–-…«Фермопилы», тут у меня… – в рации Среды раздался голос Морганы. Он прижал динамик на гарнитуре рукой к уху, вслушиваясь. – …радар заработал. Группа целей! Стартовая масса около четырех тонн! –– Четыре тонны?! – чуть не поперхнулся тот, приподнимаясь. Ульяна повернулась на него, завороженно посмотрев. Она поняла, что это значило. Последний аргумент был слишком весомым для ее догадок. –– Дима, это тактические ракеты!!! –– Всем в укрытие! Назад! – резко поднялась Ульяна. Она успела отшвырнуть одного из своих солдат от окна в глубину коридора. Ее тело подкинуло и швырнуло в ближайшую стенку так, как никто не утянет. Взрывная волна была сравнима с мощным землетрясением. С потолка посыпались бетонные плиты и перекрытия. Изломанные швеллера и двутавры рассыпались в осколки и шрапнелью полетели по коридорам с залегшими солдатами. Всех окатило жаром и ударом. Сжались внутренние органы под бронежилетами. Черепные коробки солдат опоясало острыми и чудовищными болями. Кто-то уже был мертв, кого-то привалило обломками или порвало осколками фугасной головной части. В широкой и глубокой воронке, где раньше был внутренний дворик Сенатского, лежали обломки от трех монструозных пушек. В одну из них прямым попаданием угодила ракета «Искандера». Ульяна закрыла глаза от чудовищно мощной вспышки. В ушах снова загрохотало, а ударная волна, с опозданием, снова дернула ее тело. Опустив окровавленную руку, Вирхова увидела, как рассыпается и разлетается по сторонам Собор Василия Блаженного. Форпоста «Спарты» больше не существовало. Вместо него в земле была дыра, а в радиусе нескольких десятков метров были раскиданы лохмотья луковичных цветастых куполов. Третьим ударом с землей сравняло крыло Арсенала, где уже, по приказу Ульяны, никого не оставалось. Только эта, последняя ракета не нашла себе жертв. –– Десант!.. – рукой зажимая снова раскрывшуюся рану на лбу, шатнулась на ногах Ульяна, вставая. – Солдаты, к бою! По ее шрамированной половине лица скатывалась кровь. Она текла через пальцы и веки, вдоль носа, падала на пыльный бронежилет с подбородка. Небольшие, изодранные мелкими осколками и крошкой, участки тела саднили и поджигали кожу огнем. Голова на ее плечах стала будто бы свинцовой. Все мысли спутались, а тело не слушалось. Едва волоча ноги, Ульяна дошла до фасада, и глянула на Государственный Универмаг. Оттуда уже, под прикрытием танков, наступала пехота. Сделав два успешных, но не прицельных выстрела по целям, Вирхова залегла за укрытие. По окнам ударил пехотный пулемет, и пули засвистели у нее над макушкой, выкрашивая остатки бетона из окон. Рядом, с металлическим звуком, на сложенные сошки лег пулемёт Вагнера, который не был в этом крыле во время ракетного удара. Он поднялся из катакомб, от Морганы, которой помогал в ее работах. Его очередь отчетливо дала понять наступающим войскам, что «Искандер» забрал не все души защитников, а тех, кого оставил, сделал еще злее. С остервенением и злобным оскалом зажимая гашетку пулемета, он выругивался на немецком. Когда лента почти кончилась, вдруг сорвался с места, подхватив Вирхову. Протащил ее тело с несколько метров, резко накрыв собой. Позади бахнул в окошке фугасный снаряд. Танкисты уже пристреливались по окнам. Вагнер поднял пулемет на руках. Короткой очередью отбросив кинувшиеся вперед толпы наемников от Кремля, снова схватил практически бессознательную Ульяну и скрылся в укрытии. Ей требовалась помощь, но она открещивалась, считала, что все было нормально. Но при том едва стояла на ногах. –– «Арес» уничтожен. – сухим баритоном непривычно быстро произнес Вагнер. Он заряжал короб к пулемету. – Нас давят сразу с двух сторон! –– Там… «девяностые»… – в дверях появился истекающий кровью из носа, белый с ног до головы Среда. – Мой боезапас пустой. Срезал