Буланый отреагировал мгновенно, хотя это было для него полной неожиданностью. Он успел вцепиться в петлю зубами и уже готов был броситься вместе с лассо вдоль болота. Рогатый Камень перекинул веревку через плечо за спину, чтобы ее было легче удержать. Петля затянулась; за счет этого веревка в первый момент удлинилась, и мустанг смог сделать прыжок. Он не видел петли, затянувшейся у него под ушами, он только почувствовал ее кожей и стал метаться из стороны в сторону с ремнем во рту – как собака на поводке, вцепившаяся в него зубами, – только со страшной силой. Горный Гром держал свое лассо наготове. Бросать его еще не имело смысла, потому что, пока мустанг держал первое лассо, второе не смогло бы соскользнуть по его шее вниз. Борьба между разъяренным жеребцом и Рогатым Камнем длилась несколько секунд и потребовала от юноши напряжения всех его сил. Жеребец же из-за петли на шее мог воспользоваться своей мощью лишь отчасти. Горный Гром вскочил на ноги, чтобы накинуть лассо мустангу на заднюю ногу и попытаться свалить его на землю. Но жеребец заметил его. Выпустив из зубов лассо, он подпрыгнул на месте. В приступе злости он не поскакал прочь, как того требовал животный инстинкт, а ринулся на врага. Тремя-четырьмя прыжками он преодолел расстояние, отделявшее его от Рогатого Камня, чтобы растоптать его, но тот отскочил в сторону. В это время петля лассо, брошенная Горным Громом, нависла над головой мустанга. В головокружительном прыжке, вытянувшись во всю длину, конь пролетел было сквозь нее, но его задняя нога запуталась в веревке. Он упал на землю. Рогатый Камень хотел еще раз бросить лассо, но жеребец уже перевернулся на спине и, высвободив ногу из петли, начал бесноваться, брыкаться, лягаться, кусать воздух вокруг себя, так что бросать лассо не имело никакого смысла, ведь мустанг не стоял на месте в ожидании, пока до него долетит петля. Вдруг жеребец бросился в сторону болота. Рогатый Камень помчался за ним, держа лассо наготове. Бежать вниз по склону было легко, и ему удалось догнать буланого. Он поравнялся с ослепленным яростью и страхом животным, несущимся на заснеженное болото, и набросил ему на голову петлю лассо. Резко остановившись, он как следует уперся ногами в землю и откинулся назад, чтобы выдержать мощный рывок. Но это не помогло. Как только петля затянулась на шее мустанга, Рогатый Камень полетел на землю. Он не выпустил из рук веревку, и буланый протащил его за собой по болоту несколько десятков метров. Рогатому Камню удалось зацепиться за торчащий из снега куст и перебросить через него лассо. Он напряг все свои силы, уперся ногами и смог наконец остановить жеребца. Тот опять злобно забился и задергался, пытаясь освободиться от петли, но пробил задними копытами еще тонкий лед и начал погружаться в булькающее болото. Его отчаянные попытки выбраться на лед только ускоряли погружение. – Стволы! – крикнул Рогатый Камень, не оглядываясь. Затем выхватил из-за пояса снегоступы, надел их на ноги и побежал к жеребцу, оказавшемуся в плену у болота. В глазах буланого застыл страх смерти. Теперь он был для Рогатого Камня не опасен. Подобравшись ближе, тот ослабил петлю на шее мустанга, чтобы она не душила его. В этот момент буланому было не до сопротивления. На краю болота уже раздавались удары топора. Быстро срубить ствол дерева Горный Гром не мог, поэтому он нарубил тонких деревцев и поспешил с ними на снегоступах к другу. Вместе они подсунули их под передние ноги жеребца, которыми тот еще мог двигать. Он уже готов был прекратить борьбу за жизнь, но, почувствовав облегчение и заметив, что ему стало легче дышать, возобновил попытки выбраться на лед. Рогатый Камень и Горный Гром, проявив чудеса ловкости, просунули под брюхо мустанга