–– Моргана… – попыталась Ульяна. –– Прошу… – у девушки затрусила челюсть, а лицо в этот момент сделалось невероятно жалостливым. – … Помоги мне, Дима… Дима переглянулся с Вирховой. Он не знал наверняка, чем он может помочь от информационных болезней, боялся оказаться на смеху, предложив йод и зеленку. Чудовищно опасался того, что может сказать правду о своем бессилии, о том, что он ничего не может с ней сделать даже сейчас. Думал, рассуждал и гадал, чем приободрить расстроенную и лихорадочно качающуюся в морской соленой воде девушку с потухшим взглядом, но никак и ничего не находил. Боялся того, что могло быть внутри ее головы, и потому тщательно пытался подбирать слова, просто смотря на Моргану с жалостью. Однако Ульяна сообразила сразу. Она заметила тогда слабую точку – Моргана сразу приободрялась, когда ее просили о работе, когда ей показывали механизмы и технику. И если Дима думал играть на эмоциях, на чувствах и близости, на человеческих параметрах, то вот Ульяна решила бить в профессионализм, решив, что именно работа и отвлечет ее от цифровой болезни. И едва Среда успел открыть рот, собрав мысли в кучу, как тут пронеслось: –– В турбинном зале размололо двигатель. –– Что? – запоздало повернула голову Моргана. И Дима заметил, как в ее электронных, но настолько уже живых и привычных глазах заиграл неожиданный интерес. На самую малость, но они увеличили яркость. – Из-за глубинных бомб? Гидроударом? –– Из нас троих только ты гениальный инженер. – вдруг усмехнулась ей Вирхова, наклонившись. – И сидишь тут в этой жиже, впотьмах, когда побитые моряки это чинят? Давай, вставай-ка! Она потянула к ней руки, и Среда уже был готов к тому, что ее пальцы как горох посыпаются в воду после маха титановой когтистой рукой, но к большому удивлению, Моргана почти никак не отреагировала. Вирхова потянула ее вверх. Приблизился и Дима, помогая. Они вдвоем подняли ее на ноги, и ослабевшая, побитая и измученная Моргана встала, даже не шатнувшись. Расчет оказался верным – в ней еще теплилась профессиональная сноровка, рабочий интерес к вопросу, который было не выжечь накаленным цифровым кодом и сбоями. Дениц оказалась заинтересована, и на какую-то долю секунды совсем забыла о том, что произошло совсем недавно: –– Насколько все плохо? –– Я услышала только про отказ турбины. Сейчас ты и выяснишь. –– На подлодке этого типа, скорее всего… – начала рассуждать Моргана, сделав шаг. И тут ноги все-таки не выдержали. Она подкосилась, но ее поймали под руки. –– Осторожнее, пожалуйста! – снова побледнел Среда, ожидая, что Марс может вырваться от любого толчка тела. –– Не трать энергию на разговоры. – тряхнула ее под руку Ульяна. – Пора заниматься делами. –– Господи… – зашептал ей Дима. – Наглость, это твое второе счастье. Они вели ее быстро. И даже на последнем участке пути, когда проходили выше реакторного зала, отпустили девушку. Моргана смело ступила сама и зашагала, будто бы ничего и не бывало. Конвой из Среды и Вирховой ей оказался уже не нужен. Вокруг были моряки, офицеры и матросы, под ногами хлюпали остатки воды и жужжали откачивающие ее насосы и нагнетатели. Здесь так же, как и на всей лодке что-то протекало, капало, и горел красный аварийный свет, однако здесь он был уже не зловещим, скорее просто напоминающим о «небольшой» форс-мажорной ситуации на борту. И в этом свете фигура Морганы, с ее металлической рукой и нечеловеческими глазами уже не была пугающей. Подстыл страх и в Диме. Для него девушка вновь стала обаятельной, милой, и дорогой к израненному и изорванному любовью сердцу. Он снова перестал в ней видеть двуликость, не мог больше в эту секунду представить, что это тело, и это лицо могут измениться по щелчку пальцев. Конечно, он опасался, что Моргана может выйти из-под контроля, и он переживал за моряков, которые будут рядом с ней, но это риск, на который необходимо идти. Все вместе делали одно дело – поднимали побитую и израненную подводную лодку с океанского ила, из самой черной глубины воды, хотя бы туда, где еще можно жить. И где-то под ними, всего лишь через тонкую прослойку из металла, труб и какой-никакой изоляции, был реакторный зал, в котором возились старпом и Алиса, при поддержке еще нескольких моряков-реакторщиков. Стихия здесь бушевала не хуже, чем на поверхности моря. Реакторный зал затопило по колено через пробоину в корпусе, которую удалось успешно ликвидировать. И вся эта радиоактивная жижа бурлила и кипела, пенилась и шипела из-за прорывающихся наружу пузырей воздуха. Радиоактивный фон здесь был в несколько десятков раз выше нормального, но спасали просвинцованные тяжелые