пару наемников, и тут снаряд в окошко! Ульяна, они уже пристрелялись. –– Держаться! – с накатом голоса ответила она. – Всем, кто жив, покинуть верхние этажи. Наша задача – задержать пехоту от входа в катакомбы. Моргана! – одновременно с этим, Вирхова выжала кнопку на рации. – Подготовьте Центр к подрыву. Тянуть больше нельзя… –– Сделаем! – ответила та на другом конце. – Мы почти загрузили всех раненных! Скоро можно будет отправлять поезд! –– Хорошо. – кивнула мельком Ульяна. Тут же сунула в зубы папиросу, и подкурила от спичек. – Среда, подними меня. Подойдя, Дима взял под руку. Вялым, уставшим от всего этого действа, движением, он поставил ее на ноги. Та качнулась, но не упала. Воспаленной раной в ее воспоминаниях сиял разваленный во все стороны от взрыва головной части «Искандера» Собор Василия Блаженного. Отряд Костина – «Спарту» – уничтожил всего один прицельный прилет ракеты. Самая свежая и самая подготовленная к последнему бою часть гарнизона Кремля была уничтожена за доли секунд. Оборона рвалась на части, солдаты своими телами закрывали амбразуры в ней и гибли под шквальным пушечным и пулеметным огнем. Десантники держались стойко, но теперь не было ни единой причины, почему этот бой не должен был закончится катастрофой. Агония, чудовищно больная и долгая агония – вот чем сейчас оказался этот решающий и последний раунд. На шахматной доске у Ульяны не оставалось ее «фигур». Ресурсы таяли на глазах, а люди с последним вздохом сыпались на кучи разбухших гильз. Опираясь на свою винтовку, как на костыль, Ульяна зашагала по помещениям Кремля. Гремели разрывы, слышались крики солдат. Инстинктивно, все пригибались в момент, когда в окнах снова бахал фугасный снаряд, или прилетала управляемая ракета. Здание уже обыденно затрещало. На нижестоящие этажи проваливались плиты. Рушился потолок, падая прямо на защитников. Фонтанами почти разлетался оставшийся не тронутым до этого момента бетон из стен. А их куски, в основном с фронта, падали на улицу. Не было уже прикрытия фасада. В этих кругах ада были только ярусы. Сильнее всего страдал последний этаж. Он уже складывался, завывая, как израненный кит. Оставшиеся там солдаты только и успевали, что выскакивать на лестницы, чтобы не придавило плитами и кусками. По всем проходам и окнам полетела пыль. Клубы ее, вырывавшиеся под давлением из-под валящихся элементов, на мгновения становились завесами, прятали оставшихся защитников от хищных взглядов наемников и танков. Но это почти не помогало. «Девяностые» все слали и слали снаряды, не были ограничены никакими нормами их применения. А солдатики удачи рядом с броней не переставая работали по окнам. И перебежками, короткими и быстрыми, чтобы не попасть под пулеметный дождь от десанта, перемещались от одного остова сгоревшей ранее «восьмидесятки», до другого. Движению всей этой громады из мяса и металла мешали фактически только более неудачливые, раскинувшие борта после взрыва боеукладок, уже потухшие и ржавые корпуса танков. Серьезного противодействия бронетехнике уже не было. Работало всего одно копье, истошно изрыгая из себя кумулятивные гранаты. Оно успело взорвать один Т-90, и тут же оказалось уничтожено прицельным попаданием ракеты. Надрываясь, «пели» оставшиеся РПГ. Даже откуда-то взялся огромный тубус «Вампира», видимо остававшийся на самый последний случай. Раненные и перевязанные гранатометчики активно меняли позиции. Они не были так привязаны к рубежу, как «Копье», и оказались более живучими. Они, не щадя своего здоровья, резко высовывались из окон и обливали танки практически не прицельными выстрелами. Но это давало свои результаты. Вспыхнул, а затем и оказался обласкан языками толового пламени еще один «Владимир». Третий раскинул гусеницу по брусчатке и остановился. По стоящей цели