Бездомный косо посмотрел на меня. Взгляд не сулил ничего хорошо. – А тебе-то какое дело? Его грубость задела меня, но я все равно продолжила говорить, стараясь не обращать внимание на его слова. Я даже постаралась придать голосу мягкость, чтобы он почувствовал, что я забочусь о нем. – Понимаете, если вы будете говорить более уважительно, получите больше денег. Люди почувствуют к вам симпатию и, возможно, захотят помочь. Он пожал плечами, выудил литровую бутыль вина из кармана куртки и присосался к ней. – Месье, алкоголь тоже не лучшее средство, вам стоит… – Слышь, отвали, а? Какое разочарование! Мне хотелось довести разговор до конца, убедить его. Уже возле самого корабля я вдруг поняла, что произошло неслыханное, и застыла на месте. Мне не было страшно. Мне вообще нисколько не было страшно. Хотя этот пьянчуга вел себя довольно агрессивно, ни перед разговором, ни во время его мысль об опасности даже не приходила мне в голову. Это было поразительно – если знать мой характер… И могло означать только одно. Как гром среди ясного неба, на меня обрушилось осознание того, что я… стала другим человеком! Я правда стала кем-то другим! Все сработало! Я была в шоке. Меня распирало от счастья. А потом я поняла еще кое-что и чуть не лопнула от бури эмоций: я осталась самой собой! Я чувствовала себя той же самой Сибиллой, только впервые за тридцать два года жизни меня не душили страхи. Наконец-то я дышала полной грудью. С легким сердцем я поднялась на борт. Жизнь менялась на глазах. Теперь я знала, что все получится, я оправдаю доверие Шарля, а главное – смогу наслаждаться жизнью, забыв о тревогах и сомнениях. Я собиралась приняться за дело немедленно: взять все под контроль, организовать работу команды, исправить недочеты и трудиться, трудиться, трудиться, чтобы как можно быстрее выправить ситуацию. До окончания испытательного срока оставалось каких-то девять дней, но, если по-настоящему выложиться, можно получить неплохие результаты. Поднявшись на борт, я решила попридержать коней и для начала поздороваться с сотрудниками – не стоило пренебрегать банальной вежливостью. Во время этого, казалось бы, привычного обхода я заметила кучу мелочей, требовавших исправления. Раньше я не обращала на них внимания, а теперь ужаснулась тому, как сильно эти недочеты и шероховатости портят общее впечатление. Отныне все изменится! Я с удовольствием взялась за работу. Впервые в жизни я действовала, не задумываясь о том, к чему приведут мои решения, как отреагируют или не отреагируют люди, чем мы рискуем и какие подводные камни могут встретиться на пути. Теперь меня заботило лишь одно: сделать все хорошо – и точка. Это оказалось несложно. Без лишних раздумий я бралась за очередную задачу, доводила ее до конца, всякий раз испытывая огромное удовлетворение. Разложив по папкам документы, я вдруг поняла, что раньше, как ни перетасовывала их, не справлялась с постоянным хаосом на столе. Я перестала откладывать дела на завтра и удивилась, как хорошо себя чувствуешь, если сразу переходишь от мысли к действию. Когда над тобой ничего не висит, даже дышится легче. Единственным моментом, омрачившим мою радость, стал неожиданный разговор с Шарлем. – Сибилла, – начал он, – я думаю, было бы неплохо собрать всю команду. Вы этого ни разу не делали, но мне кажется, это важно, чтобы подвести промежуточные итоги и наметить цели. – Да, вы правы. Я немного расстроилась, но сам упрек был справедливым. Нужно было как можно скорее провести собрание. Нужно, и все. Хотя что-то в этой идее меня смущало. Я не боялась, нет. На меня нахлынуло новое, незнакомое прежде ощущение. Дело в том, что я еще никогда не проводила собраний и не знала, как сделать это по-настоящему хорошо. А разве можно как-то иначе? Нет. Либо идеально, либо никак. Мне понадобилось некоторое время, чтобы все продумать, прежде чем предупредить команду. В конце концов я решила собрать всех в шесть часов, чтобы успеть до начала