специально для подводной работы на большой глубине. Недалеко от них, на капитанском столике, стояли два массивных шлема с толстыми стеклами, которые были рассчитаны на глубину около двухсот метров. А подлодка была почти на шестистах… И Среда заметно боялся. Но эту боязливость ситуации он прятал за пассивным поведением. Он просто сидел, иной раз вздыхал и безучастно разглядывал свои руки, что казались крохотными по сравнению с рукавами водолазного костюма. На его коленях лежали огромные перчатки, которые были ему, как будто бы, даже не по размеру. С его волос, с носа на опущенном лице уже капала вода – не было сейчас сухого человека на борту. Но морская влага смешивалась с холодным потом. Едва слышно что-то застрекотало по металлу подлодки. Дима трусил ногой в огромном и прочном водолазном ботинке. А Груз стоял напротив, скрестив руки на груди, и был даже спокойнее обычного. Подняв глаза, Среда посмотрел на него, но так и не смог понять, что вообще способно вызвать в нем хоть какие-нибудь эмоции. На это спокойствие, он неровно улыбнулся и снова опустил глаза. –– Думаешь о правильности? – спросил тогда чекист. –– Думаю о том, сколько денег толстосумы срубят на атлантической сельди… – отшутился он, и снова начал разглядывать свои руки. – В сегодняшних реалиях уже некому будет ее ловить, а значит цены на нее станут чуть выше потолка. –– Все шутки шутишь. –– А мне-таки приходится. – снова неровно улыбнулся он. – А что еще делать? Знаешь, я как-то рассказал Авроре о том, что маленьким успел искупаться в бассейне «Москва», где сейчас стоит Храм Христа Спасителя. И знаешь, что он спросила тогда? На сколько я могу задержать дыхание. Да, ее-таки интересовало то, насколько долго я могу находиться там, где нет кислорода! А я и ответил, что не знаю… – Дима выдохнул и поглядел на Груза, разминая пальцы на несколько затрусивших руках. – …Минуты полторы-две, это мой максимум. И тогда она спросила меня, что же будет, когда эти две теоретических минуты пройдут… Он неровно засмеялся. Захотел отвесить какую-нибудь скобрезную шутку в своем стиле, но вдруг скосился на небольшой баллон, который скоро предстояло взвалить на спину и понести туда, где несколько десятков тонн воды и нет абсолютно ни одного грамма пригодного для вдоха воздуха. Снова опустив голову, Среда продолжил: –– …Я сказал, что не знаю. Всегда, по истечении того срока, который мои легкие могли выдержать, я делал вдох. И я-таки не знаю, что будет, когда закончится этот баллон. Я ведь не сдаю назад, я согласен пойти туда, но… Мне страшно. –– Мне тоже страшно. – вдохнул вдруг Груз. И присел рядом с ним. От такого ответа Дима несколько удивился и даже чуть шире открыл глаза, посмотрев на чекиста с недопониманием. – Даже это ты говоришь как-то скупо. – ухмыльнулся он. – Ты даже боишься не как обычный человек. –– Зато искренне. – качнул головой старик. Ему водолазный костюм пришелся в пору, и на нем выглядел менее мешковато, однако огромный стальной обруч у шеи, на который должен крепиться шлем все-равно выглядел несуразно. – В этом и есть весь человек. В преодолении страха и есть смелость. Даже Ульяна боится. –– А я думал, что ты не умеешь шутить! – снова улыбнулся Дима, поглядев на чекиста. – Там ведь несколько десятков кубометров воды. –– Нас двое. – Груз положил ему руку на плечо и встал. – Значит дели пополам. Он взял свой комплект воздуха и быстро накинул на плечи. Застегнул несколько застежек на поясе и обвязался ремнем, на котором были необходимые инструменты, радиостанция, и несколько фонариков и химических источников света. Работать придется в кромешной темноте и увеличенное количество всего не может навредить. А таком виде старик стал похож на покорителя космоса, на космонавта, что ныряет в чертоги дальних рубежей галактики и мастерски перебарывает все трудности. Но вот выходить