— Что делаешь? — спросила я. — Да так, ничего. Читаю. У тебя всё хорошо? — Нет, — ответила я, и каким же было облегчением сказать одно-единственное честное слово. — Ох, Смифф… — сказал он, и я удивилась, что это прозвище раньше казалось мне холодным и бесполым. Тиг произносил его так мило. — Я проигрываю. Мне не за что зацепиться. Она от меня ускользает, — сказала я и сползла на пол. Скрестила ноги, склонилась над телефоном. — Может быть, ты вспомнишь ещё что-нибудь связанное с Ру… с Энджи? Что угодно. Что могло бы мне помочь. Тиг помолчал, задумался, но ненадолго. — Уверен, что всё тебе рассказал. — Может быть, какую-то мелочь? Название города, откуда она приехала. Или, может быть, она называла ребёнка другим именем, не Рэнди? Я подожду. Просто подумай пару минут, ладно? Это важно. Ну то есть и так понятно, что важно, раз я звоню тебе среди ночи. Вновь повисла пауза. В конце концов он сказал: — Нет, ничего не вспоминается. Ты поэтому звонишь? Вопрос показался мне риторическим. Мы оба знали, что не только поэтому, но искали повод просто из вежливости. Моя жизнь стала бы намного легче, если бы я смогла подкупить саму себя. Я покачала головой. Я позвонила ему, потому что до смерти устала от лжи. Странно было лгать и теперь. — Нет, — было так приятно снова сказать чистую правду. И я не собиралась останавливаться. — Моя падчерица очень сдружилась с сыном Ру. Так сильно, что она точно многое знает. То, что поможет мне справиться с её матерью. Я могу спросить, но она мне не скажет. Она соврёт. Ты знаешь, какими бывают дети. Знаешь, какими были мы. Но я знаю кое-что о ней. Я могу вынудить её рассказать. Но, Господи, это всё равно что вырвать ей кишки. Она мне верит. Я её люблю. Я не хочу становиться чудовищем, — я уже плакала. — Ты не чудовище, — возразил он незамедлительно и уверенно. — Я не хочу им быть, — повторяла я. — Не хочу терять семью. Какое-то время мы оба молчали. — Ты поэтому мне звонишь? — спросил Тиг, вынуждая признаться. Я кивнула, хотя он не мог меня видеть. — Да. Да. Я звоню, потому что мне одиноко, я устала, я пытаюсь бороться, и сейчас мне кажется, что на моей стороне только ты. Повисла ещё одна пауза. — Я на твоей стороне. В трубке что-то зашуршало — может быть, он сел или повернулся в кровати. Чуть слышный, интимный звук. — Я не должна была звонить. — Ты хороший человек. — Может быть, — сказала я. Тиг не был идеален. Он знал человека, который может разбить чужую машину и не попасться. Он держал на столе кальян. У него было доброе сердце. У него всегда было золотое сердце. Он был чудесным. Но не слишком порядочным. Мог пойти с самим собой на сделку там, где Дэвис никогда бы не пошёл. Но так могла поступить и я, особенно когда в моей жизни появилась Ру. Может быть, с Тигом у нас было больше общего, чем с Дэвисом. Поэтому я позвонила ему. Вывела на чистую воду нас обоих. — Будь я хорошим человеком, я не пряталась бы в подвале, чтобы звонить тебе среди ночи. Мой муж спит наверху. Будь я хорошим человеком, я не стала бы от него скрывать. Он рассмеялся. — Ну не знаю. Знаю только одно — я рад, что ты позвонила. Я постоянно думаю о тебе. В час не меньше девяти раз. — Я замужем, — сказала я. Мне хотелось услышать ответ. — Но я-то свободен. Значит, это ты ведёшь себя плохо, — заявил он, и я сдавленно рассмеялась. — Опять хочешь сделать меня козой отпущения? — А что? Слишком рано? Но дело было не в этом. — Скорее слишком поздно, — сказала я. — Я люблю своего мужа, Тиг. Люблю ребёнка и Мэдс. Люблю свою жизнь. Я не сказала, что эта жизнь через несколько дней может разлететься на осколки. Но мы оба это знали. Семья, которую я создала, могла разбиться на куски. И если это случилось бы… — То, что у нас было, не вернуть, Смифф. И я не скучаю по тому времени. Мы были близкими друзьями, но нам было по пятнадцать. Я не знаю, имеет ли какое-то значение то, что сейчас происходит между мной и тобой. Я просто… я каждую минуту хочу написать тебе. Позвонить. Я знаю, что ты замужем. Но я хочу, чтобы ты вернулась в мою жизнь. Я застыла. Сжала телефон так крепко, что удивительно, как экран не треснул. — Я тоже о тебе думаю, — призналась я. — Если что-то не так, прости. Я не идеален. Но у меня никогда не было такого друга, как ты. Мне было с тобой так легко. Знаешь, когда мы были подростками, я не думал о тебе в этом смысле, ну… как о девушке. Ты была просто Смифф, моей Смифф, которая всегда меня прикроет. Я был счастлив, что ты рядом. Но в ту ночь, прежде чем всё рухнуло… когда мы целовались, что-то изменилось. Ну, мне так показалось. Он умолк, и я сомневалась, что услышу ещё что-нибудь. Но мне хотелось, чтобы он продолжал. — Мне тоже, — сказала я, чтобы поддержать разговор. Он понял. — У меня были до тебя девушки. Много девушек, если честно. И очень много — после тебя. Но с ними не было так легко, как с тобой. Никогда. Я не то чтобы хранил тебе верность, но