подготовки к концерту. Я написала объявление и пошла с ним в комнату отдыха. Гора грязной посуды в раковине опять меня взбесила. Попивая кофе, Джеф смотрел, как я вешаю объявление на доску, а затем, как ни в чем не бывало, прямо у меня на глазах положил свою чашку поверх остальных. Меня охватила ярость, но я сумела сдержаться и как можно спокойнее сказала: – Послушай, чашку нужно споласкивать сразу после того, как выпьешь кофе, иначе смотри, что происходит: их накапливается слишком много, и уже невозможно пользоваться раковиной. – Именно поэтому я и не могу ее помыть. – Если каждый будет сразу мыть свою чашку, проблема решится сама собой и всем будет проще, понимаешь? – Так я и не спорю. А сейчас-то что делать? Не могу же я перемыть всю эту гору? – Ну кто-то же должен взять на себя инициативу, иначе все так и останется. – Ладно-ладно, не заводись! – Я и не завожусь. – А вот и заводишься! – Джеф, я просто хочу решить проблему. – Ты же не хочешь, чтобы я один вымыл все это? – испугался он. – Вымой, пожалуйста, хотя бы часть, а я передам остальным, что с сегодняшнего дня мы ничего не оставляем в раковине. Джеф взялся за дело, а я довольная вышла из комнаты отдыха и тут же наткнулась на Бобби с пакетом чипсов в руках. Его засаленная одежда привела меня в ужас. Такая расхлябанность была просто недопустима. – Бобби, если тебе надо будет войти в ресторан во время ужина или концерта, надень, пожалуйста, чистую рубашку. Он выпучил глаза и посмотрел так, словно я обратилась к нему на суахили. – А зачем? – Чтобы не портить репутацию заведения. – А что… что не так с моей рубашкой? – промямлил он. – Она вся в пятнах. – А-а-а, ну да… – Кстати, пока не забыла, бери инструменты и пойдем со мной. Надо наконец починить дверь в туалете, а то посетители жалуются, что она плохо закрывается. – Черт, я и забыл о ней… По дороге я указала на несколько колченогих столиков, тоже требовавших его внимания. Официантам то и дело приходилось подкладывать под ножки кусочки картона, а это никуда не годилось. Там же, в ресторане, нашлось еще одно дело. Крышка старого рояля пестрела отпечатками пальцев – неудивительно, ведь за тридцать лет на нем переиграло огромное количество пианистов. – Найди, пожалуйста, подходящую краску и приведи это в порядок. – Ага, сделаю. Спустя несколько минут Бобби, к моему огромному удовольствию, уже разбирался с дверью туалета. Джеф как раз вернулся за барную стойку. – Было бы неплохо еще и штаны ему высушить, – шепнул он мне на ухо, кивнув на нашего мастера. – А в чем дело? – Ты не видела? У него между ног мокро. – Ого. И как я сама не заметила? – Только увидит в зале симпатичную девушку, тут же стреляет у меня кубик льда и засовывает в трусы. Ну, понимаешь, чтобы успокоиться. И он прыснул со смеху, как глупый подросток. – Бред какой-то. У Джефа, конечно, было странное чувство юмора, но такой белиберды я от него еще не слышала. Я быстренько вернула его к реальности, ткнув в ужасные разводы и пятна, портившие вид роскошной медной барной стойки. Джеф заявил, что не он их оставил и не ему оттирать. Поэтому мне пришлось найти тряпку и моющее средство и самой взяться за дело, чтобы показать, какие чудеса творят простое усердие и желание изменить что-то к лучшему. Едкий запах моющего средства разлился по помещению, стойка аж попискивала под моим напором. Мимо прошла Катель, одарив меня своим фирменным презрительным взглядом. Раньше я бы провалилась сквозь землю от стыда, но в тот день меня словно защищала невидимая броня: я знала, что поступаю правильно и что управляющий не должен гнушаться физической работы. Четверть часа спустя я снова увидела Катель, на этот раз в окружении команды официантов. Раз в неделю она собирала их и устраивала небольшой урок. Надо сказать, тут я ее полностью поддерживала: обучение было совершенно необходимо. – Итак, – говорила она, не обращая внимания на мое присутствие, – кто помнит, как можно увеличить сумму счета?