прилетело из «Вампира». С погона сорвало и подкинуло на несколько метров башню. Рядом испепелило укрывавшихся наемников. Бой защитники крепости точно не собирались сдавать в сухую. Огрызались и бились. Стояли насмерть, как и было приказано! Ульяна спускалась с верхнего этажа последней. Едва успев запрыгнуть на этаж, она снова закрыла рукой лоб. Рассечена давала о себе знать и мерзко ныла, пульсировала от наливающей на лицо крови. Вирхову осыпало бетонной крошкой, когда лестницу обвалило кусками крыши. Пройдя до передних рубежей, Ульяна вскинула винтовку, прислонившись плечом к остаткам фасада. Два прицельных выстрела. Один за другим. На том конце площади на землю упал вражеский пулеметчик, раскинув по разрытой брусчатке ошметки сердца. Еще один выстрел из СВД. Бронебойная пуля выщелкнула вражеского снайпера, что искал резко высовывающихся из окон гранатометчиков. Дальше Ульяна, что оставалось сил, рванула через полу пустой этаж. Маневрировать тут было уже практически не в ком, а по ее позиции навели тяжелый пулемет. Крупнокалиберные пули шили здание на несколько метров в глубину. От такого не спасали даже редкие оставшиеся межкомнатные стенки. Кабинеты за время осады превратились просто в набор кирпича. Здание складывалось, метр за метром. Замолчал работавший до этого, и успевший раскалиться пулемет Вагнера. Объемный немец, прикрывая голову рукой от просвистывающих пуль, скатился на пол, и перекатился за другое укрытие. Туда, где еще была пара мешков с песком, на которых лежали обломки упавших швеллеров. Рядом с ним оказался один из десантников. –– Держи, фриц. – толкнул ему в бок короб солдат с перетянутой рукой, на которой была светлая кровь. Явно заметил, что Вагнер перезаряжался. – Это зэ ласт буллет бокс тут, понял? Херачь по ним, родной! Тот, немного опешив от такого, кивнул. Поняв смысл даже без перевода на родной ему немецкий, вогнал первый из короба патрон под крышку пулемета. Двинувшись вперед, Вагнер непроизвольно ударил пулемет сошками об косо лежащий швеллер. По помещению разнеся громкий звон, который все же потерялся под разрывом снарядов. Оружие лягнулось в плечо. Ствол дернулся, и короткая, не в стиле немца, очередь шлепнулась около танков. Как пилой, звездопад из пуль сразил шестерых наемников, что не успели спрятаться или прыгнуть на землю. Одного из них изрешетило до неузнаваемости, срубив голову. Когда Вагнер поднялся, чтобы сменить позицию, он на мгновение бросил взгляд на десантника. Тот был мертв. Наемники все подходили. Они оказались вплотную у стен уже после десяти минут этого ожесточенного боя. Пехота была мобильнее, и в условиях нагромождения остовов танков на площади и сбоку от Сенатского, двигалась быстрее. По ним было труднее попасть и из орудия танка Артема. Механик активно маневрировал, менял позиции. Прятал машину от ответного огня за сгоревшими собратьями, что решили подмять под себя центр российской столицы. Артем вел танк с остервенением, с озлобленным лицом. Но из-под его шлема выглядывала прядь рыжих волос его отросшей челки. Из наивно-детского, его лицо стало поистине мужским, боевым и грозным. Он не думал о том, что ему страшно, что его могут убить. Он понимал все это прекрасно, и осознавал, за что именно бился. Бился за погибшего капитана Паньюневича и своего наводчика Казбека, которых обрекли на гибель на Каспии идиотские приказы разрозненного командования. Дрался, рвал рычаги, за еще пока живущих, но умирающих десантников, что не решились на шаг назад. Сжимал кулаки за Вирхову, и ее команду, ведь именно они подарили ему мысль, что страна, что мир могут и должны стать лучше! Груз командовал последними оставшимися в живых гранатометчиками. Подсказывал перебежки, и подавал выстрелы из разорванной и широкой тканной гранатной сумки, что была у него