Ульяна скупо улыбнулась. Она заглянула ему в глаза в последний раз, и отошла в сторону, в темноту. У уха Сергея щелкнул предохранитель, и Моргана спрятала свой Вальтер в кобуру. Наемник так и остался стоять в замешательстве, не решаясь пошевелиться. Он не знал, что Ульяны уже не было за его спиной, но боялся проверять. А та, тем временем, уверенно шла по коридору в поисках квартиры тридцать шесть. Она твердо знала, что в ее спину уже не полетят никакие пули. Часть 11 Небольшой зеленый скверик между очевидно новопостроенных домов, которые уже были частично разрушены развернувшимся шквалом новой мировой войны, был практически идеальным местом для эвакуации. Сверху, вертолетами, нескольких людей найти было нереально – Ульяна и Моргана лежали в грязи под разросшимися кустами. Патрули так же могли не заметить пару из-за растительности. А вот для того, чтобы быстро уехать простор был. Из сквера уходила достаточно широкая улочка, которая могла вывести на одну из шоссейных дорог. На нее-то и нужно было попасть, чтобы наконец выбраться из этого нисколько не приветливого, сковавшего движения и простор разума мыслями только о том, как бы выжить, города-миллионика, потухшего, как казалось, навсегда. В Вашингтоне ничего уже не поменяется в ближайшее время. Навряд ли Ульяна, Моргана или остальные увидят над ним восход солнца. Его сейчас наблюдают, наверное, разве что пилоты на очень больших высотах, которые следят за ходом боев и общей ситуацией в воздушном пространстве. О том, что над поверженным и опустошенным, вставшим в вечные и недвижимые пробки, городом встает яркое летнее светило, знают только те, кто сидит в комфортабельных бункерах без окон на многометровой глубине. О нем, и о том, что бывают не черные тучи, бывает сухая и не ветреная погода знают теперь только те, кто не замешан в этой бойне напрямую. Ну, а те же, кто в силу неудачи или приказа оказались здесь, могут довольствоваться только тоннами воды, выливающимися на голову все время. Дождь все лил и лил, тело уже не помнило ощущения спокойствия и сухости. Ноги разбухали и грязные пальцы уже больно было сжимать. Все мышцы и все кости сковало ощущение бесконечного холода, сырости и страха. Постоянно ходили патрули, постоянно кто-то в чудовищном дожде пытался самозабвенно закурить, иной раз забывая, что сигарета промокала мгновенно и такого спасительного затяга так и не будет. Это вымораживало, бесило еще сильнее. Не было и мгновения расслабления, не было заветного лучика солнца – над Вашингтоном была броня, как у чертового танка, которая накрепко скрывала весь многочисленный «экипаж» города под собой, не давая жару и свету просачиваться сквозь себя. Души сковала единая тоска. Ну и погодка, иной раз твердил себе кто-нибудь, проходя в считанных метрах от залегших в кустах, и практически не двигающихся женщин. А те и сами были не рады тому, что оказались в этом болоте… Моргане каждый раз приходилось держать голову выше. Невероятное ощущение усталости сковало шею, затмило разум. Ее колотило от озноба, она шмыгала носом, боясь простудиться и совсем потерять всякую волю к жизни и к борьбе с засевшей в ней крепко-накрепко беде. Ее добивал, доканывал свихнувшийся внутри нее искусственный интеллект. Ее глаза, красивые и бесконечно завораживающие своим цветом, заметно потускнели. В них не было теперь совсем ничего человеческого. Лицо девушки стало практически кукольным, словно фарфоровым. Не было ни выразительных эмоций, ни сколько-нибудь человеческих черт. Только механический, пугающий мандраж и застывший неморгающий взгляд. Ульяна видела, что ей тяжело, но совсем не знала, как можно было ей помочь. Мерзла сама рядом с ней, сама уже возненавидела дождь на всю оставшуюся жизнь и пообещала себе совсем никогда