– Возможно. Он показывается редко и всегда сразу же исчезает. – А когда вы увидели его в первый раз? – Прошлым летом. – И он всегда один? – Всегда один. – Это странно. – Да, это странно. Когда форели были съедены, охотники отправились дальше и, поднявшись по склонам поросшей лесом горы, вскоре добрались до места зимнего стойбища рода сиксиков, возглавляемого Горящей Водой. Здесь они привала делать не стали, а поскакали дальше по следу лося. К вечеру они вышли к болоту, расположенному на плоскогорье. Судя по следам, они уже были близко от цели: лось находился где-то рядом. Привязав лошадей, они скрытно двинулись дальше в лучах закатного солнца. Лось пересек болото с краю; копыта тяжелого зверя глубоко отпечатались в мягкой влажной почве. Следы вели вокруг болота назад в лес. Лось не торопился, часто останавливался, чтобы погрызть ветки. Охотники затаились и прислушались. Где-то неподалеку трещали кусты и шуршали листья. Там вполне мог быть лось. Харка и Могучий Олень, крадучись, от дерева к дереву, бесшумно двинулись дальше. Увидев лося, они замерли на месте. Это был огромный мощный самец, опасный, как бизон. Уложить такого лося всегда считалось особенно трудной задачей, с которой может справиться лишь группа охотников, окружив зверя. Кожа у него такая толстая и крепкая, что стрелы от нее отскакивают, а разъяренный лось без страха бросается на человека. Юные охотники в сгущающихся сумерках обменялись условными знаками. Они так ловко подкрались к зверю, что он их даже не почуял. Задрав голову, он спокойно ел листья, срывая их прямо с дерева. Они решили убить его копьями. Но их нужно было не метнуть, а вонзить в него, вложив в удар всю силу, чтобы пробить шкуру. Лось должен был стать их общей добычей, поэтому они хотели напасть на него одновременно. Могучий Олень остался на месте, Харка же пошел в обход, проявляя при этом такую ловкость, что зверь и сейчас ничего не заметил. Когда Харка зашел с другой стороны, они, обменявшись последними знаками, одновременно вонзили в лося копья. Пораженный в сердце и в шею, зверь рухнул на землю. Лес огласился победными воплями охотников. Они не сразу оценили масштабы своего подвига. – Нам повезло, что он слишком поздно нас увидел, – скромно заметил Могучий Олень, глядя на огромную тушу. Они смущенно улыбнулись друг другу, стесняясь хвалить действия товарища. – Одного твоего удара было бы вполне достаточно, – произнес наконец Харка. – И твоего тоже, – возразил Могучий Олень. – Но два копья все же надежней. – Хорошо. Заночуем здесь, а завтра потащим эту тушу в стойбище? Харка не возражал. Он привел лошадей, и они устроили ночлег на опушке леса. Ни голода, ни жажды они не испытывали. Харка закурил трубку. За прошедшие годы он пристрастился к курению сильнее, чем его друг. Тем временем стемнело. Над болотом повисла бледная пелена лунного и звездного света. В лесу слышались крики сов и писк летучих мышей. Охотники выбрали место для ночлега так, чтобы на них не могли внезапно напасть ни волк, ни рысь. Спать им не хотелось. Ранние ночные часы были самым приятным временем для разговоров. – Твой новый мустанг, этот гнедой – прекрасный скакун, – начал беседу Харка. – Голова моего брата занята мустангами. Где твой Чалый? – Я застрелил его. Могучий Олень почувствовал, что сейчас не стоит докучать Харке расспросами. – И теперь ты все время думаешь о мустанге-призраке? – Да. – Хорошо. Пожалуй, я могу рассказать тебе историю этого мустанга. Она известна только людям нашего рода. – Говори! – Все началось прошлой весной, когда нам понадобились новые, хорошие мустанги. Наши разведчики, к которым я тоже принадлежу, выследили табун мустангов, пришедший к нам на север после таяния снегов. Это были необыкновенные, сильные и красивые лошади. Мы разделились. Один отряд во главе с Мудрым Змеем пошел в лес, чтобы построить в подходящем месте загон с высоким забором из толстых бревен. Другой, в том числе и я, начал преследовать табун. Но не как охотники, а как бы играя. Когда мустанги отдыхали, паслись и играли друг с другом, мы тоже устраивали скачки и резвились на лошадях. Мустанги с любопытством смотрели на нас и постепенно привыкали к тому, что мы всегда рядом. Осторожно, чтобы не волновать вожаков, мы сопровождали табун много дней. Наконец вместе с ним мы оказались вблизи загона. И тут мы начали незаметно теснить табун. Мустанги не считали нас своими врагами, но и не подпускали к себе слишком близко. Этим мы и воспользовались, чтобы оттеснить их в загон. Ты знаешь, как мы устраиваем такие загоны? Мы делаем широкий вход – как огромную раскрытую глотку. Этот вход сужается. Как только мустанги забегают внутрь, в широкую круглую выгородку, вход в узком месте закрывается крепкими жердями. Нам удалось направить табун в сторону загона. И мы уже присматривались к мустангам, мысленно выбирая себе скакуна. Потом вечером у костра мы делились друг с другом своими наблюдениями. Говорили мы и о вожаке и не верили, что этого жеребца кому-нибудь удастся укротить. Это был великолепный буланый конь с темной гривой и темным хвостом. Ни один жеребец не мог сравниться с ним по силе, отваге и уму. И вот наконец пришел час, когда мы приступили к охоте. Взяв табун в полукольцо, мы с криками поскакали на него, и он бросился прочь, прямо к загону. Впереди – вожак. Я вместе с другими должен был закрыть узкий проход за табуном. Привязав коня снаружи к забору, я залез в узком месте на забор, чтобы в нужный момент спрыгнуть вниз и загородить выход жердями. Это надо делать очень быстро. Мустанги влетели в «глотку»… – Могучий Олень сделал паузу. – Харка, жаль, что ты не видел того, что произошло потом. Буланый вдруг понял, что это ловушка. Он встал на дыбы там, где вход сужался, и хотел остановить табун, кусал и лягал других жеребцов. Но те, перепуганные нашими криками, не хотели ему повиноваться. Началась такая битва мустангов, какой я еще никогда в жизни не видел. Табун напирал сзади, и перед этим натиском не смог устоять даже буланый, хотя он насмерть загрыз трех жеребцов. Его тоже загнали внутрь. Я спрыгнул вниз и вместе с другими перегородил жердями выход. Мы очень обрадовались своей победе… Потом наступила ночь. Мы разожгли костры вокруг загона, сидели у огня, болтали, смеялись. – Вы выставили часовых? – За кого ты нас принимаешь? Конечно, мы выставили часовых. Но даже те, кому не надо было в дозор, долго не ложились спать. Мы, юноши, то и дело влезали на забор и смотрели на мустангов, искали глазами тех, которых хотели потом отловить арканом. – И что же стало с буланым? – У него остались лишь небольшие ссадины и царапины. Я его узнал. Он стоял посреди загона, опустив голову, и почти не двигался, в то время как другие мустанги испуганно метались из стороны в сторону. Он только косил глазом и принюхивался. У него был такой странный, такой дикий взгляд, я не встречал такого ни у одной лошади. Я видел это в свете луны. Всю ночь я не спал и все наблюдал за ним. Но он так и не сдвинулся с места. На следующий день мы не стали трогать мустангов, и они постепенно успокоились. На второй день мы решили заарканить тех, что нам были нужны, а остальных отпустить. Днем я стоял в дозоре, а в полночь крепко уснул – как обычно спят после бессонной ночи. Мы проснулись на рассвете и стали готовиться к ловле отобранных мустангов. Я осмотрел табун. – Ты хотел поймать буланого? – Да. Но он исчез. – Исчез?! – Исчез. Я не буду расписывать тебе, что я почувствовал. Ты и сам можешь это себе представить. Я расспросил часовых. Они не заметили ничего необычного. Не стану повторять тебе и слов, которые я говорил часовым; это тебе тоже понятно. Но никакие слова не помогли – буланый мустанг как сквозь землю провалился. – Что же было дальше? Вы узнали, как ему удалось выбраться из загона? – Когда мы отловили и стреножили отобранных мустангов, а остальных прогнали, мы внимательно осмотрели загон. Ни один мустанг не способен перепрыгнуть такой забор. Буланый не столько перепрыгнул, сколько перелез через него, как рысь. Он вернул себе свободу. Мне не оставалось ничего другого, как пройти немного по его следу. Этого жеребца теперь не поймает ни один наездник. Его теперь никто не сможет перехитрить. – Ты думаешь, это и есть мустанг-призрак? – Да, это он. Потом я видел его еще один раз. Какой жеребец! Но ум его помутился. Он больше не идет ни в один табун. Он думает только о той страшной минуте, когда он разгадал нашу хитрость, когда он понял, что привел свой табун в ловушку и табун перестал повиноваться ему, а он сам уже не мог повернуться и ускакать. Он вспоминает свой страшный бой со своим собственным табуном и нападает на мустангов, где бы они ему ни встретились. Табуны мустангов уже давно боятся его как огня. – Сколько ему может быть лет? – Три года, не больше. Для вожака он был очень молод. Наверное, он еще жеребенком был необычайно сильным и норовистым. Харка еще раз набил трубку табаком и закурил. – Харка, Убивший Волка! – Что? – Ты намерен всю ночь предаваться мечтам об этом жеребце? – Возможно. Охотники распределили часы ночного дежурства, и Харка первым лег спать. Могучий Олень не ошибся: его брату