защитные костюмы, которые создавались специально для этого – лодка подготавливалась к борьбе и за такую живучесть. –– Пятьсот девяносто. – спокойно произнес Ладанданаускас, глядя на приборную панель, где по толике, по миллиметру, но стрелка температуры ползла вверх. –– Перекрываю участок. – взволнованно и громко ответил один из моряков. – Участок перекрыт! –– Вода пошла. – еще один моряк заскрежетал краником на трубе. Бурление воды прекратилось. –– Пятьсот девяносто пять. – сглотнул старпом. – Все еще растет! –– Черт. – ругнулась Алиса, тяжелыми ботинками ступая прямо по радиоактивной жиже. Она была ближе всех к реактору, находилась непосредственно над ним. – Где-то есть еще одна протечка. –– Проверь стыки сварки. – зашел к ней он, сходу схватившись рукой в перчатке за один из них. – Этот вероятно сухой. Твои? –– Мои под водой. –– Да что б… – ругнулся Ладанданаускас. –– Дзинтарс, нужно поставить нагнетатель на поток. Давление слишком маленькое, так протечку на подводном участке не уловить. – приказала Алиса. – Повысь на половину. И дай какой-нибудь обрывок. –– Ладин, еще половину сверху! – крикнул одному из моряков старпом. –– Шестьсот! –– Это может быть отказом еще одного участка? – спросил он ее, рукой в просвинцованной перчатке пытаясь что-то нащупать под водой. – Если это так, придется половину реактора разбирать. –– Навряд ли. – повернулась на него Купер. – Я видела, как разрываются сразу несколько патрубков. Обычно радиация при этом растет больше. Вероятно, где-то что-то пропускает. –– Давление на половину! Ладанданаускас достал из кармана комбинезона кусок белого бинта, и протянул Алисе. Та не слишком ловко попыталась схватить отрывок пальцами в больших и неудобных тяжелых перчатках, и не смогла. Бинт оказался в воде, и вдруг отклонился, будто бы что-то его потянуло. Протечка оказалась найдена – была на самом стыке двух трубок, который держался на не слишком хорошей, потому что быстрой, сварке. –– Нашла. –– Аппарат! – скомандовал старпом. И в его руках оказался держак подводного сварочного аппарата. Как только Алиса ткнула ему на место протечки, он прислонил к противогазу защитную маску и осторожно, медленно и аккуратно коснулся шершавого, и уже вареного здесь металла. Искра пробежала мгновенно, и пробоина в новом, собранном из кухонных труб, контуре быстро оказалась заваренной. Несколько раз кашлянув, Ладанданаускас отдал держак одному из своих моряков, и выдохнув, вышел из реакторного зала. За ним и Алиса. –– Шестьсот, стабильная! – радостно крикнул один из моряков. – Стойте, пятьсот девяносто пять! Падает! Еще одна партия моряков, в таких же защитных костюмах, умыла их дезактивационной жидкостью и потерла щетками. Все стекла изолированного противогаза заполонила жирная мылистая пена, которая медленно стекала по тяжелой зеленой, болотного оттенка, ткани с противорадиационным подбоем. Ладанданаускас вдруг повернулся к Алисе: –– Давай я возьму твой дозиметр? А она, явно на мгновение улыбнувшись под маской, ответила: –– Я могу и сама справиться. –– Нет, давай лучше я, не хочу, чтобы ты смутилась от цифр. Алиса, стянув противогаз, и расстегнув костюм, вышагнула из него, и сама, уже без каких-либо слов, поставила металлическую колбу в прибор. Молча посмотрела на показания, а затем повернулась на слегка растерянного старпома. –– Ничего удивительного. – кивнула она. Уже развернулась, чтобы выйти в еще один импровизированный шлюз, как вдруг повернула голову на Ладанданаускаса, который так же погрузил колбу в заверещавший прибор. – …Когда ты получил «Звезду Героя»? –– В восемьдесят девятом. Авария была секретной до самого «парада суверенитетов». А потом… У-у-у-у-у! – протянул он, глянув на показания дозиметра. – Жить мне осталось явно недолго. …А потом меня, когда Латвия фактически вышла, списали на берег. Я вернулся на борт подлодки уже только гражданином России в девяносто втором. На Северном Флоте. –– «Прометей» оказался крепким. – заключила Купер. – Он сможет еще побыть в строю? Ульяна не примет отрицательный ответ. –– Да, сможет. – вытирая потные руки, произнес старпом. Оба они синхронно покинули «чистую зону». Алиса, хоть и была выше старпома на пол головы, без особого труда, как настоящий моряк, просочилась через круглый и особо прочный лодочный люк. На своем веку, владелица кампании «Циркон» буквально исползала каждый узел подлодок этого типа. Такой легкости старпом мог только усмехнуться. Он сам был несколько выше нормативов отбора, а потому для него было уже традицией задеть за толстенный металлический обруч люка головой. Но, как даже самое нелюбимое упражнение входит в