за спиной. Внезапно, краем глаза, он увидел присевшего на колено вражеского гранатометчика с «Мухой», который выскочил из-за одного из Т-90. –– Ульяна! – крикнул он через весь коридор, двумя пальцами указывая на цель. Та резко вскинула винтовку, повернувшись на звук. Она прильнула к прицелу, когда огнем из своего АК ее прикрыл залегший недалеко Среда. Единственный выстрел грянул с небольшим, мгновенным опозданием, и граната вырвалась из тубуса. А стрелок раскинулся на брусчатке мертвым. Об крошеный камень звякнула рваная латунная гильза. По окнам снова заработал крупнокалиберный танковый пулемет. Со скрежетом начала поворачиваться закатанная в динамическую угловатую защиту башня вражеского танка. Раздался оглушительный залп, но Ульяны и Среды там уже не было. Граната из «Мухи» пролетела через линию, где когда-то стояла Кремлевская стена. Смазанный выстрел не угодил в наклоненную нижнюю лобовую деталь танка, как хотел закутанный теперь в рваные лохмотья, наемник. Реактивная граната рванула под передним катком мятежной «восьмидесятки», когда та как-раз начала маневрировать. С лязгом грохнулась с катков оборванная гусеница. Танк по инерции проехал еще, и непроизвольно повернулся, застряв между двух остовов. Артема тряхнуло, из рук вырвало рычаги, а гулкий удар ворвался в уши. Механика контузило на левое ухо. По белой махровой ткани внутренней стороны танкового шлемофона начала разливаться кровь. На мгновение расслабившись, Артем увидел, как точно в его триплекс вдалеке смотрит черное жерло вражеской пушки. Груз поджал ухо от выстрела гранатометчика. Десантник положил гранату точно в верхнюю часть повернутой башни Т-90. «Владимир», окутанный поднятой вокруг от попадания пылью, замер. Затем в лобовую деталь прилетела еще одна граната. Туда, где уже была сорвана плашка динамической защиты. Черный дым завалил из всех щелей. На этот раз не было мощного взрыва, не было ударной волны. Но вот внутри машины оказалась настоящая духовка. Сидящих под броней наемников побило и пожгло брызнувшей за сталь раскаленной медью. Выстрел, направленный в союзный Ульяне и Грузу танк, так и не последовал. –– Их слишком много, а нас слишком мало! –завыл Среда, срываясь с места в дикий бег. – Эти скоты почти коснулись наших стен! –– Всем на первый этаж! – скомандовала Ульяна, еще дважды выстрелив по противнику. Тут винтовка просто щелкнула, гильза не вылетела. Патрон был последним. – Блять! Патроны! –– У меня всего пол магазина! – ответил ей Среда, кувырком занырнув за какие-то наваленные перекрытия. – Груз, что по боекомплекту? –– У нас ничего нет. – заряжая гранату в ствол РПГ, и тут же поджимая ухо от рявкнувшего выстрела, ответил скупым голосом старик. – У меня два последних. Держи один. В этот момент Груз кинул Среде магазин. Тот его поймал и с щелчком вогнал в автомат, не передергивая затвора. Не дострелянный убрал в пыльный подсумок, чтобы он пригодился ему в крайнем случае. В этот момент старик с двумя гранатометчиками уже испарился из виду. Где-то сбоку ухнул «Вампир» и тоже исчез в клубах поднятой пыли. Через мгновение по позиции прилетел фугасный снаряд. Снова по коридорам помчалась ударная волна и поднятая и выбитая бетонная крошка. Среда поджался, закрывая голову руками. Ульяна упала к нему в произвольный «окопчик» и оказалась в ногах. Вжалась в пол, чтобы не прилетело из крупнокалиберного пулемета. –– Кажется мне, тут делать больше него. – усмехнувшись язвительно, сказал ей Дима. – Я бы попробовал прикрыть, но тут таки и башки не высунуть! Прицельно бьют, твари! –– Все равно как-то отходить… – словно для себя ответила она, не поднимая на него головы. Достала из кобуры Стечкин, взводя затвор. – Придется рвать. –– Halt! – в одном из дальних помещений показался Вагнер, с обрывком ленты в пулемете. Видно, что