второе лассо. Теперь буланый, поддерживаемый с двух сторон, уже не мог погрузиться в воду, и они позволили себе небольшую передышку. Утро выдалось холодное, дул ледяной северный ветер, а их разгоряченные тела были покрыты потом. Мустанг тоже весь был мокрый. Но он уже снова заработал ногами, пытаясь выбраться на лед. Рогатый Камень махнул рукой Горному Грому. Тот бросил ему свой конец лассо, и нечеловеческим напряжением сил Рогатый Камень перевернул жеребца на бок. Молодой воин не помнил, чтобы ему когда-нибудь доводилось так напрягаться, хотя он не в первый раз оказывался в трудном положении. В таком положении мустанг имел больше свободы движений и работал задними ногами не вертикально, все больше погружаясь в болото, а горизонтально. Теперь Горный Гром мог ненадолго оставить друга одного. Он быстро побежал по болоту к лесу и срубил три молодых, но крепких деревца. Ремней у них с Рогатым Камнем было достаточно – они взяли их с собой, чтобы, поймав мустанга, стреножить его. Горный Гром вернулся не только с жердями, но и захватил с собой их куртки. Шкур у них с собой не было, но их с успехом заменили куртки. Горный Гром прикрепил их к жердям, и получилось что-то вроде волокуши, которую надо было как-то подсунуть жеребцу под брюхо, чтобы вытащить его на лед. Однако это оказалось непростой задачей. Горный Гром положил волокушу на лед, потом они вдвоем изо всех сил потянули за оба конца лассо и в конце концов уложили мустанга на волокушу. Вскоре он вытащил из воды и задние ноги. Теперь надо было немедленно привязать его к волокуше, чтобы он не попытался ускакать и снова не провалился в болото. Этим занялся Горный Гром, а Рогатый Камень тем временем метался между передними и задними ногами жеребца, пытаясь его стреножить. Ему уже удалось накинуть петлю на переднюю ногу, но, прежде чем поймать заднюю, он получил удар копытом. – Damned![2] – выругался он по-английски по привычке, приобретенной за годы жизни среди белых людей. Борьба с болотом отняла у мустанга почти все силы. Казалось, он уже совершенно не способен был сопротивляться. Однако охотникам пришлось еще немало потрудиться, чтобы его связать. При этом Горный Гром, который смеялся, когда Рогатому Камню досталось копытом, тоже получил свое. Связанный жеребец, освободив копыта из болота, попытался перевернуться на другой бок. К счастью, он лежал на волокуше и его держал ремень лассо. Но долго так продолжаться не могло. Рогатый Камень поймал конец лассо, петля которого оставалась на шее жеребца, и, рискуя в любой момент испробовать на себе и его зубы, привязал его к жердям волокуши, так чтобы он не мог свободно двигать головой. Наконец они закончили приготовления, привязали остальные концы лассо к жердям, и Рогатый Камень потащил мустанга по болоту. Горный Гром толкал волокушу сзади. Путь был недалеким, однако прошло несколько часов, прежде чем они достигли цели – уже во второй половине дня. Они сидели рядом со связанным мустангом, который обессилел так же, как и они, и только изредка подергивал копытом. Рогатый Камень поискал свою трубку и табак. Убедившись, что не потерял их, он обрадовался, высек огонь и закурил. – Что ты думаешь делать дальше? – спросил Горный Гром. – Я остаюсь здесь. Пришли мне шкуры для мустанга и меховую куртку для меня. Еда у меня есть. Но мне нужен еще кто-нибудь, чтобы поочередно спать и бодрствовать. И гладить мустанга, и петь ему его песню. – К ночи у тебя все будет! Горный Гром встал, закинул за спину снегоступы и весело, по-мальчишески, понесся вниз по склону, к вигвамам, радуясь, что принесет в стойбище удивительное известие: мустанг-призрак пойман и связан! Рогатый Камень сидел у болота. Небо снова затянулось тучами. Пошел снег. Но ветер стих, и