–– Никак нет. – выдохнул акустик, поправив на голове мокрые от пота русые отросшие волосы. – Это наша. В последний момент расслышал шум винтов. Это был шестьсот шестьдесят седьмой проект. «Кальмар» или «Дельфин». – Это могла быть «Воркута»? – спросил тогда старший помощник. –– У «Воркуты» другой подчерк. Я слышал ее зимой. – замотал головой моряк. – Это точно не Щукин. Другая лодка, но точно наша. Стойте! – прислушался он. – Эсминец берет обратный курс! Он идет добивать «Дельфина»! –– Товарищ капитан, – замотал головой уже старпом, посмотрев на того. – Мы ждем американские караваны. Мы не можем так рисковать. –– Если бы топили нас, Егор Лазаревич, – прихлопнул его по плечу командир, уходя на главный командный пост. – Наши не прошли бы мимо. Если бы не спасли, так хоть отомстили бы… На мгновение выдохнув, он оглядел собравшихся на мостике офицеров. Все смотрели на него с пониманием ситуации. И все хотели помочь союзному судну. И наконец, капитан сказал, твердо и четко: –– Подвсплыть! Глубина сто метров, курс на сближение с эсминцем! Полный вперед! –– Есть курс на сближение! – четко повторил рулевой. Мостик вдруг пришел в движение. Все моряки начали занимать боевое посты и следить за всеми показаниями. Долговременный отдых на дне наконец закончился. – Есть полный вперед! –– Первый и второй – товсь! –– Подготовить к пуску первый и второй торпедные аппараты. – приказал старпом в переговорное устройство. – Зарядить «сто одиннадцатую»! –– Аппараты к бою готовы! – ответили из отсеков. – Торпеды заряжены! Из-за затонувшего и покрытого илом по самую палубу «Огайо» в облаках воздушных пузырей из балластных систем появилась еще одна, более маленькая, но еще более зловещая черная тень. Не такая громадная и громоздкая, не такая гротескно величественная, как «Прометей», но вот точно более смертоносная. Вылизанный до миллиметров силуэт черной подводной лодки, начал двигаться ото дна. Точно к американскому эсминцу, прыгающему по волнам… –– …Сэр!!! – до свиста из глотки, крикнул акустик на «Рой Уолкере». – Продувка главного балласта! –– Наконец-то. –– Это «Съерра-2»! – перебил его матрос. – Это русская «Альфа»! –– Твою мать… – закрыл рот рукой старший помощник. – Нужно уходить, немедленно! У нас нет поддержки и средств против нее. Даже вертолет в такую бурю не запустить! –– Я не сдамся! –– Очнитесь, капитан! – крикнул на него старпом, что увидели все офицеры на мостике. Саммерсон отвесил ему звонкую и четкую пощечину, что ее, кажется, могли услышать сразу на двух подводных лодках. Волна ударила в борт, и старпом повалился на капитана, а тот оттолкнул его в сторону. И помощник свалился на жесткий железный пол мостика. –– Я не сдамся. – повторил командир эсминца. – «Рой Уолкер», к бою! –– Есть, сэр. – неуверенно произнес рулевой. –– Продувка торпедных аппаратов! – нервно мотнул головой акустик, оскалив белоснежные зубы. – Сэр, они будут стрелять по нам! –– Дистанция? –– Около мили. Они всплыли у самого «Огайо». – Вот же… – попытался капитан, и замолчал, закрыв глаза руками. До боли растер лицо, и вдохнул. – Подготовить к использованию акустические ловушки. Противоторпедный маневр! Право на борт, ноль-девять-ноль! –– Есть девяносто. – ответил рулевой… –-…Товарищ капитан! – воскликнул побитый акустик «Прометея», зажимая рану на лбу. Он сидел по щиколотку в воде. – Есть шум винтов! –– Кто это? – быстро спросил Щукин, практически не глядя на моряка. –– Это наша «Лира»! «Охотник за караванами»! – рассмеялся от нервов матрос. – Она всплыла от «Огайо» и готовится стрелять! В воде мгновенно раздались звуки, похожие на лопающиеся пузырьки в упаковочной бумаге. Только более тихие. В такой, десятибалльный шторм на море их было практически не услышать, но натренированное ухо и советский радар помогали как нельзя кстати. На зелено-черном лучевом дисплее появились две отметины, которые быстро, необычайно прытко начали двигаться к точке, которая обозначала американский эсминец. –– Ладанданаускас, – позвал капитан, сощурившись на радар. – Сколько на Северном Флоте «Лир» со сто одиннадцатой торпедой? –– Со «Шквалом»? – переспросил тот. – Одна – Двести Шестьдесят Пятая. –– Кто командир? – спросил Щукин. –– Старпомом точно Егор Басурин. Он с нее не вылезает. – пожал плечами тот. – А капитаном… Вероятно, Виктор Лавкин… Хотя, его списали перед самым выходом. Вторым может быть Хамсутдинов. –– Борис… – протянул Богдан Иванович, улыбнувшись. – Спасибо, Боря… В этот момент на центральном мостике появилась мокрая и грязная, невероятно недовольная ситуацией, Ульяна, а рядом с ней Алиса и побитый Груз, которому при ударе попало по руке, и теперь он ее неровно растирал и каждый раз скалился, когда задевал ушибленные кости и сухожилия. На его лбу был кровавый подтек, а на белой, но грязной и мокрой рубашке были следы крови с носа и подбородка. Те бесформенным пятном разошлись на груди и животе. –– На какой мы глубине? – сразу вмешалась Вирхова, шагнув к капитану. В красном свете еще сильнее стало видно ее шрам на пол лица. – Какое состояние у лодки? –– Критическая и критическое. – покачал головой старпом. – Приборы показывают, что под нами еще пятьсот метров, но мы лежим на дне. В этом районе есть глубинный желоб, и похоже наша носовая часть свешивается прямо в него. Нам несказанно повезло, что мы вообще оказались на глубине в пятьсот девяносто метров, на которой лежим сейчас. –– Пятьсот девяносто? – повторила Купер, пригнувшись от хлопнувшего над головой металла корпуса. – Это больше критической для этой подлодки! –– Не совсем, это в районе критической. – растирая ушибленную голову, поправил ее Щукин. – Но с пробоинами, с повреждением легкого корпуса… В этот момент по подлодке разлилась сирена. Заревела тревога заражения, и замигали трехлучевые сигналы-таблички, обозначающие выброс радиации в воздух. Все мгновенно переглянулись, а Ладанданаускас быстро и шумно подошел по воде к одному из приборов. Дернувшись, он неуютно выдохнул, и посмотрел на капитана субмарины. Затем взял радиостанцию: –– Седьмой отсек!? – вызывал он. – Твою-то мать… Реакторный!? – прикрыв микрофон рукой, он повернулся на Купер. – Падает давление в охлаждающем контуре «Первого», растет температура активной зоны атомного реактора. Уже больше пятисот! Реакторный?! –– «Первый»? – спросили Груз и Вирхова синхронно. –– Первый реактор. – ответила им Купер. – Это очень плохо. –– Говорит реакторный! – наконец раздалось в радиостанции. – Товарищ старпом, разрыв охлаждающего контура, утечка хладагента и рост температуры активной зоны реактора! У нас поступление воды в аппаратный зал, две пробоины и трое убитых, в том числе и главный механик! –– Включи прокачку насосов на запасном контуре! – приказал Ладанданаускас. – Насосы, Коля! –– Перебита питающая их установка. Был пожар на щите управления! – истерично отвечали на том конце. – Товарищ старпом, реактор неуправляем! –– Соберись, Синицын! Черт! – бросил трубку тот. – Товарищ капитан, разрешите? Я всю жизнь работал на реакторах! –– Да, иди. – коротко произнес командир, прихлопнув его по плечу. – Что тебе нужно? –– Мне понадобится мисс Купер. – показал он на нее пальцем. – Она явно разбирается в подлодках не хуже моряка. Придется срезать некоторые из патрубков в столовой. Мы бросим охлаждение от бака с питьевой водой, как на К-19. –– Можно замкнуть контур на забортной воде, через фильтр очистки. – предложила Алиса. – Тогда мы высвободим соль, которая будет закоксовывать патрубки охлаждения, и получим относительно чистую дистиллированную воду, которой хватит дойти до Кубы. –– Сперва используйте питьевую. Надежнее. – кивнул капитан, будто бы удостоверяясь в идейности американки. Он все еще ей не слишком доверял, но теперь они буквально были в одной лодке, и нужны были усилия всех людей на ее борту. – «Прометей» должен был выжить, а не пасть как герой, в честь которого она была названа! Действуйте. –– Есть! – ответил Ладанданаускас, прихлопнув Купер по плечу, проходя мимо. – Идем. –– Т-т-товарищ капитан. – заикаясь, заговорили в переговорном устройстве. Щукин быстро оказался около него и нажал на кнопку. – С-сломана силовая установка в девятом отсеке! У нас отказ т… у-урбины! Ульяна что-то