Вигвамы стояли у восточной опушки леса. Ситопанаки и Сойка Пересмешница расстались. Каждая отправилась в свой шатер. Дочь вождя развела огонь в очаге, который ее мать уже устроила в центре вигвама. Сухие дрова хорошо горели, громко потрескивая. Ситопанаки насадила мясо на вертел, чтобы приготовить ужин для отца. Ее мать и бабушка сидели в глубине вигвама. Там же играл и ее трехлетний брат. Когда вождь Горящая Вода насытился, настал черед женщин и малыша. Потом пришел Могучий Олень и тоже поужинал. Он был уже не мальчик, но еще не воин. И эта неопределенность его положения проявлялась во всем. На опушке леса послышались звуки флейты. В вигваме вождя все знали, что это сын Мудрого Змея играет для Ситопанаки песню своей любви, и мать украдкой наблюдала за девушкой. Но та лишь презрительно скривила губы и сказала: – Мужчины должны охотиться на оленей и серых медведей, а не бродить по вечерам с флейтой. Она легла на свое ложе и предалась мечтам, о которых могла рассказать только старшему брату. Следующие дни в стойбище сиксиков прошли мирно и весело. Однажды на рассвете Ситопанаки вместе с Сойкой Пересмешницей, как и каждое утро, отправилась к источнику за водой. Капли росы на траве сияли в лучах раннего солнца всеми цветами радуги. Лес еще дышал ночной свежестью и прохладой. Ситопанаки и Сойка Пересмешница наполнили водой кожаные ведра. В вигвамах все еще спали. Рядом с Ситопанаки семенил ее маленький брат, пытаясь на ходу ловить мотыльков, резвившихся на солнце. Впереди под деревом стоял молодой крепкий мужчина и смотрел на девушек. Ситопанаки и Сойка Пересмешница сразу узнали Гуляющего по Ночам, сына Мудрого Змея. Ему было года двадцать два, он еще четыре года назад стал воином. С уст Сойки Пересмешницы уже готово было сорваться шутливое замечание, потому что этот молодой воин, и в самом деле по уши влюбленный в Ситопанаки, и дня не мог прожить, чтобы не повидать ее. Однако дочь вождя не обращала на него внимания, хотя и не пыталась избегать его. Они прошли мимо юноши, словно тот был деревом. Ситопанаки слышала, что незадачливый ухажер пошел следом за ними. Когда подруги вышли на опушку, прерия уже была залита солнцем, в котором таяла утренняя дымка. Вдруг в стойбище переполошились собаки. Самые сильные и смелые из них даже побежали в прерию. Причину их беспокойства девушки узнали очень скоро. По зеленой равнине к вигвамам сиксиков направлялся одинокий всадник. Сердце Ситопанаки встрепенулось и бешено заколотилось. Опустив голову и даже не простившись как следует с подругой, она почти бегом устремилась в отцовский вигвам. Сойка Пересмешница же остановилась и вперила взгляд вдаль. Гуляющий по Ночам тоже стал всматриваться в приближающегося всадника. Тот уже был отчетливо виден. Он скакал на пегом коне, покрытом бизоньей шкурой. Узнав всадника, Гуляющий по Ночам молча повернулся и пошел прочь. От вигвамов навстречу всаднику уже мчался на своем гнедом Могучий Олень. Тот тоже пустил коня в галоп. Наконец они поравнялись друг с другом, подняли коней на дыбы и обменялись приветствиями – жестами и радостными возгласами. Потом вместе поскакали к стойбищу и остановились перед вигвамом вождя, полог которого был открыт. Горящая Вода уже стоял перед входом. Юноши спешились, и вождь почтительно приветствовал гостя. Сойка Пересмешница с ведром в руке следила издали за происходящим у вигвама вождя. Гуляющий по Ночам, удалившись на несколько шагов от нее, тоже остановился и наблюдал сцену приветствия. Прибывший всадник снял с себя винтовку. Судя по всему, его пригласили в вигвам. Он повел своего пегого коня в табун и прошел мимо Сойки Пересмешницы, а потом и мимо Гуляющего по Ночам. От пытливого взгляда молодой женщины не ускользнула ни одна деталь его внешности. Он был выше и мускулистей Гуляющего по Ночам. На шее у него висело ожерелье из медвежьих когтей и зубов, а в швы кожаных штанов были вшиты скальпы побежденных им врагов. Он выглядел старше двадцатидвухлетнего Гуляющего по Ночам, хотя ему не исполнилось и двадцати. Сойка Пересмешница наконец поспешила в свой вигвам, где ее ждало много дел. Заглянув напоследок в открытый вигвам вождя, она увидела, что Ситопанаки, передав матери воду, принялась раскладывать по местам шкуры, и необычная неловкость, скованность движений подруги удивила Сойку Пересмешницу. Вынув младенца из заплечного мешка, Сойка Пересмешница напоила его, потом сварила мясо и накормила мужа. Себе она приготовила и с аппетитом съела тетерева. В голове у нее при этом непрерывно роились мысли. Тем временем в вигваме вождя все, казалось, светилось от радости, которую