Жертва Солнцу Летнее тепло сменило прохладную свежесть весны, и все мысли черноногих устремились к предстоящему важному событию – жертве Солнцу. В стойбище прибыл посланник верховных вождей сиксиков с вестью о том, что переговоры с дакота и ассинибойнами прошли благополучно и было заключено перемирие на восемь дней и ночей. Встреча должна состояться в прерии между Миссури и рекой Желтых Камней, где произошло немало сражений, поскольку на эту местность претендовало несколько племен. Весенняя охота оказалась удачной, и теперь сиксики могли позволить себе отвести больше времени для праздника, который должен был состояться до начала осенней охоты, чтобы представители племен успели заблаговременно вернуться к своим вигвамам. Роду, возглавляемому вождем Горящей Водой, предстояло решить, все ли отправятся на праздник или только избранные воины. Но поскольку оба молодых воина, которым выпала честь принести жертву Солнцу, были из этого рода, совет старейшин решил, что на праздник пойдут все. Радость предвкушения праздника усилилась, когда черноногие разобрали вигвамы и тронулись в путь. Главной заботой была переправа через бурную Миссури. Рогатый Камень хорошо помнил, как еще мальчиком плыл через эту реку на своем верном Чалом. Правда, сейчас, летом, уровень воды в реках и ручьях понизился, а сиксики хорошо знали Миссури и без труда нашли брод в ее верховьях. Женщины соорудили круглые лодки из бизоньих шкур и толстых ивовых веток, приводимые в движение короткими веслами и управляемые плывущими рядом воинами и мальчиками. У мужчин тоже хватало работы. Но от забот, связанных с переправой мустангов, их, к счастью, освободил буланый жеребец. Он привел табун к самому удобному месту брода, ринулся в воду, и все лошади благополучно переправились на другой берег вслед за вожаком. На берегу он принялся скакать вокруг табуна, не давая лошадям разбегаться и явно гордясь своей ролью умного, отважного и надежного вожака. Вслед за табуном реку переплыли собаки. Выбравшись на сушу, они дружно отряхнули воду с шерсти и стали радостно носиться вокруг. Преодолев главное препятствие, сиксики бодро двинулись дальше и в числе первых прибыли на место – в прерию, расположенную между Миссури и рекой Желтых Камней, у подножия Скалистых гор. Местом встречи была выбрана долина полноводного ручья, питаемого горными источниками. Женщины установили вигвамы. Приближался день начала праздника. Прибывали представители и других родов сиксиков, дакота и ассинибойнов и даже верховные вожди. Долина кишела вигвамами, людьми, лошадьми и собаками. Дети играли в мяч, молодые воины развлекались «песней стрел», выпуская одновременно из множества луков стрелы, производившие вместе с тетивами мелодичные звуки. Наконец вожди и шаманы огласили порядок проведения праздника. Толпы людей в праздничных одеждах – впереди воины и юноши, чуть поодаль женщины и дети – с большим вниманием и интересом выслушали глашатаев. Горный Гром и Рогатый Камень стояли вместе в самом первом ряду. Оба были одеты в украшенные вышивкой куртки, на шее у Рогатого Камня висело ожерелье из медвежьих когтей и зубов, вокруг бедер – пояс с вышивкой из вампума. На затылке из-за налобной повязки из змеиной шкуры торчали хвостовые перья орла, которые подарил ему молодой апсароке. Многие украдкой поглядывали на двух юношей, которым предстояло принести жертву Солнцу. Порядок проведения праздника, объявленный вождями и шаманами, выглядел так: Первый день – состязания мальчиков: бег наперегонки и игра в мяч. Второй день – состязания подростков: стрельба из лука и скачки. Третий день – состязания молодых воинов: бег наперегонки, скачки, стрельба из лука и игра в мяч. Четвертый день – игры девушек. Пятый день – живые картины из истории племен. Шестой день – отдых. Седьмой день – жертва Солнцу. Восьмой день – отправление в обратный путь. Горный Гром и Рогатый Камень, выслушав глашатая, отправились в вигвам. Светило по-утреннему яркое солнце. Погода не располагала сидеть в полутемном вигваме. Кроме них, внутри