сообразила и быстро покинула центральный пост, прошлепав ногами прямо по воде. Она шла в жилые помещения, где должны были остаться Моргана со Средой. Ульяне нужен был расчетливый ум инженера, и хирургическая точность машины. Она верила…Нет! Она знала, что Моргана поможет починить отказавшую турбину в девятом отсеке, что она окажет полное содействие морякам. Если, конечно… это была еще Моргана… … Американский эсминец с надрывом дизелей забирался на десятибальную волну. Скрежетал нос, разваливались как черствый хлеб наскоро сваренные матросами переборки. Пробитый русской противокорабельной ракетой нос едва держался на своем месте, дико скрипел и стонал под тяжестью, продолжая при этом разрывать шторм и ливень. Вода лилась на «Рой Уолкер» со всех сторон, моряки внутри него едва ли не утопали в соленой жиже, смешанной с дизельным топливом, и маслом из машинного зала. Там уже не выдерживали двигатели, корабль ломал слишком мощный для него ураган, он не был приспособлен для такого боя. Однако, именно в него он и ввязался. Две русских торпеды шли прямо к кораблю, активнейшим образом сокращая дистанцию. Еще несколько сотен метров, и будет попадание. Как вдруг корабль наконец взобрался на непокорную волну и с ревом и свистом носовых переборок рванул вниз, ударяясь бортом об другую. Резкий маневр его чуть не загубил – по трюмам полетело все, что было не приколочено, в том числе и люди. Некоторых в такой мешалке прибило намертво. –– Шестьсот пятьдесят футов! Идут слишком быстро! – завопил американский акустик, въедаясь взглядом прямо в два маячка на радаре, обозначающих русские реактивные торпеды. – Почти сто восемьдесят миль в час! Это «Шквалы»! –– Сэр! – крикнул старший помощник, хватаясь за разбитую ударом голову. В этот момент в разнесенное окошко залило воду, и его окатило с ног до самой головы. По мостику уже все плавало, а у ног бились обломки кофейной кружки капитана. – Нам не уйти от этих торпед! –– Еще право на борт! Эсминец снова подскочил на волне. А торпеды были у него прямо по курсу. Одна из них метила точно в носовую часть, чтобы с концами оторвать ее от слишком живучего эсминца, однако в последний момент русская торпеда проскочила вдоль по самому металлу. Ее боеголовка, с потоками воздуха, на огромной скорости просвистела в считанных сантиметрах тот борта, удаляясь мимо. Вторая едва не разнесла гребные винты, но попав в поток кавитационных пузырей, еще сильнее усилила ход и рванула за кормой. «Рой Уолкер» дрогнул от чудовищного по силе удара, но торпеда не уничтожила его, лишь дополнительно окатила соленой влагой, как будто дождя и волн было слишком мало. –– Хер тебе, Иван! – Саммерсон непроизвольно сжался и выругался. – Не попал! Старший помощник, побледнев, вцепился в одну из многочисленных рукояток, и не понимающим взглядом скосился на своего капитана. В этот момент он понял, что только из-за безрассудства того они все еще были живы. Капитан эсминца не сдался, и резко приказал: –– Торпедные аппараты к бою! –– Сэр! –– Я сказал к бою! Мы принимаем вызов этой «Альфы»! Курс Ноль-Девять-Ноль. Поворот! –– Сэр, нос не выдержит! – вмешался один из офицеров на мостике. У него кровоточила рука с открытым переломом. –– Значит пусть моряки заварят его к чертовой матери! Старший помощник капитана неуютно покачал головой, и ушел к гидроакустику. Тот все еще следил за примерным передвижением российской подводной лодки. Она уверенно шла на курс сближения, однако он знал, что при угрозе торпедной атаки, субмарина сделает все, что увернуться. И тогда выстрелит в ответ. И только одного он не знал: пройдут ли в этот раз торпеды так недостижимо близко, или же все-таки вонзятся в острое рыло эсминца. По его спине бежал который уже по счету холодный пот, а в висках застучало – в такой передряге команда корабля еще никогда не была… …Старпом «Двести Шестьдесят Пятой» «Лиры» неуютно пожал плечами, когда сам, своими глазами увидел, что торпеды прошли через пеленг корабля, а затем дальше. Он натужно выдохнул, когда услышал взрыв, и широко раскрыл глаза, когда пеленг корабля, снова понесся на них.