испытывал Могучий Олень, глядя на своего вернувшегося побратима. Горящая Вода улыбался. Его жена достала из своих запасов самый лакомый кусок бизоньего мяса, чтобы зажарить его на вертеле для гостя. Ситопанаки, расставляя миски, двигалась уже свободно и непринужденно. Гость остался доволен угощением. Когда все насытились и юноше были оказаны все знаки гостеприимства, хозяин вигвама – вождь Горящая Вода по старшинству первым взял слово. – Харка Твердый Камень, Убивший Волка, Охотник на Бизонов, сын Маттотаупы! – молвил он. – Ты вернулся к нашим вигвамам. За те несколько лет и зим, что тебя не было с нами, ты победил много врагов и убил большого серого медведя. Нам говорят об этом твои трофеи. Ты боролся как настоящий воин. Ты уже стал воином? Харка отвечал так же серьезно и неторопливо, как вождь: – Я еще не стал воином. Мой нож, мои стрелы, мои пули победили много врагов, и скальпы их всегда со мной. Большой серый медведь был убит моей пулей и моим ножом. Но чтобы стать воином, недостаточно одержать победы в бою и на охоте. По обычаям племени, к которому я принадлежу, мужчина, желающий удостоиться этого звания, должен сначала удалиться от людей, побыть наедине с собой. Духи должны говорить с ним во сне и назвать ему его имя и его духа-покровителя. Будущий воин должен доказать, что может стойко переносить голод и жажду и умеет владеть собой. Возможно, Великая Тайна или Великое Солнце потребует от него особой жертвы. – Харка Твердый Камень, Убивший Волка! Ты готов удалиться от людей, узнать свое имя и принести особую жертву, если Великой Тайне будет угодно принять ее? – Да, я готов. – Тогда я сегодня же, как только зайдет солнце, поговорю с нашим шаманом и спрошу его, желает ли он подвергнуть тебя, Харка Твердый Камень, и моего сына Могучего Оленя всем испытаниям, необходимым, чтобы стать воином. Жив ли еще твой отец? – Он жив. – Захочет ли он тоже вернуться к нам? Кровь прилила к лицу Харки. – Горящая Вода, – ответил он, – воин по имени Мудрый Змей и твой сын Могучий Олень, наверное, сказали тебе, почему Маттотаупа и я покинули ваши гостеприимные вигвамы. Ты спрашиваешь, захочет ли мой отец вернуться к вам. Разве белые люди не потребовали от вас или от верховных вождей сиксиков выдать нас им, потому что мой отец застрелил в Миннеаполисе этого злобного койота по имени Эллис? – Белые люди никогда не спрашивали о твоем отце или о тебе. Минуло шесть зим и шесть лет, с тех пор как твой отец уехал. Если белые люди все это время – в пору снегов и морозов, в пору зноя и засухи, в пору зеленой травы и в пору увядания листьев – не спрашивали ни о твоем отце, ни о тебе, то, я думаю, они не станут искать вас и теперь. Я не могу один решать этот вопрос. Но как только ты станешь воином, я поскачу к нашим верховным вождям и спрошу их, думают ли они так же, как мы, и одобрят ли решение нашего совета старейшин, если те захотят принять твоего отца и тебя в наше племя. – Шарлемань… – с трудом произнес Харка, потрясенный услышанным. – Шарлемань сказал мне, что белые люди хотят заключить меня в свою тюрьму как сына убийцы для перевоспитания. – У белого человека по имени Шарлемань лживый язык. Мы проследили за ним, когда Мудрый Змей рассказал нам, что ты ускакал один. Было бы лучше, если бы твой отец и ты не действовали так быстро и без нашего совета! Сиксики привыкли все тщательно обдумывать! С помощью одного умного проводника белых людей, которого называют Шеф де Лу, нам удалось уличить Шарлеманя во лжи. Харка на мгновение задумался. – Имени Шеф де Лу я никогда не слышал, – сказал он затем уверенно. – Возможно, в южных прериях этого человека называют иначе. Среди белых людей он носит имя Тобиас. – Тобиас? Да, мой отец вместе с ним вывел из прерии отряд белых людей, попавших в песчаную бурю, и проводил их к реке и блокгаузу Беззубого Бена. – Кажется, Шеф де Лу не вспоминал об этом. Он говорил, что не знает вас. – Мой отец не назвал ему своего настоящего имени. – Тогда все понятно. Так ты согласен, чтобы мы поступили так, как я предложил? – Да. Если шаман позволит мне подвергнуться испытаниям на звание воина здесь и если я выдержу их; если ты, вождь Горящая Вода, получишь согласие верховных вождей сиксиков, чтобы мой отец и я были приняты в ваше племя, я вернусь к своему отцу и сообщу ему об этом. Мой отец сейчас служит разведчиком у белых людей в прерии у верховья Платта. Горящая Вода едва заметно поджал губы. Возможно, и сам этого не замечая. Но он не произнес ни слова удивления или неодобрения. И не спросил он, удалось ли Маттотаупе отомстить Тачунке-Витко. Скорее всего, вождь сиксиков