где-то в подсознании всё время сравнивал, понимаешь? И тут ты вернулась, и я не могу не думать о том, что было бы, если бы мы не выехали на ту дорогу. Если бы мы остались вместе. Какими мы были бы сейчас? Я тоже задавала себе этот вопрос, но не могла ответить. В горле застыл ком. Он и знать не знал о том, что говорит мне и как много значат его слова. В те годы я так ненавидела себя, так презирала своё тело, что казалось, меня никто не полюбит. Но он полюбил. Несмотря ни на что. Даже вопреки. Он полюбил меня только за то, что я была собой. Что мы были собой вместе. — Я замужем, — вновь сказала я. Но многие женатые люди разрушали свой брак. Я знала, как это бывает. Крошечными шажочками. Сообщение, звонок. Мой муж был целыми днями занят, я оказалась в тяжёлой ситуации, у нас маленький ребёнок — а это значило меньше сна и секса, чем мы привыкли. К тому же я врала ему каждую минуту. Если тайное стало бы явным, я уже не смогла бы сохранить нашу семью. — Я люблю его, — добавила я, и это тоже было правдой. — Тогда не дай мне ничего испортить, — сказал Тиг. — Потому что мы к этому движемся. Ты же понимаешь? — Я понимаю, — сказала я. Мы молчали, слушая дыхание друг друга. — Я, наверное, пойду, — мне в самом деле нужно было идти. Разговаривать с Тигом было приятно. С ним я чувствовала себя в безопасности, в мирной гавани, вдалеке от Ру. Я вспоминала ту ночь, ночь, когда он меня поцеловал, до того, как всё случилось. Я могла бы приехать к нему прямо сейчас. Вновь лететь по ночной дороге, давя ногой на педаль. Я знала, что за рулём была я, хотя это сейчас не имело значения. Я помнила, что чувствовала, когда машина подскакивала на железнодорожных путях — опасность и свободу, когда не думаешь о том, удачно ли приземлишься. Я могла бы сделать то же самое. Сказать Ру — катись к чёрту. Будь что будет. Пусть меня несёт ветер. Пусть сила притяжения решит всё за меня. Искушение было таким сильным. — Ты ещё играешь на гитаре? — нарушил молчание Тиг. Я покачала головой, будто он меня видел. Будто он был достаточно близко, чтобы ко мне прикоснуться. — Много лет не играла, — ответила я. — Вспомнишь, если захочешь, — сказал он. — Это нетрудно. Я ничего не ответила. Мне трудно было говорить. Лишь в конце я выдавила из себя: — Я пойду. — Хорошо, — сказал Тиг. — Но я всё равно рядом. — Я знаю, — ответила я. Глава 15 Я проснулась с чудовищной головной болью, часто и тревожно пульсировавшей в самом мозгу. Будто я всю ночь пролежала на краю утёса и во сне меня качало. Выпила пару таблеток экседрина, постаралась взять себя в руки. Нам с Мэдди нужно было рано выйти из дома, а Дэвис мог спать столько, сколько позволит Оливер. Ру и Лука должны были встретиться с нами уже на палубе. Ру отлично просчитала, что во время занятий я не смогу ничего против неё сделать. У меня и минуты свободной не было. Сначала я помогала капитану Джею и его среднему сыну Уинслоу подготовить Хулиганку — маленькую, тридцатифутовую лодку Джея, способную выдержать десять человек. Сезон подходил к концу, и нашлось всего семь желающих. Сначала прибыла парочка, которая представилась как Тим и Лесли Бэббидж, и старший брат Тима, Марк. Все были опытными дайверами чуть за тридцать, приехавшими на выходные из Атланты, чтобы поддержать себя в тонусе. Мэдди уговаривала нас с Уинслоу отправиться на Большую Баржу, её любимую площадку для дайвинга, и вдруг замерла на полуслове, глядя куда-то мимо меня и не дыша. Я повернулась и увидела, что к нам несётся Лука. Он тащил две сумки со снаряжением; сильные мускулы его рук были напряжены, ветер разметал волосы, отчего Лука стал похож на Фабио из сериала «Малыш»[19]. Уинслоу, которому было за сорок и который сам воспитывал двух дочерей, многозначительно посмотрел на меня. Я улыбнулась ему в ответ, но внутри меня была чёрная дыра. Лука не сводил взгляд с лодки. Он смотрел мимо Мэдди в новый день, а она видела только Луку. Мимо нас неторопливой походкой прошла Ру, и от одного её вида сердце забилось чаще. Мне с трудом удалось сдержать улыбку, хотя это было лишнее — всё равно на меня никто не смотрел. Оба брата, женатый и холостяк, впились глазами в Ру. Её бледно-розовое бикини и бледная кожа просвечивали сквозь прозрачное белое парео, и цвета, накладываясь друг на друга, создавали впечатление полной наготы. Даже капитан Джей, старик лет под семьдесят, и тот не мог отвести от неё взгляд. Лесли Бэббидж крепко сжала плечо мужа, и это вывело его из оцепенения. Он рассмеялся, обнял её, и они вместе пошли за сумками. Холостяк, Марк, так и остался смотреть. Ру ощущала взгляды на себе. Я видела это в покачиваниях её бёдер, в хитром взгляде, которым она смерила меня, когда я дала ей заполнить бумагу о том, что она сама несёт за себя ответственность. — Мужчины слишком примитивны. Всё, что нужно — иметь сиськи, — она обошлась без приветствия, предпочтя сразу перейти к обобщающему выводу.