больше не прыгать в грязь так, как сейчас. Не было ни единой возможности хоть как-то облегчить судьбу Дениц. Только быстро свалить, убраться из этого бесконечно давящего своей водой мирка на сухую, как бы то странно ни звучало, подводную лодку. Она знала, что «Прометей» поделится своим огоньком, согреет их всех, стоило только дотянуть, дожать все свои возможности и потерпеть. Еще немного, еще совсем чуть-чуть. –– Не спать. – тихо сказала Ульяна, глянув, как Моргана снова опускает лицо в грязные руки. Глянула на разбитые часы на руке, которые отобрала у одного из наемников. – Они опаздывают. Если их не будет еще пять минут, нам стоит убираться отсюда своим ходом. –– Может, с ними чего-нибудь случилось? – предположила девушка, включаясь в диалог, чтобы просто не заснуть. – Может они уже погибли. –– Нет, не погибли. – приободрила ее Вирхова. – Если мы с тобой живы, значит и они тоже. Как бы мне не нравился этот Джек, ему доверяет Алиса. А она людей выбирать умеет. Думаю, они уже завладели броневиком и едут к нам. Как маячок? –– Функционирует. – ответила та, коснувшись металлической рукой вшитую в штанину летного костюма поисковую таблетку. – В воздухе сейчас слишком много помех. Сигнал может, и скорее всего, преломляется. Однако, думаю, что они смогут найти нас. Если что, мы дадим им сигнал. – внезапно, она повернулась на Ульяну. – А кто эта Алиса? –– Одна моя очень хорошая подруга. – та выдохнула, не в силах уже сопротивляться этому вопросу. – У нас с ней складывались не самые обычные отношения, но в конце концов, она является одним из моих главных союзников. Она – один из тех немногих людей, за которых я буду только рада отдать собственную жизнь. И отдам, если потребуется. –– Она помогала нам в Берлине? –– И в Москве. Она послала нам беспилотник и провела на Останкинскую телебашню. Выкупила тот «тридцать восьмой», на котором ты летала, и вооружила «Прометей». – Ульяна вдруг резко улыбнулась со смешком. – Но ты, скорее всего, запомнишь только то, что я скажу после этого. –– Тогда я жду с нетерпением. – как-то даже чопорно ответила Дениц. –– Ее фамилия Купер. – снова улыбнулась, но уже как-то устало, Вирхова. – Алиса Купер. –– Директор ЦРУ?! – раскрыла шире свои электронные глаза Моргана. – Что ж… Тогда стоит похвалить ее маскировку, даже я не смогла ее опознать. То есть все это время, твоим союзником был человек, который занимает самый высокий пост в разведке США? Сказать, что я удивлена – ничего не сказать. –– Да. – коротко ответила Ульяна. – А Среда был эмоциональнее. Сразу начал обвинять меня в чем-то… –– У меня просто шок. – произнесла девушка. – Подумать только! Почему же тогда мы вообще имеем то, что имеем? Почему… –– Нет. Не «почему». – помотала головой та. – Не забывай, что мы двое людей, а в мире их миллиарды. В правительствах их миллионы, министров из них сотни тысяч, и тысячи самых высочайших должностных лиц. Миропорядок просто так не меняют десять человек. Долгое время мы с ней были тем тормозом, который сдерживал весь мировой пиздец от скатывания в полномасштабную военную авантюру. Но даже такой высокий пост не способен перебороть систему, которая движется к полнейшему хаосу и саморазрушается все быстрее и быстрее. –– И какой тогда план теперь? –– Тактика Холодной Войны. Двадцатый век научил нас очень многому. Но, некоторые из нас решили забыть, что такое жить под угрозой ракетного удара. Если Алиса не глупая, а она точно не такая, – Ульяна повела взглядом, давая понять, что она серьезно. – Она уйдет в тень. Она вернется к тому, что умеет сама, и к тому, что умеем мы все. Что умеют два разведчика высочайшего класса, офицер-десантник, сапер, и несколько спецназовцев? Вести дела исподтишка. Там, где не помогут десантники и танки, поможет