собрал последнее. Резко вышагнул и шмыгнул по коридору, вскинув оружие, и выстрелив несколько раз для острастки. – Los! Los! Под прикрытием немца, Ульяна и Среда побежали к лестнице. На бегу вжимались от просвистывающих пуль. Их поливали словно из шланга. Бой и не думал заканчиваться, хотя большая часть десантников уже была на первом этаже и танки их не доставали. Все равно – били по Сенатскому, словно думая, что там засел полк или даже дивизия ВДВ. На деле все было куда более хмуро. В живых осталось не больше двадцати пяти – тридцати человек. Но удалось сохранить управление и противотанковые средства. Тактика еще не умерла, работала и сражалась на стороне защитников. Ульяна делала все правильно, ведь даже двухсторонняя атака танков уже начинала нарываться на штыки обороны. –– «Фермопилы»! У нас тут становится жарко! – с чудовищным рыком пушки, доложился командир танка. – Не можем поменять позицию, гусеница перебита! –– Они не выдержат удара без маневренности. – сообразил Среда, услышав рацию Вирховой. – Груз! Надо прикрыть наш танк! Ульяна, ступив на пол первого этажа Сенатского, несколько раз выстрелила в окно. Там в поле зрения был застывшей посреди поля боя, развернутый диагонально, танк. Он только и успевал, что ворочать измученной от многочисленных срабатываний динамической защиты башней. Ее на ней почти не осталось – машина стояла голой. Из похожей на панцирь черепахи, башня стала простой и круглой, с торчащими во все стороны металлическими искореженными элементами. От резинотканевых экранов остались только воспоминания, а синие полосы, обозначающие выбор Артема, затерлись грязью войны. Одной гусеницей шкрябая по вывернутой брусчатке, «восьмидесятая» попыталась повернуться. На глазах Ульяны рядом с орудием появился острый и быстролетящий дротиковидный снаряд. Он впивался в металл башни, как жало. Пробивал броню, высекая внутрь боевой машины десятки и сотни тысяч горячих искр. Ломал Ленинградский металл, раскалял его до красна, и словно испарял. В обратную сторону из небольшой дырочки подался язык пламени. Союзный танк резко остановил все попытки развернуться и замер, загораясь. Подожжённые остатки боеукладки засвистели и чудовищным огнем разлились по кабине, относительно медленно сжигая наводчика и командира. Из дула повалило пламя. Люки заметно подняло с посадочных креплений, и начало выбивать вверх. Триплексы затрещали. Широко раскрыв глаза от этого, Ульяна замерла. Совсем перестала дышать. Она видела гибель верного ей экипажа ближе всех. Словно присутствовала на страшном суде своих решений. Ведь именно из-за нее Артем перешел на их сторону. Секунды эти длились вечно. Пламя пожирало танк. А Вирхова ничего не могла сделать с этим. Она не успеет, не сможет вытянуть оттуда хотя бы одного Артема. И Среда, против желания все-таки подавшейся вперед Ульяны, схватил ее и дернул назад. Но она увидела, в последний момент, что люк механика-водителя открылся, и оттуда показалась обожжённая рука. С завывающим ревом танк распух и сдетонировал… –– Спасибо вам, ребята… – тихо сказал Дима, глядя на пламя. Вирхова недовольно мотнула головой и вырвалась из рук Среды, зашагав прочь по этажу. Она ни разу больше не обернулась на горячее пламя от разорванной машины. Не бросила свой взгляд на раскрасневшийся остов. Потому что понимала, иначе – одна пойдет в лобовую атаку. Грузные и длинные ее шаги раздавались по коридорам. Здесь бой шел не такой ожесточенный. Больше сражалась пехота. Танки уже не били по окнам, ведь не видели в тепловизор горячие от боя и пота тела десантников. Первый этаж от основного натиска наступающих машин с Площади закрывал импровизированный накат из остатков Мавзолея и раскрошившейся Кремлевской стены. Угрозу представляло только направление от Спасской башни и