(Идиотский вопрос, конечно). Слава богу, дежурный не понял, что я спрашиваю о городе: — На борту Air Force One, в аэропорту. Так я ошарашенно узнал, что в 14.38 по местному времени на борту самолёта «Ангел» (название для охраны), он же борт 26000 (название для служб обеспечения полёта), он же Air Force One (для общественности) Линдон Джонсон, занимавший должность вице-президента Соединённых Штатов Америки, произнёс традиционные слова президентской клятвы и стал тридцать шестым президентом страны. Всё встало на свои места — загадку звонка Маккона я решил верно. Поразило не само покушение и даже не гибель президента — к этому я уже был готов, при том что лично к Кеннеди, если я и испытывал какие-то чувства, то это, скорее всего, неприязнь. Даже разочаровало, что задачка оказалась столь легкой. И не могу сказать, что я тогда задумался о значении события для судеб страны и мира, о шоке, переживаемом Америкой, о том, что мы вступаем в новый этап жизни. Мысли ограничивались решением проблем в собственном ближайшем будущем. Мне стало ясно, что в покушении замешан Кастро. Улики против него очевидны — ведь прошло всего часа два с момента убийства. И вот Джонсон готовится к нанесению удара по Кубе. Поэтому привлекли именно меня — кубинца, специалиста по режиму Кастро. Придётся либо переводить допросы схваченного террориста, либо анализировать попавшие к нам бумаги. К удивлению, вызвали не к начальству, а в комнатку у входа в контору. Человек, которого я видел в первый и последний раз в жизни, посмотрел мои документы, задал несколько вопросов, призванных проверить личность, и произнёс: — Поручено передать, чтобы вы немедленно сняли квартиру неподалеку от центра города. Цель — регулярные встречи. Срок готовности — сегодня, 22 часа. После выполнения задания вернётесь сюда, доложите в центр лично вашему… (он глянул в бумажку) Маккону. Телефон и закрытую линию я предоставлю. Федерал сразу же поднес к бумаге зажигалку и, пока та горела, продолжал: — Используйте собственные средства. Оформлять суммы некогда. Вам возместят. Подумалось, что последнюю фразу парень добавил от себя — она была лишней. И несмотря на напряжённость положения, внутренне усмехнулся — имя директора ЦРУ не было известно даже сотрудникам ФБР, настолько мы были незаметны. Не то, чтобы имя скрывали, просто никто нас не замечал. Клерк назвал себя, сказал, что будет в конторе до утра. На этом распрощались. Инструкции я получил исчерпывающие. Действовало правило: любые изменения в алгоритме действий сразу же доводятся до агента. Если при постановке очередной задачи новых указаний не поступает, то схема действий не меняется. Проще говоря, я ехал в Даллас для встречи с кубинским беженцем. Задача была выполнена. И тут же была поставлена новая. При выполнении первого задания я не должен был прибегать к помощи ФБР или полиции. Новых указаний не поступало, следовательно, ничего не менялось. Раз теперь я перешёл в прямое подчинение директора ЦРУ, значит докладываю только ему. Скорее всего, когда Маккон спросил, есть ли кто-либо в Далласе, ему доложили примерно так: там Фуэнтес. Уровень А1А, выполняет задачу А2B. Иначе говоря — доверие, профессионализм, знания на высшем уровне. Сейчас работает один, выполняет секретное задание средней сложности (позже ЦРУ отказалось от кодирования). Но я понял, что ошибся, предположив кубинский след. Для ловли кубинских террористов нет надобности тайно снимать оперативную квартиру. Подробности аренды опускаю. Пришлось побегать, так как хозяева были настороже. Банки закрыты, вызывать интерес к своей персоне нельзя — перед хозяевами или консьержами приходилось делать вид, будто не тороплюсь. К тому же к оперативным квартирам предъявлялись определенные требования — удобство парковки, места