хорошо продуманная операция и разгаданная загадка. Тут все просто – мы разрушим до основания все, что привело к этому. Мы выгрызем сердцевину пораженной системы, чтобы дать возможность на ее костях, тем, кто будет способен думать не только о себе и не только о своей выгоде, построить новый, справедливый мир. Если этот мир прогнил, нет никакого смысла жалеть систему, что привела к этому… Нет никакой пощады тем, кто не знает пощады. –– Ты звучишь как террорист. – заявила вдруг Моргана несколько испуганно, понимая, что в руках Ульяны, как ни крути, восемь термоядерных боеголовок, которые она, явно, не побрезгует использовать. – Но, что-то подсказывает, что здравое зерно в этом есть. Американцы, Афганцы, Россия. А мы, выходит, четвертая армия? –– Все, кого займет революционный пожар… Вот наша четвертая армия! Наш Дальний Восток уже горит. Загорится и США, когда поймет, что у них происходит. Весь мир будет поднимать красные стяги, и наша задача… – Ульяна непроизвольно сжала свои кулаки. – Сделать так, чтобы ни одна сволочь в этом мире не помешала простым людям, жаждущим свободы, равенства и братства, достичь своих целей. Выжжем железом тех, кто все это заварил, покараем тех, кто это продолжает, и выбьем зубы тем, кто будет желать поражения простому людскому товариществу. Мир изменится, и его будем менять мы. Мы – все, кто окажется советслив. И хоть измазанное и пораженное чудовищным шрамом ее лицо не было в полной мере подсвечено хоть каким-нибудь светом, Моргана увидела, как у Ульяны мгновенно проступила суровая мина. Она снова чувствовала, как в этой, упертой, и по истине целеустремленной, жесткой и фактурной даме зажигаются революционные горны, как пожар из этих чудовищных печей проносится по ее мышцам, что начали выпирать из-под тонкой и южной кожи, как в ее карих глазах проступает огонь, а на челюстях скулы. Взгляд – обычно, пусть и не специально, надменный – превращается в хищный. Ульяна напитывалась чувствами, она была способна к удивительному процессу – самоподдерживающейся душевной детонации, могла раскочегарить сама себя, когда хотела и по какому хотела поводу. В ней всегда жил и действовал этот огонь, в ней всегда была уверенность, и Моргана не знала, можно ли было вообще сломать, или хотя бы заставить сомневаться в собственной правоте эту женщину. А та знала, что пока она помнит красный стяг над редутами, пока она помнит слова присяги и способна повторить их, пока в зеркале о собственной истории ей напоминает чудовищный шрам – она будет верна себе и строю, который воспитал ее такой. Будет суровой смертью врагам и лучшим товарищем своим друзьями и собратьям. Будет Ульяной Вирховой – прославленным, но скромным командиром десантников, который не имеет права на сомнение и длительные раздумья. Ее учили вести Третью Мировую, говорили, что ее солдаты способны сломать мир. Кажется, наставал момент, чтобы это проверить… –– Этот мир изменится… – еще раз, более тихо, будто для себя, повторила она. – И изменится навсегда… Среди пресловутого дождя вдруг раздался немного даже знакомый гул. Моргана сразу же его узнала, ведь была за рулем чего-то подобного. Да, точно! Она сразу же определила в надрывистых оборотах российского двигателя броневик «Тигр», на котором они летели по пустынной Москве, удирая от погони. Точно, это был именно он, один из возможных вариантов спасения. Однако, гул все нарастал и нарастал. В общем шуме сложно было выделить общее количество, но к ним – Моргане и Ульяне – приближалась явно не одна машина. Скорее всего, по звукам стрельбы, а это можно было понять отчетливо, головной броневик уходил от преследования. И еще немного, и он нарвется прямо на них и раздавит. Но нет, неприятной смерти под грязными колесами броневика не