в таком виде приходилось совсем в другой космос. В пространство, что изучено куда меньше космоса, туда, где условия намного более страшные. В таком виде он должен был работать на глубине, где царствует давление и нет абсолютно никакого света. –– Знаешь, в детстве я хотел был астронавтом. – неожиданно улыбнувшись, он надел на голову угловатый шлем. – И вот мечта понемногу сбывается! Усмехнувшись этому, поднялся и Среда. Так же забросил на плечи баллон с воздухом и взял в руки толстостенный водолазный шлем, больше похожий на вертолетную кабину. Проверил на нем фонарик и поглядел на стоявшего неподалеку главного механика, а затем на старшего помощника. Тот закашлял. Офицеры решились проводить их во второй отсек, а вместе с ними и капитан Щукин. –– Ни пуха, ребята. –– К черту. – как-то устало ответил Среда, надев на голову шлем. Старпом и механик помогли им подключить все патрубки и шланги, воздух пошел в костюм, и оказался даже приятно холодным, каким-то опьяняющим. Груз глянул на часы на руке, и в два движения засек отведенные пол часа. Он знал, конечно, что воздуха в цистерне за спиной несколько больше, но для удобства стал использовать именно эту цифру. Небольшой оставшийся процент уйдет в то время, как будут заполнять второй отсек, и тогда на основную работу как раз и останется половина часа. Среда бросил взгляд на старшего помощника, который подкрутил какой-то вентиль, и воздух стал менее дурманящим, более нормальным. –– Следи за концентрацией кислорода. – указал на наручный индикатор тот. – Если он превысит эту отметку, завинчивай этот клапан. – Ладанданаускас, снова закашлявшись, пару раз дернул Диму около замой задницы. – Иначе будешь дышать одной кислотой. –– Понял, в этом костюмчике лучше не курить. –– Остришь? Молоток! – Щукин хлопнул его по плечу в костюме. – Всем покинуть отсек! –– Покинуть отсек! – продублировал команду старший помощник. И закрыл за собой круглый лодочный люк. Через мгновение его голос послышался в наушниках. – Проверка связи. –– Среда, да. –– Груз. Да. – показав большой палец Диме, ответил Груз. – Пускайте воду. –– Пускаю воду. – буднично произнес главмех Лавочкин. – Вода пошла. Среда с волнением посмотрел, как у ног быстро начала пениться и журчать поступающая вода. Она набиралась слишком быстро, и уже через минуту была к самому поясу, неприятно давая понять, что на глубине температура не слишком-то и балует своих обитателей. Мерзло все – от пяток до самых чресл. И этот морской холод, неприятная прохлада глубинного океана была даже сильнее, ведь смешивалась с чувством опасности. В этом состоянии холодели руки, напитывались усталостью плечи и очень хотелось сдернуть с себя костюм и постучаться в закрытый лодочный люк, который скорее всего даже бы открыли. Но задача не допускала подобного. Нельзя было вот так бросить все на самотек, тем более что риски скатывания подводной лодки на еще большую глубину заставляли думать, какой из исходов был более печальным. Над головой все время подавал сигналы израненный металл, трещали патрубки и перегородки. Легкий корпус уже давно изошел волной и, по сути, удар стихии держал только прочный. Лодка умирала, но пока был шанс ее спасти, следовало предпринять все действия, чтобы им воспользоваться. И Груз был уверен в том, что Среда не сорвется и не сбежит, а Дима был уверен в старике. Они вдвоем уже были в сцепке, рассчитывали друг на друга. И когда вода дошла до шеи и начала бурлить уже у самого лобового и толстого, зеленоватого стекла, подняв весь мусор, который был, Груз взялся за одну из труб под потолком, и сказал: –– Поехали! Второй отсек заполнился полностью. В радиостанции послышался облегченный вдох капитана Щукина. Теперь можно было входить в носовые отсеки, ведь давление было уравновешено. Груз включил на голове сразу оба фонарика. Среда решил повременить