молодой воин, несмотря на то что был без теплой куртки, не мерзнул, как прежде. Докурив трубку и спрятав ее, он придвинулся к жеребцу, прижался к его теплому боку и начал гладить мокрую, слипшуюся от пота, перепачканную болотной жижей шерсть. Он чувствовал, как подрагивает кожа мустанга, не знавшего до этого руки человека. Прильнув к его шее, Рогатый Камень тихо запел ему на ухо одну из древних песен-заклинаний дакота, которыми приручали диких лошадей, приучали их к человеческому голосу и уверяли в своей дружбе. Буланый обессилел от борьбы с болотом и с человеком. Даже подрагивание кожи прекратилось, и он неподвижно лежал, слушая тихие песни-заклинания своего покорителя и покорно принимая его ласки. Было уже темно, когда Рогатый Камень услышал приближающиеся шаги и мерный топот копыт. Он прислушался, всматриваясь во тьму, и вскоре узнал Горного Грома, который вел под уздцы сивую кобылу, тянувшую волокушу со шкурами и одеялами. Того, что он привез, было вполне достаточно, чтобы установить маленький охотничий вигвам и тепло укутать мустанга. Горный Гром знал, что им с Рогатым Камнем предстоит провести здесь, на холоде, в снегу, среди бурь и метелей, много дней, пока жеребца можно будет без особой опасности доставить в стойбище. День и ночь молодые воины должны были гладить жеребца и тихо петь ему песни-заклинания, пока он не привыкнет к человеку. При укрощении обычных лошадей это, как правило, поручали детям. Но тут случай был особый: если кто-то и мог исцелить и укротить бешеного, преследуемого духами мустанга, то только Рогатый Камень. Горный Гром установил вигвам. Но его друг, тепло одевшись, и на ночь остался снаружи, и лежал под бизоньей шкурой рядом со связанным мустангом, которого тоже защищали от ледяного ночного ветра теплые одеяла. Сивая кобыла склонила голову к связанному вожаку, а потом и вовсе легла рядом с ним. К ней прильнул жеребенок. Прошло два дня, прежде чем буланый, измученный жаждой, решился попить воды, которую принес ему Рогатый Камень, а на следующий день уже ел траву и листья из его рук. Еще шесть дней и ночей Рогатый Камень провел рядом с мустангом, лаская его и тихо напевая ему на ухо песни-заклинания. Только на десятый день он наконец отважился поставить его на ноги и ослабить его узы, чтобы тот мог делать маленькие шаги. На пятнадцатый день он привязал его к кобыле и, сев на нее верхом, поехал в стойбище. Горный Гром ехал на своем гнедом сзади. Они потом еще долго вспоминали эту поездку, потому что буланый несколько раз пытался ускакать прочь, и им пришлось употребить всю свою ловкость, чтобы помешать ему это сделать, не раздражая его. На такое способны лишь люди, выросшие с лошадьми и хорошо их понимающие. Когда Рогатый Камень привел буланого в стойбище, он привязал его и сивую кобылу к одному дереву и провел рядом с ними еще три дня и три ночи. Жеребец уже охотно позволял ему себя гладить и похлопывать, а когда Рогатый Камень отходил на несколько шагов, искал его глазами. Добившись этого, Рогатый Камень отвязал жеребца от дерева и вскочил на него. Все черноногие вышли посмотреть на это увлекательное зрелище. Удивленный мустанг попытался ускакать прочь, но ему отрезали путь к бегству. Он принялся грызть удила, но это ему не помогло. Он стал прижиматься к дереву, но всадник принудил его отойти. Он вставал на дыбы и лягался, но не мог сбросить седока. На несколько мгновений он застыл на месте, как бы раздумывая, не опрокинуться ли ему на спину, но потом прорвался через заслон и галопом понесся через лес к ручью. Горный Гром и еще несколько молодых воинов на хороших лошадях поскакали вслед. Однако буланый был быстрее и ловчее любой лошади и, поскольку всадник предоставил ему полную свободу, носился по