произошло. Заскрипев тормозами на закиданных грязью колодках, «Тигр» остановился всего в двух метрах от залегших в кустах женщин. И тут же открылась бронированная дверь. Оттуда показалось небритое и желтозубое лицо одного из подопечных Алисы. За рулем, к большому удивлению Ульяны, был Самир «Паки». Лиски же высунулся из пулеметного люка, и выпустил длинную и тяжелую очередь, которая шлепнула по какой-то едва различимой в дожде пятнистой коробке, метрах в пятнадцати. Там стоял еще один «Тигр», из которого внезапно высыпалась на оперативный простор разодетая пехота наемников. И в этот край, несколько даже умиротворенный, снова ворвалась война. –– Давай к машине! – Ульяна одной рукой за воротник подняла Моргану с земли. И сама, подпихивая ее вперед, отправилась вслед за ней. Затекшие и холодные мышцы не могли справиться с такой нагрузкой, а потому она упала у самых дверей броневика. – Ать, черт! –– Человек за бортом! – крикнул Лиски, переводя пулемет на другой сектор обстрела. Машину начинали зажимать с двух сторон. – Дерни Балалайку! Высадив длинную очередь из автомата, из-за бронированных дверей выскочила Купер, и тут же завернула за машину. В то место, где из грязи пыталась выбраться увязшая в грязи по самые уши Ульяна. Алиса протянула ей руку, и та ее крепко схватила. В этот момент над девушками лязгнула пуля, отлетев от бронированной оболочки «Тигра». Мелкая свинцовая муха резко расшила тоненькой касательной линией кожу на шее Алисы, но та этого даже не заметила. Пара капель упала Ульяне на глаза, отчего та неприятно зажмурилась. Однако, поднялась, ведомая сильной хваткой хрупкой, на первый взгляд, Алисы. –– Она у меня, прикрой! – Купер взяла Ульяну под руку, спиной упираясь в бронированный борт машины. – Лиски, мать твою! –– Они с двух сторон! – тот огрызнулся очередью по вражескому броневику. –– Бери спереди! – Груз пнул створку задних дверей, мгновенно открыв шквальный огонь из автомата. Среда ему очень профессионально ассистировал. Из двух стволов, очень плотным огнем, они зажимали подползающую пехоту наемников. Моргана из кабины протянула металлическую руку, и как подъемным краном затянула Ульяну внутрь, укладывая практически себе на колени. Алиса влезла последней, и через них обоих, едва не ударяя Самира ногами по голове, перелезла в десантный отсек. –– Поехали! – приказала Купер, и машина мгновенно сорвалась с места. Тяжелый броневик быстро набрал скорость. Пробив себе путь через поставленные углом машины, угнанный у наемников «Тигр», вырвался из раскисшего двора на обширную и уже расчищенную инженерными машинами дорогу. Скользнув на облепленных грязью шинах и вильнув задней частью, броневик помчался на юг, в сторону причала, где уже ждал припасенный на экстренный случай катер. Оставалось только надеяться, что до этого момента Самир успеет оторваться от вероятной погони. Но вот за грязным и потрёпанным боями «Тигром» никто так и не выскочил. Никто не осветил усеянную металлом автостраду. Никто не начал догонять и пытаться уничтожить рвущийся к морю захваченный броневик. Погони не было, и можно было выдохнуть с некоторым облегчением. Почувствовав то, что хвоста больше нет, Самир скинул передачу и сбавил скорость. Машина пошла куда менее шумно, более мягко и плавно. Все в салоне расслабились, Взволнованный и мокрый от дождя Джек спустился от пулемета вниз, бессильно плюхнулся в мягкое кресло и пристегнулся ремнем. Больше не нужно было отстреливаться – какая же благодать… А шоссе было пустым. На нем не было тех бесконечных рядов остановившихся машин, как в самом городе. Был отлично виден мокрый, с лужами и обломками ракет и самолетов асфальт, под светом фар сверкала белая и желтая разметка. Не тронутые боями, красивые знаки, указывающие сколько