никого и не было; даже бабушка куда-то ушла. Но черная собака, лежавшая на солнце перед входом со своими щенками, похожими на волчат, не пустила бы никого из чужих в жилище своих хозяев. Как и буланый с гнедым, стоявшие на привязи перед вигвамом. Братья сели у очага. – Ты видел их? – спросил Горный Гром. – Кого? – Тачунку-Витко и Татанку-Йотанку. – Да, я видел их. – Воины сиксиков, ассинибойнов и дакота покажут живые картины из истории племен. – Я слышал. Живые картины из истории племен были одной из излюбленных игр индейцев, в которой участники важных исторических событий разыгрывали их перед зрителями, как в театре. – Ты уже знаешь, какие сражения будут показаны? – Нет. – А я знаю. Они покажут битву Тачунки-Витко, его пленение и бегство. Значит, и тебе придется принять участие в игре. Ты дашь винтовку Тачунке-Витко, когда он будет стоять у столба. – Тачунка-Витко сражался с Маттотаупой. Маттотаупы здесь нет. – Его здесь нет, значит тебе, Рогатый Камень, придется сыграть роль твоего отца. Хитрую уловку Маттотаупы с переодеванием в бизонов, с помощью которой он одурачил ассинибойнов, тоже нужно показать, и это тоже придется сделать тебе! – Не слишком ли многого вы от меня хотите? – Да, скучать тебе, пожалуй, будет некогда. – Но мне все это не по душе. Кто предложил это вождям и старейшинам? Горный Гром помедлил с ответом. – Мудрый Змей, – произнес он наконец. – Ассинибойны и Тачунка-Витко согласны. Люди станут уважать тебя еще больше, если подвиги твоего отца прославят тебя перед представителями всех племен и перед их верховными вождями. – А зачем Мудрому Змею вдруг так захотелось повысить мой авторитет? – В тебе говорит недоверие. – Да. Мне пришлось рано научиться не доверять людям. У тебя не было в этом нужды. – Я не доверяю только врагам, но не своим братьям. – Братьям! Я твой побратим, и я – воин. Но разве я – сиксик? – Еще нет. Но думаю, после праздника ты им станешь. – У тебя доброе сердце. И ты мой брат. Но ты, возможно, ошибаешься. Горный Гром долго смотрел на него внимательным озабоченным взглядом. Вечером Рогатый Камень один ускакал из лагеря в луга, сел на траву и задумался, глядя на закат и жуя сорванный стебелек, как делал это в детстве, до того как научился курить. Издалека доносился шум лагеря. Рогатый Камень думал о том, что сообщил ему Горный Гром. И чем дольше он об этом думал, тем быстрее росло в нем недовольство решением вождей, но как добиться его отмены, он не знал. Все будут говорить о том, что Харка Твердый Камень, Ночное Око, Убивший Волка, воин по имени Рогатый Камень, – сын Маттотаупы. Теперь, по прошествии более чем года после их последней встречи, он даже представить себе не мог, где сейчас находился отец. А что, если Мудрый Змей узнал о Маттотаупе что-то дурное, когда был у Старого Абрахама? Рогатый Камень долго сидел среди лугов. Закат давно догорел, зажглись звезды. Буланый, досыта наевшись травы, стоял рядом с хозяином и смотрел в светлый сумрак летней ночи, словно тоже предавался мечтам или раздумьям. Что-то промелькнуло по лугу. Решив, что это волк, Рогатый Камень схватился было за лук, но потом узнал уже подросшего черного щенка, который все больше привыкал к нему, в то время как остальные собаки жили, как волки, в стае. Щенок подбежал, лег на траву рядом с буланым и принялся вылизывать лапы. Над прерией реял легкий ветер и охлаждал нагревшуюся за день землю. Рогатый Камень еще раз прокрутил в памяти порядок проведения праздника. В первые два дня ему было нечего делать, кроме как смотреть. В третий день он, возможно, победит в беге наперегонки и уж без всякого сомнения – в скачках среди молодых воинов. В стрельбе из лука он тоже не ударит в грязь лицом. Потом – игра в мяч, команда на команду. Он еще мальчиком очень неплохо играл в эту игру, хоть и не так ловко и проворно, как Молодая Антилопа. В четвертый день Ситопанаки примет участие в танце девушек. Обычно они встают в круг и по очереди называют свое имя. Молодые воины могут делать шутливые замечания в их адрес, добрые