склонам вверх-вниз не разбирая дороги. Вскоре воины потеряли его из виду. Харка Ночное Око, Убивший Волка, именуемый теперь Рогатый Камень, доверял мустангу. Он понимал, что после стольких дней неподвижности тому требовалось движение. Буланый скакал уверенно, выбирая голые участки земли, очищенные ветром от снега. Он скакал целый день, прыгал, брыкался, вставал на дыбы, переходил в галоп, но делал это скорее от избытка энергии, чем от злости. Эти скачки сильно отличались от первой попытки Рогатого Камня укротить буланого, которая чуть не стоила ему жизни. К вечеру мустанг прискакал в заснеженные прерии. Он растерянно остановился, принюхался. Потом развернулся и снова помчался в предгорье. Всю ночь он носился по окрестностям. Когда взошло солнце, Рогатый Камень наконец вернулся в стойбище победителем. Перед вигвамом вождя стояла Ситопанаки, вставшая раньше всех, а может, и вовсе не ложившаяся спать. Рогатый Камень подъехал к ней и вспомнил, как еще мальчиком перелетел через нее на коне. – Ты боялась за меня? – спросил он, глядя в ее бледное лицо с приветливой, чуть насмешливой улыбкой. Ситопанаки улыбнулась в ответ, робко, едва заметно. Ей было стыдно, но она храбро и просто ответила: – Да, если хочешь знать, я боялась за тебя. С этими словами она ушла в вигвам, чтобы развести огонь в очаге. Рогатый Камень отвел мустанга в табун, погладил его, похвалил, и буланый доверчиво ткнулся мордой в шею своего хозяина. Пришел Горный Гром, чтобы присмотреть за буланым. Харка Рогатый Камень честно заслужил отдых и хороший завтрак из оленины. Вечером в вигваме вождя собрались почетные гости, и история мустанга-призрака, дополненная другими историями о лошадях, стала единственной и неисчерпаемой темой разговоров. Молодой воин, не давший застрелить мустанга, снискал всеобщее уважение, проявив необыкновенный ум и выносливость и достигнув, казалось бы, недостижимой цели. Теперь у него был лучший конь во всем племени черноногих. В следующие дни и недели Рогатый Камень объезжал буланого. Жеребец был необыкновенно умен и восприимчив, и они быстро научились понимать друг друга. После зимнего солнцестояния Рогатый Камень уже мог сказать, что конь чутко реагирует на едва ощутимое прикосновение коленом. Он бежал за своим хозяином, чего редко удавалось добиться от диких лошадей, научился по команде вставать на дыбы и падать вместе с седоком на землю, притворяясь мертвым. Весной ему предстояло в первый раз принять участие в бизоньей охоте. В табуне он сразу же стал единовластным вожаком; жеребцы и кобылы не смели противиться его воле. Это было чревато опасностью потерять несколько лошадей: буланый не терпел неповиновения. К тому же он не позволял прикасаться к себе никому, кроме своего хозяина. У Рогатого Камня теперь было три лошади – буланый, сивая кобыла и пегий мустанг. Жеребенка он подарил Горному Грому, а на спокойного пегого иногда, когда у него не было никаких дел, сажал его маленького брата. Мальчик оказался довольно смышленым и ловким. С четырех лет он уже сам мог учиться верховой езде. Так прошла зима. Черноногие занимались охотой на волков, убили трех медведей – двух бурых и одного барибала. А Рогатый Камень и Горный Гром застрелили две рыси. Охотникам всегда хватало работы. Но находилось и время для отдыха. Длинными зимними вечерами Горный Гром рассказывал своему другу, как жил и о чем думал в последние годы. Рогатый Камень о себе и об отце ничего не рассказывал, зато много говорил о двух белых людях и о строительстве железной дороги. Вождь и шаман тоже с интересом слушали его рассказы. Наступила весна. Снег сошел только в мае. Растаяли сосульки на елях, забурлили ручьи и реки, разбухнув от талого снега. Исхудавшие лошади рыли копытами остатки