оставалось до того или иного населенного пункта, будто бы приветливо отражали свет и появлялись из темноты как небольшие маяки. И осознание от этой благодати пришло не сразу, не сразу мозг Ульяны, Алисы и остальных сообразил, что было что-то не то. Казалось, это было всегда, так и должно быть! Но вот из темноты показался странный, отражающий свет элемент на обочине. Затем еще и еще один. Десятки, сотни таких объектов! –– О, Боже… – дрогнувшим голосом сказала Алиса. – Самир, быстро сбавь скорость! И опусти светомаскировку! –– Я тоже не сразу сообразила. – повернулась к ней Ульяна с переднего сидения. – Вот это мы попали. –– Что случилось? – спросил Джек, пытаясь понять, о чем все догадались. Машина заскрипела тормозами. Многотонный броневик перестал заваливать стрелку спидометра дальше шестидесяти километров в час, что было сродни черепашьему шагу после такой напряженной погони. Вмиг исчез практически весь свет, и спереди было лишь узкое его пятно, вырывающееся из под щелок светомаскировки фар. Пакистанец без слов подчинился всему, что приказала Купер, вот только сам еще не догадался, что происходит. –– Танки. – сурово и сухо произнес Груз, даже не смотря на дорогу. –– Да, русские танки! – указала Моргана металлическим пальцем в лобовое стекло. Но там, за пеленой дождя еще ничего не было видно. – Господи, их же там с пол сотни! –– Все не могло быть так хорошо. – ворчала Ульяна. – Шоссе тоже было заставлено, но машины оказались по кюветам. Поработали военные инженеры. Мы выехали наперевес главным колоннам. Сверкающими по обочинам объектами оказались сотни зеркал и лобовых стекол. Они, в условиях все не заканчивающегося дождя были похожи больше на светлячков, на мириады звезд. И так бы и остались не объяснимыми, если бы одна из машин, перед этим, не показала из кустов помятый бампер ярко-красного цвета. Все спортивные кары, все грузовики и пикапы, монстры с чудовищными двигателями под капотами, которые должны были сжирать километры на завтрак, обед и ужин, вместе с цистернами бензина, оказались простым металлом перед мощью военных инженерных машин. Одна из таких махин стояла на обочине, мимо нее «Тигр» проехал без каких-либо инцидентов. Пара солдат в плащ-палатках, больше похожих из-за этого на приведения, лишь проводила взглядом удаляющийся грязный автомобиль. –– Такой и паровоз перетянет. – посмотрел в задние стекла Джек, увидев уменьшающуюся в размерах от удаления инженерную машину с огромным стальным отвалом. –– А вот и танки… – выдохнула Купер, глядя в лобовое стекло. – Самир, не паникуй, держи скорость. С другой стороны шоссе, за хлипким двухярусным отбойником из прокатного металла не самого лучшего качества, показались практически ровные ряды российских танков. Все в основном старые – 72-ки, 80-ки – все, что не списали на металл в девяностые и не уничтожили в гибридных войнах. Старые титаны советского мира, призванные защищать и охранять, теперь находились на территории главного геополитического врага и скоро должны схлестнуться в схватке с тем, что создавали им в противовес. И от этой мысли, от мгновения, в которое пришло осознание, что начиналась главная дуэль двух конструкторских школ, двух экономик и двух мировоззрений, становилось не по себе. Десятки танков, с мокрой от ливня динамической защитой, что облепила башню со всех сторон, с поднятыми стволами встали на марш на Вашингтон, и никто не мог им помешать. Момент величия и момент полного разочарования, для всех, кто мог и умел думать. Их появления означало только одно – мировая бойня еще только начиналась. –– Они знают, что мы для них враги? – риторически спросила Моргана. –– В нас еще не летит снаряд. – Ульяна нашла в бардачке сигареты и закурила. – Значит, пока не знают. Мимо