или злые. Девушки отвечают на похвалы, упреки или даже обвинения, и тот юноша, чьи слова оказываются несправедливыми или лживыми, с позором удаляется. Ситопанаки могла не опасаться злых языков. На следующий день были назначены «живые картины». Отправляясь вместе с сиксиками на праздник, Рогатый Камень думал лишь о жертве Солнцу. Теперь же мысли об этом уступили место другим заботам. «Живые картины из истории племен»! Он должен был изображать сражение с Тачункой-Витко, и тот согласился на это. Рогатый Камень мысленно перенесся в свою прежнюю жизнь, когда он служил у белых людей разведчиком, вспомнил битву с дакота, возглавляемыми вождем Тачункой-Витко, в которой он сознательно уклонился от поединка с ним. Тачунка-Витко мог истолковать это как трусость. И, несмотря на это, изъявил желание вместе с ним участвовать в игре… Пока Рогатый Камень предавался в ночной прерии тягостным размышлениям, в лагере тоже кое-кто не спал. Давно уснули возбужденные мальчики, которым завтра предстояло на глазах у воинов и вождей участвовать в состязаниях. Девушки, вдоволь наболтавшись с подругами, задремали рядом со своими матерями и бабушками. Вожди и старейшины закончили свои совещания, шаманы свои разговоры с духами; смолкли барабаны в Священных вигвамах. Каждый направился к своему ложу. Дозорные зорко всматривались во тьму. Вокруг царили покой и тишина. Только в одном вигваме не сомкнулась пара бессонных глаз. Этот большой и украшенный пестрыми символами, но в сравнении с жилищами верховных вождей довольно скромный вигвам стоял на южной стороне лагеря, где обосновались дакота. Среди символов было изображение флейты. На высоком шесте перед входом висело множество внушительных трофеев. Это был вигвам Чотанки, уже немолодого, всеми уважаемого воина из рода Сыновей Большой Медведицы. Он взял с собой на праздник жену, сына, юного воина по имени Острие Копья, с женой и Уинону, дочь Маттотаупы. Ему велел сделать это Татанка-Йотанка. Уинона лежала без сна на шкурах. Целый день она старалась никому не попадаться на глаза. Стоя в самых дальних рядах, с женщинами, она слушала глашатая и сквозь толщу толпы вдруг увидела на противоположной стороне брата. Она на мгновение закрыла глаза – а может, у нее просто потемнело в глазах, – но, снова открыв их, она убедилась, что это не видение. Этот юноша, стоявший среди сиксиков, и в самом деле был ее брат Харка Твердый Камень, Ночное Око, Убивший Волка, Охотник на Медведей, сын Маттотаупы. Когда она видела его в последний раз, ему было двенадцать лет. Они тогда с Белой Розой сидели у Конского ручья, и брат по велению изгнанного из рода отца подкрался к ним, чтобы предупредить о нападении пауни. Сообщив им об опасности, он в ту же минуту снова исчез. С тех пор она его больше не видела. Потом она еще слышала выстрелы, которыми они с отцом защищали Сыновей Большой Медведицы. Это было восемь лет назад. Несмотря на самоотверженную помощь Маттотаупы в битве с пауни, старейшины не позволили ему вернуться к своим братьям и тем самым положили начало смертельной вражде между ним и его родом. За годы изгнания Харка вырос и возмужал. Высокий, стройный и исполненный достоинства, стоял он среди воинов. На шее у него было ожерелье из когтей и зубов серого медведя. Уинона не знала, какое имя он носил теперь, став воином. Но когда глашатай объявил, что на седьмой день два молодых воина примут участие в Танце Солнца, девушки, стоявшие рядом с ней, зашептали, что этими избранниками стали Горный Гром и Рогатый Камень и что оба они стоят в первом ряду; Рогатый Камень – тот, что с ожерельем из медвежьих когтей и зубов, в поясе из вампума и с орлиными перьями на голове. Уинона не знала, заметил ли он ее. Это было маловероятно. Он не обращал внимания на толпу. Сначала они с Горным Громом пошли в свой вигвам, потом она видела, как он наблюдал за игрой мальчиков и наконец ускакал в прерию. Что за удивительный конь у него был! Мужчины и юноши увлеченно обсуждали этого коня и говорили, что это не простой мустанг, а