привычку, так и это действо он уже делал специально – верил, что это его фишка и талисман. Если заденет, то все пройдет как по маслу. И проверить примету случай подвернулся очень удачный. На выходе их ждал еще один моряк с дозиметром. Его голову прочно обнял резиновый противогаз, а плечи и тело скрывал мешковатый ОЗК. Капитан поставил его специально, чтобы не пропустить даже малейшей вероятности радиоактивного заражения. И, исполняя свой долг, моряк громко пробубнил: –– Руки в стороны, ноги на ширине плеч! Алиса подняла руки второй. Буквально на несколько мгновений Ладанданаускас ее опередил. Матрос с дозиметром подошел к старпому и старательно обвел его толстой металлический палкой на шнуре, глядя на показания прибора. Там не могло быть ничего удивительного, ведь специально для тех, кто выходил из реакторного зала, на шкале маркером, наплевав на все заводские единицы, нарисовали черту, где-то в районе желтого деления, сдвинув норматив на несколько пунктов. Около головы старшего помощника стрелка слегка шагнула на отметку, но не пересекла ее. Матрос глянул на своего командира исподлобья. Но пропустил. Следующей была Алиса. Моряк повел рядом с ней своей металлический палочкой, и вдруг двинул головой. Пальцем постучал по шкале. Его глаза стали такими же круглыми, как стекла противогаза. –– Я провожу вас к судовому врачу. – сглотнув, сказал он. Алиса скупо усмехнулась и сказала: –– Хорошо… Часть 14 Старший помощник оказался на капитанском мостике через несколько минут. Там уже оказались все остальные, не задействованные на ремонтных работах подводной лодки люди. Мокрый от соленой воды, и вечно утирающийся Лиски о чем-то коротко рассуждал с Самиром, они на пальцах прикидывали то, как эта подводная лодка после таких испытаний вообще смогла выжить. Рядом в углу тихо стоял, скрестив руки на груди Груз. Он не был задействован ни в чем, поскольку на подводной лодке вообще оказался впервые в жизни, и был слишком большой для нее. Широкоплечий и высокий чекист мог только помешать в работе, но вот мог оказаться полезным мозговым центром, а потому сам Щукин запретил его трогать на работе. Одновременно со Средой, после прихода старшего помощника Ладанданаускаса, на мостике появились еще Вагнер, Ганс и Ульяна. Последняя быстро оглянула наполнившееся людьми помещение и громко сказала: –– Машинное будет починено. –– Хорошо. – Щукин оторвал уставший взгляд от карт. – Ульяна Евгеньевна, возьмите несколько своих, нужна помощь судовому врачу. У нас много раненных. Их нужно перевязывать. –– Да, сделаем. – кивнула она вдруг, будто бы послушно. Понимала, что в сложившейся обстановке теперь он – Щукин – полноправный командир подводной лодки. – Рок, Паки, вы со мной. Поможем славным морским врачам. – взяла Лиски под руку и потащила на выход, но вдруг повернулась к Вагнеру и Гансу. – Моргане нужна будет ваша помощь. В корме не хватает моряков, и нужно сделать так, чтобы среди них не было новых жертв. –– Мы п-п-поможем. – заикался немец. – Ч-ч-что-нибудь еще н-нужно? –– Ваша сила и ваше присутствие. Вирхова, вместе с двумя американцами, мгновенно покинула пост. А вслед за ней удалилось и двое немцев. Их ждала одна из самых трудных задач – в кормовом турбинном зале было очень жарко и душно, там постоянно заливала вода, так еще и тяжелый труд мог оборваться из-за вышедшей из-под контроля программы. Вагнеру и Гансу было необходимо поддержать свою подругу, не дать ее в обиду перед искусственным интеллектом и не оборвать ремонтные работы. На мостике вдруг стало даже как-то пустовато. Около стола с картами стояли лишь четверо: старший помощник, судовой механик, главный по балластным системам, и капитан Щукин. Вместе они решали, что делать дальше. –– Реактор стабилен, товарищ капитан. – отчитался Ладанданаускас. – Но везде в два или два с половиной раза повышен фон. Однако, мы еще сможем повоевать, если сумеют починить турбину. Без нее мы можем только тащиться, а электродвигатели нас далеко не уведут. –– Кстати, о электродвигателях. – заявил механик Лавочкин. Его красивые усы, которые славились на всем флоте, как «гусарские» теперь были похожи на обвисшие художественные кисти. – Одна из аккумуляторных батарей чуть не рванула на борту. Ее пробило, но мы сумели вовремя залатать ее и откачать часть воды из отсека. Из плохих новостей: мастике слишком много лет, навряд ли она продержится при таких испытаниях очень долго. Моряков не хватает, они измотаны, но продолжают борьбу за живучесть. –– Я поражаюсь насколько живучая эта лодка! – развёл руками старший помощник. – Я прошел по отсекам, они все как решето, но мы еще живы.