знал, что Тачунка-Витко еще жив. Но поскольку Харка не затронул эту тему, он проявил вежливость и деликатность и не стал спрашивать его об этом. Когда беседа между вождем и его гостем на этом закончилась, слово взял Могучий Олень. – Харка, Убивший Волка! – воскликнул он. – Ты приехал как раз вовремя. Несколько дней назад я нашел след лося. Это мощный самец, и я хочу его найти. Он живет в лесах, у тех горных склонов, где мы с тобой еще мальчиками охотились на рысей! Ты пойдешь со мной на охоту? Харка вопросительно посмотрел на вождя. – Тебе ничто не мешает отправиться с моим сыном на охоту, – сказал тот. – Шаман будет говорить с духами и едва ли сообщит о своем решении раньше чем через три дня. – К этому времени мы найдем лося! – уверенно заявил Могучий Олень. – Ты пойдешь со мной, Харка, Убивший Волка? – Да, я пойду с тобой. – Тебе нужно копье? – Для охоты на лося? Да. Харка выбрал себе из запасов оружия вождя крепкое копье. Он решил взять на охоту только это копье и лук, а винтовку оставить в вигваме. Ситопанаки с матерью уже приготовили провиант для охотников. Передавая им его, она едва заметно улыбнулась. Особенной красотой девушка не отличалась, но была стройна и хорошо сложена, тонко чувствовала, а в ее уверенных и точных движениях сквозила суровая нежность; казалось, в них есть ритм и мелодия – за это она и получила свое имя, означавшее «девушка, ноги которой поют, когда она идет». Юноши вышли из вигвама. – Смотри! – сказал Могучий Олень, указав на черную лохматую собаку, тащившую в зубах щенка. Размерами и строением тела она напоминала крупного койота. Положив щенка перед входом в вигвам вождя, собака убежала и через минуту вернулась со вторым щенком. Лежа рядом со своим потомством, она доверчиво посмотрела на Могучего Оленя. Сын вождя улыбнулся. – Это наша лучшая собака, – пояснил он Харке. – Она управится с любым волком. Надеюсь, эти двое щенков вырастут такими же сильными и отважными, как их мать. Не скучай! – обратился он к собаке. – Мы скоро вернемся с лосем! И у тебя будет много еды, и ты сможешь как следует кормить своих малышей. Харка взял одного из щенков на руки. Собака строго смотрела на него. – Такая собака очень пригодилась бы в прерии, когда долго едешь один. – Так пусть же она вырастит этого щенка для тебя, Харка, Убивший Волка. А другой будет моим. Они пошли к лошадям. Могучий Олень предложил своему побратиму выбрать для охоты хорошего мустанга, одного из тех, что принадлежали вождю. Тот охотно согласился, и через несколько минут охотники пустились в путь. Многие вышли из своих вигвамов и проводили их взглядом. На лося, сильного, быстрого и опасного для человека зверя, обычно охотились зимой, когда он увязал в снегу, а охотники пользовались снегоступами, или во время гона, когда лося можно перехитрить, подражая его «стону» – брачному зову. Ни той ни другой возможности у Харки и Могучего Оленя сейчас не было, и потому их затея многим казалась сомнительной. Молодые охотники пустили коней в галоп. Около полудня они нашли след, о котором говорил Могучий Олень. Поторопив коней, охотники вскоре прискакали к бурному ручью, размывшему землю и подобравшемуся к самим скалам. Волны бежали по уступам и словно прыгали со ступеньки на ступеньку. Юноши прибыли на то место, где еще мальчиками отдыхали и купались, где неожиданно увидели лося и где ночью боролись с рысями. Сейчас им отдых не требовался, и они устроили небольшой привал просто ради удовольствия. Спешившись, подвели мустангов к ручью и освежились, подставив головы и спины под искрящиеся струи, падающие с отполированных камней. Они поневоле беззвучно рассмеялись, вспомнив свои детские приключения, связанные с этим водопадом. Могучий Олень прошел немного вдоль ручья и поймал руками двух форелей, неподвижно застывших в крохотной заводи под навесом прибрежных скал. Зажарив их на маленьком костре, они поели – не от голода, а из желания немного продлить удовольствие. Они еще ничего не успели рассказать друг другу о том, как жили и что испытали за время разлуки. Только теперь Харка начал постепенно делиться своими впечатлениями, да и то говорил пока не о самых важных для себя мыслях и чувствах. – Я недавно увидел мустанга… Такого скакуна я еще никогда не видел. Могучий Олень удивленно поднял голову: – Ты говоришь о мустанге-призраке? – Вы знаете о нем? – Да. Могучий Олень пристально посмотрел на своего друга и понял, что тот одержим мыслью об этом мустанге. – Если вы знаете о нем, значит он преодолевает огромные расстояния, потому что я видел его на юге, в нескольких днях пути отсюда, – заметил Харка.