— Говорите! — приказал он. — Что делаете? — Спасибо, все хорошо, — ответил я, как меня учили дома. — Я вас не о здоровье спрашиваю! — рассердился полковник. — Рассказывайте, как попали на борт космического корабля. — Через люк, — неожиданно вступил в беседу Крум. — Сперва я и не собирался лететь, но Саша решил отправиться в путь, и я его сопровождаю, потому что мы друзья. Одному ему здесь было бы скучно. А вы нас видите, товарищ полковник? Дяденька тяжело вздохнул: — Эх, лучше бы не видел! Хороши красавцы, ничего не скажешь… Помолчав, он добавил: — Что ж, ничего другого не остается, кроме того чтобы вы слетали на Марс вместо меня и моего коллеги. На экране появились и другие лица. Нам дали много наставлений и напутствий. Мы поделили их с Крумом пополам, потому что одному человеку все это запомнить было невозможно. Самое важное из всего, что мы поняли, заключалось в следующем: во-первых, мы взлетели ровно на сутки раньше, чем было намечено, значит, летим не вокруг Марса, как планировалось, а прямо к его поверхности; во-вторых, топливо у нас не иссякнет никогда, потому что корабль движется при помощи солнечной энергии, особым способом превращаемой в электрическую, в-третьих… и т. д. Затем я увидел своих родителей. Папа сказал, что с большим удовольствием отодрал бы меня за уши, так как я поставил его в дурацкое положение перед мировой общественностью, но, к сожалению, у него не такие длинные руки. А мама посоветовала мне беречься от простуды и поменьше играть на Марсе в футбол, потому что мальчишки там сплошь воинственные и норовят стукнуть прямо по щиколоткам. — Ладно! — торжественно пообещал я. Экран начал меркнуть. — Скоро связь прервется, — сказал полковник. — Вы полетели раньше, чем мы успели хорошо ее наладить. Вернуть вас мы не сможем, иначе сделали бы это сразу. Но мне кажется, что вы поняли, как надо управлять кораблем, и не подведете нас. Ведь вы не только смелые, но и разумные ребята, правда? — Справимся, товарищ полковник! — выпятил грудь Крум. — Это же дело простое, не то что задача по арифметике! Мне показалось, что мама всплакнула, но я не был в этом уверен, потому что картинка на экране стала совсем бледной. Однако мамин голос звучал еще секунд десять: — Застегни рубашку на все пуговицы, сынок! Боюсь, как бы ты там не простудился… Потом наступила тишина. — Давай перекусим, — предложил я. — А есть что-нибудь? — с надеждой спросил Крум. — Конечно есть. Я уже проверил. Крум от радости подпрыгнул до потолка и… остался там висеть наподобие люстры. — Надо быть поосторожнее! — заметил я. — Ведь мы в состоянии невесомости. — Что это значит? — Это значит, что мы легкие, как перышки. Здесь уже нет земного притяжения, мой дорогой. Когда прилетим на Марс, все опять будет нормально. — И что же, я так и буду висеть всю дорогу? — Эх, дурачок, ну кто тебя надоумил так подпрыгнуть? — Саша, ты, кажется, был мне другом? — Не «кажется» и не «был». Я и есть твой друг. — Так почему же ты не стащишь меня к себе? — Идея! Давай руку! Крум протянул руку, и я крепко ее схватил. — Иди сюда, несмышленыш! Мне просто жалко на тебя, на такого беспомощного, смотреть… Но тут случилась новая неприятность. Не Крум приблизился ко мне, а я к нему. Его рука послужила мне как бы гимнастическим турником. Мой друг, как я уже объяснял вам, толстяк и намного тяжелее меня. А по законам физики большая масса притягивает меньшую. Вот мы и повисли вдвоем, словно какая-то гроздь. — Если б сейчас увидели нас ребята из нашего класса, им было бы над чем посмеяться, — грустно вздохнул я. — Но мы все равно не сдадимся! Ну-ка, оттолкнись ногой от потолка! Крум добросовестно выполнил мое указание, и через две секунды мы были опять на полу. Ползком, неуверенно и медленно добрались мы до продовольственного шкафа и открыли желанную дверцу. — Какой захватывающий вид! — восхитился космонавт-2. Потеряв свой внушительный вес, он вовсе не утратил своего легендарного аппетита. В общем, перекусил он хорошо, а после даже облизнулся. — Давай теперь выпьем по стаканчику водички. Крум достал из шкафа кувшин и стакан. — Да смотри не разлей! — крикнул я. — Ведь неизвестно, есть ли тут еще… Но из кувшина не вылилось ни капли. Вода была в нем неподвижна, как нарисованная. Поскольку я очень умный, мне ничего не стоило догадаться о причине этого. Я иронически улыбнулся: — Ха-ха! Таким способом ты не выпьешь ни глотка! Вода тоже стала невесомой. Крум сунул в воду палец и с удовольствием его облизал. — Эй, так нельзя! — прикрикнул я на него. — Действительно, так трудно, — грустно заморгал он. — Кроме того, совершенно негигиенично! — А как же мне напиться? Я снова открыл большой шкаф и нашел там две ложки. С их помощью мы стали перекладывать воду из кувшина в рот. Хорошенько напились, и одной заботой у нас стало меньше. Потом мы склонились головами к одному из круглых иллюминаторов. Далеко позади были видны два шара, одинаковых по величине. Один был желтоватый, другой — голубоватый. — Луна и Земля! — закричал я. — Да ну? — удивился Крум. — Вроде бы Земля должна быть побольше… — В пятьдесят раз больше Луны. Но сейчас Луна к нам ближе. Понимаешь, как-то раз я фотографировался на нашей улице, так дома на перекрестке получились одной высоты со мной. — А почему Земля голубоватая? — Потому что вокруг нее атмосфера, а вокруг Луны — нет. Вон, смотри: там Европа и Азия, а ниже — Африка. Слева — Атлантический океан… — Мне что-то спать захотелось, — зевнул Крум… — Давай приляжем? Он вытянулся на одной койке, я — на другой. Мы сказали друг другу «спокойной ночи», хотя в космосе день и ночь неразделимы. Космонавт-2 захрапел через десять секунд. А я все еще вертелся, потому что меня волновали 1500 вопросов. Например, не плачет ли сейчас мама? Глубоки ли каналы на Марсе? Выполнил ли папа мое задание по геометрии? Сколько ног у марсиан? — и еще 1496 других. В это время Крум что-то промямлил во сне и перевалился через край койки. В первый момент я подумал, что сейчас он грохнется на пол, но тут же посмеялся над своей несообразительностью. Мой друг остался висеть в воздухе и продолжал дышать мирно, как грудной младенец. Так, между прочим, ему было даже удобнее, потому что его карманы, как всегда, были набиты стеклянными шариками, гвоздями и другими твердыми предметами, которые, останься он на койке, мешали бы ему спать. — Спокойной ночи, мама, — прошептал я. — Знаю, что матери героев, как правило, боятся за своих сыновей, но ты сделай для меня исключение! Мои веки медленно сомкнулись. Через некоторое время только корабль не спал, а продолжал нестись к Марсу с космической скоростью. Глава V. Небесный апельсин Путешествие в космосе имеет как хорошие, так и плохие стороны. Хорошо, например, что взрослые не вмешиваются в твою личную жизнь. Между Землей и Марсом никто не заставляет тебя ни умываться, ни одеваться в неудобную чистую одежду, никто не висит над тобой, как лампа, пока не выполнишь домашнее задание. Хорошо также, что нет учителей, которые отнимают записки, вызывают тебя к доске и спрашивают. — Эх, повезло! — радовались мы оба в первые часы полета. Но оставаться пять-шесть суток в таком тесном помещении, не имея возможности поиграть, — это уже чуть ли не наказание. Все равно что быть запертым в какой-то неуютной кладовке, на стенах которой нарисованы звездочки. Глазеешь на них, считаешь их сосредоточенно, пока не забудешь, до какой тысячи дошел, потом ешь и ложишься где-то в воздухе отдыхать. Кстати, с воздухом тоже произошла перемена: прибор, служащий для измерения его плотности, ясно показывал, что воздуху стало меньше. — Наверное, где-то дырка, — боязливо огляделся Крум.