снега, жадно искали траву. Мужчины, женщины и дети радовались предстоящей бизоньей охоте, потому что запасы были уже на исходе, и охотникам то и дело приходилось уходить в горы в поисках дичи. Когда начали лопаться почки и зазеленела свежая трава, сиксики свернули вигвамы, покинули предгорье и направились вниз, в прерию. Вождь и старейшины, как и в прошлое лето, выбрали местом для стойбища рощу с источником. Девушки принялись собирать дрова и хворост, собаки шныряли вокруг, изучая запахи, дети играли на мокрых лугах. Горный Гром и Рогатый Камень повели своих мустангов к источнику, где трава была особенно сочной. Утренняя роса сверкала на солнце всеми цветами радуги, источник громко журчал; крохотное озерцо, выйдя из плоских берегов, затопило мхи, корни и траву. Высоко в небе заливались жаворонки. Вокруг табуна вились дрозды. Горный Гром и Рогатый Камень вместе поскакали на разведку – на поиски бизонов. Рогатый Камень ехал впереди, так как буланый еще не привык скакать рядом с другими мустангами. Он непременно должен был быть первым. Вскоре они встретили шесть бизонов, своего рода авангард большого стада, направлявшегося на север. Молодые охотники условились, что Рогатый Камень погонится за одним из них, чтобы приучить буланого преследовать бизонов. О добыче они пока не думали, поскольку разделка туш заняла бы много времени, а им нельзя было задерживаться. Выбрав крупного бизона, Рогатый Камень с охотничьим кличем помчался за ним. Буланый работал как обученная охотничья лошадь и был гораздо быстрее бизона. Рогатый Камень мог уже десять раз выстрелить из лука, но ему не нужен был мертвый бизон – он хотел приучить к охоте своего нового коня. Наконец он отпустил бизона и легким галопом вернулся к другу. Скакать на таком коне было истинным наслаждением, и Рогатый Камень весь светился от радости. – Ты узнаешь эти места? – спросил Горный Гром, когда они вместе продолжили поиски. – Ведь это те самые луга, где мы еще детьми убили своих первых бизонов! – И по которым я скакал верхом на теленке! И где мы натерпелись страху, когда появилась бизониха! Друзья посмеялись над своими детскими охотничьими приключениями и поскакали дальше. На следующий день они обнаружили целое стадо бизонов, на которое уже можно было устроить охоту. Горный Гром остался наблюдать за стадом, а Рогатый Камень поскакал в стойбище, чтобы поскорее сообщить об этом вождю. Легким прикосновением пяток и звонким кличем он подгонял коня, и тот со скоростью урагана несся по прерии с развевающимися хвостом и гривой, вытянув вперед голову. Седок прижимался к его шее, чтобы лучше распределить вес и уменьшить сопротивление ветру. Когда он прискакал в стойбище, одного его крика было достаточно, чтобы воины, похватав луки и стрелы, тотчас же бросились к лошадям. Длинной вереницей они устремились вслед за Рогатым Камнем. Земля загудела от топота копыт, из-под которых разлетались брызги от луж с талой водой и песок. Рогатому Камню приходилось время от времени придерживать коня, чтобы остальные не отставали. Еще до того, как они увидели бизонов, впереди показался Горный Гром, скакавший им навстречу, чтобы сообщить им численность и направление движения стада. Воины решили действовать не поодиночке, а сообща, строго по плану, принятому в считаные минуты. В последние годы Рогатый Камень участвовал не в одной бизоньей охоте. С каменным лицом и холодным сердцем. Во время осенней охоты у сиксиков он словно оттаял. А сейчас его переполняла такая жгучая радость, словно это была его первая большая охота на бизонов. К тому же он скакал на мустанге, не знавшем себе равных! Воины пели: Мои глаза видят желтых бизонов, Я чувствую запах пыли, поднимаемой их копытами На песчаных равнинах нашей