волшебный. Конечно же, на этом коне он станет победителем в скачках, ведь противостоять духам никто не может. Вечером Уинона вместе с женой Острия Копья прогулялась вокруг лагеря и видела следы буланого, ведущие в прерию. Из вигвама Острия Копья был виден вигвам, в котором жил ее брат. Она долго не спала, глядя на жилище брата. Брат не возвращался. Наконец она легла на свое ложе, чтобы не привлекать к себе внимания остальных. Потом, так и не дождавшись топота копыт, встала, подошла к выходу и посмотрела в щель. Буланый еще не был привязан перед входом в вигвам. В ней мучительно зрело одно решение. Прошедшие годы были для нее очень тяжелыми. Она вспомнила отца во время его последнего, тайного появления в стойбище, его торопливый и бесполезный разговор с матерью, потом увидела его связанным по приказу Тачунки-Витко. Вспомнила о том, как Унчида сообщила о смерти Харпстенны, и о том, как она посмотрела в глаза Харке и поняла, что это он убил брата. Вспомнила, как все это потом подтвердил Черная Кожа, Курчавые Волосы. И теперь, сравнив прежний образ Харки, запечатлевшийся в ее памяти со дня расставания, с его гордым и неприступным видом, поразившим ее вчера, она не выдержала, тихо встала, оделась и вышла из вигвама. Ночь была прохладной, хотя целый день жарко светило солнце. Ветер играл трофеями на шесте. Уинона не подозревала, что за ней наблюдают. Она знала, что не должна делать того, что задумала, но была готова принять любые последствия своего поступка, потому что жизнь давно уже опостылела ей. Ее хотел взять в свой вигвам Шонка, давнишний враг Харки, чтобы унижать ее. Она решительно отказалась стать его женой. Ее любви добивался Четан, который, став воином, получил имя Четансапа – Черный Сокол. Но она не любила его, и он женился на другой, похитив ее из племени понка. Уинона жила с Унчидой, в вигваме без воина, на подаяния других вигвамов, не став ничьей женой, хотя это было уже ее семнадцатое лето. Молчаливая, гордая и печальная – такой ее знали Сыновья Большой Медведицы. Свои мысли и чувства она могла доверить только Унчиде. Уиноне показалось странным, что Чотанка взял ее с собой в долгое путешествие на Великий Праздник. Из вигвамов Сыновей Большой Медведицы на него отправились только два – Чотанки и Шонки. Шонка, который был на четыре года старше Харки, став воином, получил имя Шонкавакон, но почти все по-прежнему называли его Шонкой, хотя это его огорчало. Шонку послал на праздник шаман Сыновей Большой Медведицы Хавандшита, враг Маттотаупы. Шонка жил со своей матерью и женой Белой Розой. Кроме того, на праздник приехал и старший сын Старой Антилопы, воина, которого убил Маттотаупа. С тех пор как Белая Роза стала женой Шонки, у Уиноны больше не было подруги. Уинона, не скрываясь, пошла через весь лагерь в прерию. Она отыскала следы буланого, которые видела еще вечером, и попыталась пойти по ним. Она не знала, далеко ли ускакал ее брат. Но ей были известны его детские привычки. Когда брат был чем-то озабочен и хотел спокойно подумать, он уединялся, садился на каком-нибудь холме, откуда все мог видеть, и жевал стебель травы. Если Харка Твердый Камень, Ночное Око, которого они здесь называют Рогатым Камнем, сейчас где-нибудь поблизости, он сам заметит свою сестру в ночной прерии еще раньше, чем она его. Уинона ждала, что он вот-вот внезапно появится перед ней. Да, она надеялась на это. Но с каждым шагом ее надежда становилась все слабее, а желание увидеть брата все настойчивей. В конце концов она потеряла в темноте след буланого и растерянно остановилась. Сердце ее тревожно билось, руки были холодными и влажными. Несколько раз она уже готова была позвать Харку, но так и не решилась. Наконец она подала ему знак, которому они вместе научились еще детьми, – завыла койотом. Если слух у Харки остался таким же острым, как раньше, он должен будет заметить, что это не койот, а человек. Но может, он вовсе не желает видеть свою сестру и говорить с ней? Да, скорее всего, он не захочет говорить с ней после всего, что случилось.