для срочных бесед неподалеку и тому подобное. Нашёл подходящую часам к девяти. Многоквартирный дом в районе проживания белых на Харвуд-стрит. Удобная двухкомнатная угловая меблированная квартира на втором этаже. С телефоном, пока записанным на хозяина (в те времена в Далласе еще не ставили телефон в день заказа, хозяин давал свой, беря залог). Платил наличными — тоже нормально для того времени. Выходя на улицу, снова отметил важные места неподалёку — ресторанчики, химчистка, турбюро. Успел поужинать в местном кафе. Даже посмотрел во время ужина интервью с Давидом Беллом — известным политобозревателем тех лет. Беседу показывали по чёрно-белому телевизору, подвешенному к потолку на больших цепях по тогдашней техасской моде. За ужином прочёл Texas Observer и наконец-то узнал доступные простым смертным детали покушения. Ощутил даже жалость к погибшему (необычное и неожиданное чувство): уж очень он много дурного сделал для моей родины, а точнее, слишком многого не сделал. По пути в ФБР пытался сообразить, докладывать ли заместителю Маккона, если сам директор занят или спит. В принципе, из указаний было ясно, что можно связываться только лично с ним, но директору ЦРУ заниматься явочной квартирой как-то не по чину. Само задание не удивило. Не вызывало сомнений, что речь идет о первом этапе крайне важного направления в расследовании, а небольшие детали, на которые в кинофильмах и романах внимания не обращают, как раз и определяют успех дела. В новостях мелькали слова «Куба», «Кастро» — из-за Освальда, об аресте которого уже объявили. И я опять изменил мнение: всё-таки кубинский след. Придется работать с соотечественниками, выясняя связи Освальда, его отношения с Кубой. Придется распутывать клубок покушения, в котором видимая ниточка — сам убийца, а за ним стоят десятки, если не сотни лиц, не понимающих, какая на них будет брошена сила, — иначе не осмелились бы покушаться на президента самой мощной страны в мире. Несомненно, расследование укажет на Фиделя Кастро — политика непредсказуемого, экзальтированного, ради удовлетворения собственного тщеславия готового бросить свой народ в жерло вулкана. Меня поставили на дело из-за знания Кубы и её реалий, ненависти к её тиранам. * * * Я ошибался. Ошибался так, как никогда раньше и никогда позже. Никогда я не делал столь вопиющих ошибок исходя из имеющихся данных. Никогда так неверно не оценивал обстановку. И ни разу мне не пришла в голову мысль, что поиск оперативной квартиры — это начало новой жизни, в конце которой я стану одним из тех, кто определяет судьбы человечества. Позже я часто размышлял, почему именно мне довелось попасть в центр водоворота. Стоило отложить поездку в Даллас или приехать на сутки раньше, и моя жизнь пошла бы иначе. Не будь я в Далласе, то меня бы отсеяли. Не помогло бы даже знание русского, который я учил уже около трех лет, ведь при выборе кандидатуры знанию языков внимания не уделялось. Наверно, Роберт Кеннеди, в то время министр юстиции, даже не взглянув на моё личное дело, пожал плечами и сказал, что полагается на Маккона. Наверно, слова «находится в Далласе» сыграли решающую роль. Даже не из-за важности того, что я находился в городе, — равные мне по силам коллеги могли добраться до места за пару часов. Всё обстояло проще — этот факт выделил меня из ряда остальных парней с похожими биографиями, с равной степенью надежности, с теми же знаниями и способностями. Случайность. Случайность, определившая мою судьбу. Случайность, после которой я отказался от принципа разведчика: случайностей не бывает. Любая случайность, это грамотно подготовленная необходимость. * * * Когда я вновь явился в ФБР, мне не дали войти. Дежурный оператор, взглянув на меня, утвердительно произнес: — Фуэнтес. Я кивнул. Дежурный