прерии. Мой верный лук, напряги свою тетиву! Моя меткая стрела, лети прямо к цели! Птицы, сопровождавшие стадо бизонов в поисках легкого пропитания, вспорхнули и улетели прочь. Всадники врезались в стадо. Их крики слились с гулом копыт. Движимый азартом охотника в сочетании с чувством уверенности в успехе и сознания своего воинского мастерства, Рогатый Камень направил буланого в самую гущу мощных бурых тел с острыми рогами. Лучшие охотники в отряде, они с Горным Громом знали, сколько бизонов каждому из них нужно убить, и добились желаемого результата. Когда стадо убежало, а охотники собрались, сосчитали туши бизонов и по знакам на стрелах узнали, кто стал самым удачливым стрелком, на счету у Рогатого Камня и Горного Грома оказалось по двенадцать бизонов. Их приветствовали громкими радостными криками. Охота выдалась настолько удачной, что Горящая Вода послал в стойбище воина с приказом немедленно свернуть вигвамы и всем прийти к месту охоты, чтобы женщины тут же, в прерии, обработали добычу. Тот ускакал, а воины принялись разделывать туши, не дожидаясь женщин. Наконец пришли женщины, дети и старики с вигвамами. А вместе с ними и собаки – впереди, конечно, черная сука со щенками, которые уже успели подрасти. Они радостно предвкушали богатый пир. В последующие дни у женщин опять было много работы. Однажды вечером, когда Горящая Вода был в гостях у Темного Дыма, а Рогатый Камень и Горный Гром еще не вернулись из дозора, мать сказала Ситопанаки: – Рогатый Камень убил двенадцать бизонов, а Гуляющий по Ночам всего три. – Я знаю, – ответила дочь, тихо улыбаясь про себя. – Рогатый Камень принесет жертву Солнцу. – Да, так говорят вождь и шаман. – Было бы хорошо, если бы Рогатый Камень навсегда остался в наших вигвамах. – Тебе виднее, мама… – Ты не знаешь, не собирается ли он поставить у нас свой вигвам и привести в него девушку? Бизоньих шкур у нас хватает. – Девушек тоже… – Не заметила ли ты, что он уже выбирает себе жену? – Нет, мама. Может, это знает Сойка Пересмешница? – Ты смеешься надо мной? – Нет, мама. Вернулись Рогатый Камень и Горный Гром, и разговор закончился сам собой. Молодые воины проголодались; женщины занялись приготовлением ужина. На следующее утро в стойбище узнали, что Мудрый Змей едет со своим сыном Гуляющим по Ночам в факторию Старого Абрахама, чтобы выменять для Гуляющего по Ночам винтовку. Вождь посоветовал им взять с собой Рогатого Камня, так как тот лучше всех разбирался в огнестрельном оружии, но Мудрый Змей отклонил его совет и уехал с сыном и вьючной лошадью. Через двадцать дней Мудрый Змей и его сын вернулись с дульнозарядным ружьем. Горный Гром попросил Рогатого Камня посмотреть оружие, но тот, издали взглянув на ружье, сказал: – Даже мой лук стреляет дальше, чем это ружье. Надежда Гуляющего по Ночам на то, что приобретением ружья он повысит свой авторитет, не оправдалась, потому что слова Рогатого Камня мгновенно разнесли по вигвамам, а его мнение в том, что касалось охоты и обращения с оружием, очень высоко ценили все, особенно молодые воины. Сам Рогатый Камень после этого случая стал присматриваться к Мудрому Змею и его сыну. Ему показалось, что, после того как они побывали в фактории, их отношение к нему изменилось. Прежде отец и сын были с ним вежливы, не питая к нему особо дружеских чувств. Он платил им тем же. Теперь же ему случалось ловить на себе их взгляды, в которых читалась скрытая насмешка, или слышать в их речах, обращенных к нему, странные полунамеки. Он мгновенно почуял смысл этой перемены, как зверь чует опасность. Но двусмысленность их замечаний была не настолько заметна, чтобы он мог призвать их к ответу. Горный Гром, уже хорошо знавший своего брата, обратил внимание на его растущее беспокойство.