со всеми прожекторами и щелкнул только одним, выхватив в зеленоватой, наполненной мусором и обломками воде лодочный круглый люк, за который им предстояло входить. –– Пара, докладывайте на центральный все, что видите. – на связи был Ладанданаускас, он должен был вести парней на ощупь, по описанию местности ориентироваться, что им нужно будет делать. –– Центральный, вижу люк. – ответил ему Груз. – Давление установлено, вода полностью заполнила второй отсек. –– Входите. – коротко ответили на том конце. – Рукоять над люком. Поверните ее на девяносто градусов. Среда взял продолговатый, покрашенный в красный рычаг, на котором были бликующие надписи на алюминиевых табличках, и потянул его в другую сторону. По всему атлантическому океану в этот момент, казалось, раздался протяжённый металлический скрип. С некоторой долей пузырей из-под резинового уплотнителя, люк, похожий на очень странную шестеренку, отошел в сторону, и за ним показалось пространство первого отсека. В этот момент на столик капитана подводной лодки ложились разнообразные чертежи. Главмех Лавочкин, старпом Ладанданаускас и дифферентовщик Цуйко пытались составить план того, как правильно откачать воду из затопленных помещений, и с помощью чего это можно сделать. –– Пара? – вызывал старпом. –– Вошел в первый отсек. – произнес в рации Груз. – Среда за мной. – через несколько секунд снова раздался протяжный скрип и едва различимый хлопок. – Люк закрыт, можете начинать откачку. Капитан засек пол часа на своих наручных часах. На одном из аппаратных столов была нажата кнопка и отдана команда на осушение второго отсека. Еще через несколько секунд зажужжали насосы, и вся поданная в отсек вода ушла обратно в балластную систему. Теперь выйти было нельзя. –– Груз, докладывай, что ты видишь? – просил, закашлявшись, Ладанданаускас. На карты закапала кровь. – Груз? –– Много трупов. – раздался вдруг голос Среды. – Отсек большой, они здесь повсюду. Плавают прямо у самых глаз! – капитан Щукин невольно повел челюстью, переглянувшись с офицерами. В этом «бою» он потерял уже слишком много людей. – Некоторые обгорели, похоже в отсеке был пожар. Освещения нет, некоторые из кабелей оборваны. –– Надо мной люк. – старик подал голос. – ГЛ-6. Куда он ведет? –– Карту. – попросил старпом. И перед ним мгновенно лег чертеж. – ГЛ-6 ведет в ангарное помещение. Его вам и нужно осушить. –– Понял. Центральный, я открываю его. –– Стоп! – резко сказал Щукин. И взял рацию в свои руки. – Какое давление на манометре? –– Манометр разбит. – ответил Груз. –– Смотри, это дублирующий. – показал ему в отсеке Среда. – Мать честная… Он держит шестьдесят атмосфер! Центральный, за люком шестьдесят атмосфер! –– Твою мать… – протянул Цуйко. Главмех Лавочкин в этот момент нервно помял свои мокрые усы. – На люк давит полный столб воды. Значит ангар серьезно пробит. Надо смотреть на сходимость ангарных створок. Скорее всего одну из них либо выбило, либо повредило при ударе. –– Как это можно посмотреть? – спросил его старпом, и снова закашлял. – Я первый раз с таким механизмом сталкиваюсь! –– М-м-м… – помычал над картой Главмех. – Вот этот пульт в самом носу должен показывать. Он отвечает за разведение створок, и вероятно на нем есть индикация закрытия или не закрытия. – он принял рацию от капитана. – Пара, ни в коем случае не открывайте этот люк, иначе вас раздавит давлением. Вам нужен пульт УА-1, он находится практически у самого гидроакустического комплекса, в дальней части отсека. –– Секунду, Центральный. Я иду. – выдохнул Среда. – Вот и поплавали на свою голову… Вижу пульт, он серьезно поврежден. На нем должны гореть какие-нибудь кнопки? –– А хер его знает… – поник головой Ладанданаускас, но в рации этого было не слышно. –– Э-м-м… – выдохнул Лавочкин, проводя пальцем по чертежу. – Нажми кнопку «Связь-Щит». –– Ничего.