и в самом деле приснился буланый жеребец. Заступив в полночь в дозор, Харка тщательно обследовал ближайшие окрестности. Никакой опасности им не грозило, но осторожность уже вошла у него в привычку. Он прополз к болоту, выбрал хороший наблюдательный пункт и осмотрел леса, долины и горы, безмолвствовавшие в мерцании звезд. Затем он бесшумно пошел по лесу, прислушиваясь к звукам и шорохам. Когда наступило утро и Могучий Олень проснулся, Харка решил еще более основательно изучить болото и добраться до его края у склона горы, где из него вытекал широкий мелкий ручей. Ночью со своего наблюдательного пункта он заметил там интересный след и хотел посмотреть на него при дневном свете. Не дождавшись его, Могучий Олень пошел по его следу. – Что ты там увидел, Харка, Убивший Волка? – спросил он, найдя его. – Вот! Это был он! Два дня назад. В болотистой почве на берегу ручья глубоко отпечатались копыта одного-единственного мустанга, приходившего на водопой. Он вставал на дыбы и лягался, хотя следов каких бы то ни было врагов нигде не было. Харка снял с ветки несколько повисших на ней волос из конской гривы. – Покажи! – попросил Могучий Олень и, внимательно изучив волосы, вернул их Харке. – Ты прав. Это был он. Харка спрятал волосы в карман и пошел дальше по следу, который вел на склон горы. – Что будем делать? – спросил Могучий Олень. – Сейчас у меня нет времени на поиски. Вернемся назад и займемся лосем. Твой отец завтра сообщит мне, какое решение принял шаман. – Ты верно рассудил. Охотники длинными прыжками, в одном темпе устремились вниз по склону. Им было приятно вспоминать свое первое невольное состязание несколько лет назад, когда они одновременно достигли цели. Лося они решили освежевать в стойбище с помощью женщин. Они погрузили тушу, равную по весу двум крепким мужчинам, на мустанга Харки, и тот повел коня за повод. Могучий Олень же пока ехал верхом впереди. Потом, около полудня, они поменялись ролями, перегрузив оленя на другого мустанга. Обратный путь оказался намного дольше из-за тяжелого груза. Им пришлось еще раз заночевать в лесу. К полудню следующего дня счастливые охотники добрались до стойбища. Собаки бросились им навстречу и облаяли мертвого зверя. Мальчики вторили им радостными криками. Мужчины радовались молча. Все восхищались охотниками и их богатой добычей. Сбросив тушу лося наземь перед вигвамом вождя, Харка и Могучий Олень сразу же принялись свежевать его широкими охотничьими ножами. Это была тяжелая мужская работа. Ситопанаки вместе с матерью резала мясо на куски, а черная собака жадно пожирала кишки. Оба щенка уже немного подросли и не казались такими беспомощными, как три дня назад. Пришли Горящая Вода и Темный Дым и, осмотрев раны от копий на туше лося, заявили: – Каждый из вас убил его. Он в равной мере принадлежит вам обоим. Юные охотники решили, что Могучий Олень должен взять себе рога, а Харка Твердый Камень – шкуру. Когда Харка передал ее женщинам в вигваме вождя для выделки, мать Ситопанаки улыбнулась и сообщила ему, что семь шкур семи бизонов, шесть из которых несколько лет назад убил Маттотаупа, а одного Харка – еще мальчиком, – хорошо выделаны и ждут своего хозяина. Четыре выдублены как кожа, а две с мехом. Так Харка в одночасье стал «состоятельным» человеком. Его ложе было устлано отцовскими и его собственными трофеями. Он мог заказать себе хорошую зимнюю одежду и меховые мокасины, и у него к тому же теперь была лосиная шкура, из которой ему сошьют летнее праздничное платье. Вечером в вигваме вождя собрались самые уважаемые люди рода, в том числе Мудрый Змей и Темный Дым. Пришел и шаман. Ужин сопровождался торжественными церемониями и закончился священной трубкой, пущенной по кругу. Только потом каждый воин закурил свою собственную трубку. Начался совет. Могучий Олень и Харка Твердый Камень, Убивший Волка, в нем не участвовали, хотя и могли слушать речи вождя, воинов и старейшин, сидя, как в детстве, поодаль. Но теперь не с женщинами, а отдельно. Шаман поведал присутствующим, что он трижды говорил с духами. Ответ их в каждый из трех прошедших дней был один и тот же: Харка Твердый Камень, Убивший Волка, Охотник на Бизонов должен стать воином. По обычаям его родного племени ему надлежит удалиться от людей на три дня и три ночи, не есть и не пить и узнать во сне свой защитный знак и свое будущее имя. То же духи сказали и о Могучем Олене, сыне вождя Горящей Воды. Испытание должно состояться через четырнадцать дней, и, если духи будут благосклонны к юношам и объявят им во сне свою волю, те получат свои имена.