проносились бронированные, грозные советские монстры, с плиточками динамической защиты и резинотканевыми экранами на борту. На них были мокрые и сжавшиеся от ветра и холода солдаты. На броне перебрасывали всех тех, кто не влез на последующие эшелоны из таких же десятков бронетранспортеров и длинной колонны грузовиков и бронированных транспортных машин, которые шли за головной танковой колонной. Техники было просто невероятное множество. Спереди и сзади, до куда хватало глаз в ливневом дожде – танки, танки и еще раз танки! Настоящая армия, армада, больше двух сотен одних только танков! Над всем этим, на бреющем полете, прикрывая колонну с воздуха, барражировали ударные и грузовые вертолеты, на прицепах за грузовиками катились пушки и крупнокалиберные минометы. Все калибры, какие только существовали, все были здесь. Даже «Пионы» – при их виде у Ульяны защемило сердце – тащились где-то ближе к концу колонны. За ними были «Грады» и «Тайфуны», «Ураганы». Замыкали все это великолепие несколько ракетных комплексов малой дальности и мобильные комплексы зенитных ракет. Все это было на Американской земле… Все поворачивало на автостраде туда, где было указано: «Вашингтон, 10 миль». Горящий город остался где-то позади. Закончилась и длинная, длинной больше нескольких километров, кавалькада русских войск. Больше не было ощущения, что дрожит земля, больше не было черных силуэтов бронированных машин. Осталась только навалившаяся будто бы из ниоткуда, чудовищная усталость и апатия. И бесконечная, однотипная и расчищенная инженерными машинами дорога. Часть 12 Медленно поправив на голове капитанскую фуражку и сложив руки за спиной, Щукин повернулся к своим морякам, что следили за приборами. Тяжелая и похожая на разбухшую кубинскую сигару подводная лодка продиралась через мрак океанской глубины, уходила из зоны действия военных кораблей. Боевая тревога уже не звучала, офицеры и матросы, которые не стояли на вахте, уже давным-давно видели второй или третий беспокойный сон. Последние несколько часов выдались жаркими, ведь «Прометей» отходил из района начавшейся битвы за американское побережье. То и дело в сонарах, среди помех, создаваемых океанскими волнами, слышались торпедные залпы, стрекотание ракетных бомбометов, шумы винтов и глухие взрывы, когда что-то из выпущенного в воду вооружения все-таки находило цель. Понервничать пришлось знатно, и повезло, что Щукин уже был седым. Он нервничал больше всех, потому как «Прометей» не был оборудован средствами контратаки, у него не было ни торпедных аппаратов, ни даже противокорабельных ракет. Все, на что можно было положиться, если бы их нашли и попытались уничтожить – на Бога и смекалку. Приходилось бы уходить на глубину, играться со смертью за порогом погружения, но повезло, что этого делать не пришлось. Прошел уже час с того момента, когда подводная лодка, оставив за собой лишь посредственной громкости шумы из турбин и реактора, вышла из района самых жарких боестолкновений. –– Глубина? – спросил Щукин у одного из своих офицеров. –– Сто пятьдесят метров. – ответил рулевой. – Небольшой дифферент на нос, около полуминут к горизонтали. –– Товарищ капитан. – обратился к тому уставший и будто бы еще сильнее постаревший латыш-старпом. – В районе наблюдается широкий термический клин, мы можем нырнуть под него. Так мы еще сильнее обезопасим лодку. –– На море двенадцать баллов, Ладанданаускас. – с тяжелым вздохом, устало, произнес Богдан Иванович. – Не думаю, что кому-то наверху вообще удастся о нас узнать. –– До него всего четыре километра, но он прикроет нас почти на треть пути. –– Командуй. – согласился тот. –– Машинам две трети хода. – произнес старпом. – Рулевой, курс ноль-тридцать один. Глубина сто пятьдесят, десять градусов.