тыловое – от пустого и разбомбленного «Искандером» Арсенала. Но и тут в окна ни один десантник уже не совался. Ведь проще было забаррикадироваться внутри, и рубить из всего, что осталось, наступающую пехоту. В коридорных боях шансы на сдерживание натиска резко повышались. Но только на сдерживание… Ведь в спины солдатам упирались ядерные боеголовки. Одно из внутренних помещений оказалось оперативным пунктом. Здесь снова было собрано что-то вроде импровизированного быстрого штаба, где можно обсудить обстановку под выстрелы автоматов и треск пулеметов. –– Что у нас осталось? – потирая бровь, смотря вниз, спросил уставший Груз. Его гранатометчики променяли их специфическое вооружение на вполне обычные. Ведь боеприпасов и гранат, особенно для «Вампира», больше не было. – Мои все. Последнюю сумку расстреляли. –– Да хуй без масла у нас остался! – Ульяна швырнула на стол Стечкин. – Ни патронов, ни людей… Даже танк, и тот… –– Первую волну пехоты мы сдержим. – кивнул Среда, словно пытаясь разрядить обстановку хорошей новостью. – Наемники уже-таки измотаны, и их ряды значительно иссякли. Но вот дальше… Страшная мясорубка в катакомбах. Честно, я не хочу быть прибитым пожарным топором или саперной лопатой, но похоже придется… –– Сенатский все. Он нас скоро похоронит. – сурово высказал Груз, скрестив руки на груди. –– Надо отходить к катакомбам. Ульяна, больше нет смысла тешить мечту о подмоге, и пора взрывать Центр… – обратился к ней Дима. – А мы продержимся, сколько сможем. –– Нет… – подбивая нервный ритм ногой, ответила она. – Нет! Рано. –– Мы на первом этаже. Нас двадцать человек! – сблизился с ней тот. – А противника больше сотни! Мы выиграем в катакомбах не больше получаса, больше нет смысла мариновать пульт запуска. – он протер окровавленной рукой пыльные волосы. – …подмоги не будет… Со всего маха Вирхова ударила кулаком по столу. На нем звякнул ее пистолет. Со лба снова через все лицо и шрам потянулась струйка багровой крови. Ульяна ясно дала понять, что не согласна с идеей. И снова достала из кармана свою «Звездочку», на которую закапала кровь. –– В этот раз она будет… – все еще стойко верила она. – И мы нанесем поражение нашему врагу. Когда последний из нас… – подняла она глаза на Диму. – …останется в строю. Когда последний патрон будет выпущен… только тогда мы взорвем Центр. Дернувшись и недовольно фыркнув, Среда отвернулся от нее. –– Ладно. – наконец согласился он. – Это крайний аргумент России в геополитике. И мы сбережем его. Да, сбережем пока. По зданию прилетел танковый фугас. Пролетев в окошко бокового фасада, и взведясь об деревянную раму, он взорвался уже посреди холла, где был сосредоточен редкий скарб десантников. Оставшиеся до сих пор не тронутые патронные ящики с боекомплектом к АК и РПК раскидало по сторонам. Уцелевшие патроны дождем рассыпались по стенам и зазвенели, как весенняя капель. Десантники не пострадали – их там не было. Все на оперативном командном пункте пригнулись. Ульяна и Среда синхронно повернулись на источник звука. Понимание пришло не сразу: почти все оставшиеся патроны, которые были не на руках, развалило и разбросало. Последний «сугроб» из боекомплекта растаял прямо на глазах. Но тут с диким шипением в рации раздался голос Морганы: –– Ульяна! Ульяна! –– Я слушаю тебя, Дениц. – ответила та. – Бункер готов к подрыву? –– Я получаю сигнал!!! – резко ответила немка. Ульяна перехватила рацию, нервно сглотнув. Среда широко раскрыл глаза и быстро бросил взгляд сперва на нее, а затем на Груза. Последний, расцепив руки на груди, взволнованно подошел к бросившей такие священные сейчас слова рации. Вирхова несколько раз выдохнула. По ее телу раскатилась приятная дрожь. Она оказалась права… –– Мать твою!.. – прикрыл рот рукой Дима, в волнении. Затем нервно рассмеялся.