показал на стоявшего поодаль офицера в форме военно-воздушных сил. Тот подошёл, протянул запечатанный конверт и лист для росписи в получении. На конверте среди многочисленных печатей я отметил личный оттиск Маккона. Отойдя на несколько шагов, вскрыл конверт. Внутри тот был проложен черной бумагой — общепринятая в те времена предосторожность от просвечивания. Всего одна страница машинописного текста, по прочтении которого мне стало не по себе. Прочитал второй раз, третий. Затем, в соответствии с указаниями, изложенными в последней строчке текста, попросил дежурного показать место, где я мог бы письмо сжечь. Сжёг. Попрощался и вышел из офиса. (Примечание Вадима. Фельдъегерь не спросил у Фуэнтеса документы. Либо Виктор об этом не упоминает, либо фельдегерю показали его фотографию. И ниже Виктор иногда пропускает подобные детали, бросающиеся в глаза профессионалу. Да и сама процедура получения письма привлекает излишнее внимание. Но не будем забывать, что решения принимались в лихорадочном темпе и ждать идеальных действий не приходится. Если бы Виктор писал роман о Джеймсе Бонде, подобных накладок не возникало бы — в романах хорошие парни действуют безошибочно, а на мелочи авторы не обращают внимания.) * * * В машине посмотрел на часы, вспомнил, что у меня нет будильника. Заехал в ночной магазинчик и купил сразу два — разных марок на случай, если один неисправен. По пути размышлял, почему сообщили сведения письмом, вместо того чтобы подождать до утра. Сообразил, что они хотели, чтобы я был готов к моменту разговора, а не ошалел от недоумения при встрече. Добравшись до дома, лег спать. Перед сном подумал, не установил ли уже Маккон наблюдение и за мной? Решил, что вряд ли — зачем? А впрочем, кто знает. Проснулся в шесть утра, по одновременному звонку двух будильников, принял душ, смыв не прошедшую до конца усталость, выскочил, отправился в аэропорт. По пути заправил машину. Там же, на заправке, купил бутылочку колы и пару бутербродов. В аэропорту Лав-Филд был за полчаса до прилёта самолета. Показал удостоверение охраннику (в десятый раз за сутки). Показал подошедшему сержанту. Вместе с ним прошёл на лётное поле, обойдя здание аэропорта, странно окрашенное в непривычные глазу зелёные и красные тона. С разрешения сержанта закурил. Больше не проронил ни слова. В 7.30 увидел приближающийся военный самолет, на борту которого были выведены обычные армейские номера. Когда самолёт приземлился и подрулил вплотную к зданию, из зала ожидания вывалилась группа встречающих, человек десять. Возглавлял группу начальник далласской полиции Джес Карри — я узнал его по фотографиям в газетах. Подъехал трап, дверь открылась. Из двери выглянул статный парень в гражданской одежде. Я прошёл вперед. Парень кивнул, дал мне знак подняться, что я и сделал. Парень посторонился и остался на трапе, а я прошел в салон, который был почти пуст — только ещё такой же тип в гражданском. Он взглянул на меня и отрывисто произнёс, не поздоровавшись: — Пройдите во второй салон, пожалуйста. Я сделал несколько шагов и постучал в тонкую дверцу. — Войдите. Я открыл дверь, вошёл, закрыл её за собой и произнёс: — Здравствуйте, господин президент. Линдон Джонсон в ответ просто кивнул, как бы сомневаясь, можно ли уже его так называть. * * * Глядя мне в глаза, президент Джонсон чётко и медленно произнес: — Господин Фуэнтес, всё, чем вам предстоит заниматься с этого момента, санкционировано мною лично. После моего ухода, решения будут приниматься следующим президентом страны. Конкретные указания будете получать у директора ЦРУ. В случае необходимости можете идти на личный контакт со мною, минуя вашего руководителя. Желаю успеха. Стоявший за спиной Джонсона Маккон показал на дверь. Я слегка поклонился, произнес: