Я стал оправдываться: — Тапочки искал. Мама запретила мне ходить босиком даже в комнате. — Хорошо, что ты не сороконожка! — съязвил Крум. — А то, наверно, искал бы свои тапочки до вечера… — А ты не свисти, как заведенный! Я услышал тебя еще с первого раза! — Есть важное дело. Я сделал большое открытие! — Какое? — Пока не спустишься, не скажу ни слова. Таз опрокинулся из окна третьего этажа вторично, и Крум опять укрылся под балконом. Тетя Пиронкова была раздосадована тем, что ей не удалось его освежить. Она погрозила мне своим длинным указательным пальцем и принялась воспитывать меня. Но я не вникал в ее наставления, потому что снова рыскал по комнате, теперь уже в поисках сандалий. Сейчас ее, видимо, огорчало, что она находится на третьем этаже, а я — на пятом. Ведь по законам земного притяжения воду из таза гораздо легче лить вниз, чем вверх. Через пятнадцать минут я был уже рядом с Крумом. — Я его нашел! — взволнованно сказал он. Лицо его сияло, как полная луна. Я поинтересовался: — Убежище команчей с улицы Явор? — Нет. — Тогда, может быть, вашего пропавшего кота? — И не его. Кисан вернулся домой самостоятельно. — Так что же ты нашел? — Космический корабль «Искор-1». На этот раз Крум действительно меня удивил. Мне были известны все космические корабли типа «Восток» и «Восход», запущенные к тому времени Советским Союзом. Была у меня и коллекция портретов космонавтов. Но о корабле «Искор-1» я слышал впервые. Крум вынул из кармана своих спортивных шорт аккуратно сложенную газетную вырезку. — Вот, читай. Я развернул вырезку. Как только я прочитал первое предложение, она задрожала в моих руках. Крупными буквами черным по белому было напечатано: К ПРЕДСТОЯЩЕМУ КОСМИЧЕСКОМУ ПОЛЕТУ София, 30 сентября, Болгарское телеграфное агентство. Космический корабль «Искор-1», предназначенный для полета на Марс, готов к вылету. Два космонавта, которые посетят эту далекую планету, бодры и веселы. О месте и времени вылета будет сообщено дополнительно. Я раскрыл рот от удивления. А Крум сиял: — Ты зарылся в свои книги, а газет не читаешь! — упрекнул он меня. — Пропускаешь такие новости! — Действительно пропускаю, — неохотно признался я. От волнения у меня зачесалась голова, но почесаться я не мог, потому что мешали, бинты. Вот какой Крум — настоящий друг! Сразу информирует меня обо всем. Парашкев и Валентин нарочно бы смолчали, чтобы поставить меня в неловкое положение перед всей школой. — Спасибо, что просветил меня, — улыбнулся я и вернул вырезку. — Открытие твое одобряю. Мой друг затрясся от смеха: — И это ты называешь открытием? — спросил он между двумя приступами хохота. — Эта новость известна всему миру! Ее пять раз передавали по радио. Я открыл совсем другое! То, о чем знают человек десять, а может быть, и меньше, потому что это тайна! — Что же это такое? — Я обнаружил, где находится сам космический корабль «Искор-1»! Честное пионерское, я видел его своими глазами! Я почувствовал, что краснею. Мне было стыдно оттого, что мой одноклассник меня опередил. Конечно, были на то и объективные причины, например, моя пострадавшая голова, из-за которой мне пришлось потерять очень ценные минуты и даже часы. Значит, пока я лежал себе в постели, Крум делал великие открытия! Учтите, друзья, мой горький опыт, ходите только по тротуарам, чтобы никакие велосипедисты не смогли затормозить ваше развитие! — Что это ты так остолбенел? — встревоженно спросил меня Крум. — Уж не подцепил ли ты столбняк? — Не подцепил. Просто я задумался над вопросом — какой ты мне друг, до конца или… — Тут нечего долго задумываться! Я твой самый лучший друг! За тебя я готов драться со всеми команчами с улицы Явор и даже голодать целых шесть часов подряд! — А готов ли ты мне показать «Искор-1»? — Гм… — Что — гм? — Это не так-то просто. Надо перейти через речку, потом пройти через акациевую рощу, через большую поляну с крапивой, через дубняк — и только тогда мы доберемся до взлетной площадки. Как ты, сможешь идти за мной? Подавляя гнев, я вздохнул и нахмурился: — Что ты обо мне думаешь? Ну! Разве я не чемпион по легкой атлетике? Да если мы будем состязаться в беге хотя бы до вон того столба, я домчусь туда в два раза быстрее тебя! — У одних больше развиты ноги, у других — голова! — ответил Крум. — Не обижайся. Твоя мама просила меня утром не трогать тебя хотя бы два дня, потому что ты нездоров. — Здоров я! Ты не смотри, что у меня голова так запакована. Ее бинтовали люди, ничего не смыслящие в ранах… — Тогда пошли! — произнес как-то торжественно мой друг и положил в рот конфету. — Только не торопись, а то мы вызовем подозрение. Представь себе, что будет, если за нами потащатся ребята со всей улицы! Мы неторопливо направились в южную часть города. Хотя мы притворялись совершенно спокойными, все же мне казалось, что каждый прохожий смотрит на нас подозрительно. Для конспирации мы восемь раз прочитали одну и ту же афишу, выпили лимонаду в кондитерской «Эдельвейс» и даже повторили вслух несколько формул и теорем. Если бы нас в тот момент могла услышать наша учительница Минакова, то, наверное, сказала бы: — Ну вот, исправились! Наконец-то поняли, что нет большего удовольствия, чем решать трудные задачи! Убедившись, что нас никто не преследует, мы вышли из города и за мельницей смело форсировали речку. — Первый этап завершен! — шепнул мне Крум. — Теперь остались только две рощи. — И поляна с крапивой, — добавил я, грустно покосившись на свои беззащитные ноги. — Если боишься, давай вернемся, — ухмыльнулся Крум. — Глупости! — возмутился я. — Все путешественники и первооткрыватели стойко переносили невзгоды. Магеллан, к примеру, был даже убит какими-то туземцами на. Филиппинских островах. — Наши «туземцы» нас не убьют, — попытался успокоить Крум не столько меня, сколько себя самого. — На худой конец — оторвут нам уши. Через акациевую рощу мы пробрались без происшествий. Крапива исхлестала нас порядком, но мы вытерпели это безропотно. Я вспомнил, как бабушка Мария говорила, что натираться крапивой полезно: это предохраняет от ревматизма. — Еще немножко, — сказал мой друг, когда дорога углубилась в другую рощу и запетляла между дубами. — Теперь придется ползти, чтобы охрана не заметила. Мы прижались к земле. До моего слуха донеслись тихие, но четкие шаги часового. Когда они удалились, мы медленно двинулись вперед. — Апчхи! — оглушил меня внезапно Крум. В другое время и в другом месте я непременно сказал бы ему: «Будь здоров!» Но теперь я просто возмутился: — Вот осел! Нашел время чихать… Мы поползли дальше. Вдруг за листвой невысоких кустов нашему взору открылась ошеломляющая картина: посреди широкой поляны гордо и величаво стоял «Искор-1». Я видел такие космические корабли на газетных снимках и в киножурналах. Все его металлическое тело сверкало в лучах послеполуденного солнца так, точно было отлито из чистого серебра. Только спереди и по бокам синели маленькие круглые иллюминаторы. К входному люку был приставлен трап. Крум хотел было снова чихнуть, но я вовремя стиснул ему нос. Потом мы отползли в обратном направлении, потому что в противоположном углу взлетной площадки появилась крупная фигура часового. Нам никак не хотелось, чтобы наши нежные ушки попали в его здоровенные ручищи. Когда мы очутились опять у речки, я сказал Круму: — Теперь чихай, сколько влезет! Он сделал две попытки, но охота у него уже прошла. Потом он спросил меня с явным удовлетворением: — Ну, что скажешь? — Удивительная штука, — откровенно ответил я.