Индеец метнул томагавк в затылок убегавшему стрелку и побежал дальше. Два воина, бывшие с ним, захватили с собой валявшиеся у колодца ружья. В салуне, где уже кипел рукопашный бой, находился и Джо. Он видел, как враги хлынули внутрь, словно прорвавшая плотину река, видел и Харку, который прибежал во главе этого отряда и в котором теперь, в ярком свете, нападавшие не могли не узнать врага: он был единственным индейцем без боевой раскраски. Харка резко повернулся и сразил ножом ближайшего к нему воина. – Койот и предатель! – закричали остальные и попытались схватить Харку. Но на них набросились белые, и, поскольку большинство индейцев не имели огнестрельного оружия, а луки и стрелы в ближнем бою применить не могли, их быстро оттеснили в угол. Ножи и дубинки им тоже не помогли. Лампы через несколько секунд были разбиты, и барак погрузился во тьму, что индейцам было на руку. С потолка внутрь начали падать горящие доски, и сумятица достигла своего предела. Снаружи раздался свисток – сигнал отступления. Джо не знал, настоящий это был сигнал или Харка продолжал свою опасную игру. Удалось ли ему вообще выбраться из барака? Может, через крышу? Индейцы, услышав сигнал, стали биться с удвоенной силой, чтобы вырваться на свободу. Но у двери их встретили и оттеснили обратно новые враги – двадцать надежных бойцов Харки. Дощатая стена не выдержала напора, и часть горящей крыши обрушилась на сражающихся. Моррис, наблюдавший за происходящим от колодца, понял, что тушить барак посреди этих стреляющих, кричащих, убивающих друг друга, обезумевших людей нет никакого смысла. Длинное Копье был того же мнения. Они склонились над Генри, который был еще жив. Удар томагавка пришелся плашмя. Поскольку вокруг свистели пули, Моррису и Длинному Копью пришлось броситься на землю. Они слышали мощный голос Джо, перекрывавший рев битвы, и еще один, властный голос, кричавший что-то на языке дакота. – Это Тачунка-Витко! – крикнул Длинное Копье Моррису в ухо. – Ему нужен Харка, живой или мертвый! Он вызывает его на поединок и приказывает своим воинам убить его или взять в плен. Тогда они уйдут. Их план нападения провалился. Никто больше не пользовался сигнальными свистками: дакота разгадали хитрость противника, жертвой которой они стали. Тем временем в качестве оружия в ход пошли уже и горящие доски. Пламя постепенно гасло. Джо погнал своих людей в атаку. Тачунка-Витко дал приказ отступать. Сражающиеся разбились на отдельные маленькие группы. Тяжело дыша от усталости и возбуждения, они все же находили в себе силы на проклятия и угрозы. Все еще трещали выстрелы, поэтому Моррис и Длинное Копье по-прежнему лежали на земле. Последний, правда, попытался вскочить на ноги, но художник удержал его со словами: – Не надо! Мы не участвовали в битве, и сейчас, в последний момент, тем более не стоит проливать кровь! Крики и шум борьбы медленно отдалялись от лагеря. Индейцам, судя по всему, удалось оторваться от своих преследователей. Наконец все стихло. Моррис с облегчением вздохнул. Он ненавидел убийство. У колодца показался Джо и стал жадно пить воду. Он был перепачкан кровью, то ли своей, то ли вражеской. – Что с Генри? – спросил он. – Удар по голове томагавком. Но он жив. Джо в изнеможении опустился на землю, но уже через несколько секунд вскочил, чтобы собрать людей и выставить часовых. Небольшой отряд всадников надо было послать к поезду, которому, вероятно, тоже грозила опасность. В эту экспедицию вызвались отправиться главным образом люди из отряда Харки. – Кто-нибудь видел Харку? – спросил Джо, вернувшись к колодцу. – В самом начале… – Я имею в виду сейчас! – Нет. – Где же он может пропадать? Среди убитых его нет! – Может, его взяли в плен? – Он бы не сдался. Он прекрасно знает, что ему грозит, если он попадет к ним в руки. Джо опять ушел. Моррис и Длинное Копье слышали, как ускакал отряд всадников, посланных к поезду. Бежавшие враги вполне могли затаиться где-нибудь в темноте, поэтому большинство обитателей лагеря вели себя осторожно и старались не покидать укрытия. Моррис же и Длинное Копье принялись по мере сил помогать раненым, которые стонали и кричали от боли. Однако возможности их были ограниченны: в полуразрушенном бараке начальника станции, где хранился перевязочный материал, все было перевернуто вверх дном. Тэйлор Второй в изнеможении сидел на одной из уцелевших ступенек крыльца и водил рукой по своему уцелевшему кудрявому скальпу. Чтобы поспеть ко всем пострадавшим и оказать им первую помощь, Моррису и Длинному Копью пришлось действовать врозь. Лампы в бараках и палатках были разбиты, огонь пожарищ тоже потух. Лагерь погрузился во мрак. Глазам приходилось долго привыкать к темноте, чтобы что-то различать в скудном мерцании звезд. Моррис и Длинное Копье на некоторое время потеряли друг друга из виду и только перекликались. С одним раненым, которому Моррис хотел помочь, вышла странная история. Среди развалин барака художник обнаружил несколько мертвецов: двоих белых – мужчину и женщину – и четырех индейцев. Поблизости от убитых дакота лежал еще один индеец, он был ранен и тщетно пытался подняться на ноги. Моррис хотел помочь ему, но не знал языка дакота, и тот оказал ему яростное сопротивление. После нескольких неудачных попыток, сопряженных с определенным риском для его собственной жизни, художник выбрался из тлеющих обломков. При этом навстречу ему попалась какая-то зловещая фигура – не то человек, не то зверь. Моррис в ужасе отпрянул назад, увидев перед собой жуткую личину. Через несколько шагов он, не веря своим глазам и решив, что ему привиделся призрак, оглянулся. Загадочное существо помогло раненому индейцу встать на ноги. Потом к ним подскочил еще один индеец, судя по всему целый и невредимый, и через мгновение они вместе с раненым растворились в темноте. Моррис позвал Длинное Копье, и когда они вместе осмотрели развалины, там уже не было не только раненого, но и тех четверых убитых дакота. – Может, кто-нибудь из лагеря помогает дакота забрать своих раненых и убитых… – рассуждал вслух шайенн. – Странно. Хотя почему бы и нет? Я думаю, будет лучше, если завтра здесь не окажется пленных. Иначе их просто разорвут на куски. Моррис и Длинное Копье теперь уже вместе продолжили свою работу в качестве санитаров. Прошло не так много времени, когда оба они вдруг навострили уши. До них донесся нарастающий мощный, зловещий гул. – Бизоны! – крикнул Длинное Копье. – Бизоны! Кто-то завизжал как безумный. Длинное Копье поискал лошадей. Свою собственную и лошадь художника он не нашел и, схватив за поводья двух других лошадей, подвел их к Моррису: – Если бизоны придут сюда, без лошадей мы пропали. – Боже, спаси и сохрани! Неужели бизоны… Но мы же не можем оставить здесь Генри! Гул не ослабевал. Казалось, земля дрожит уже целую вечность. Однако бизоны устремились в другую сторону, минуя лагерь. – Кто-то их гонит, – сказал Длинное Копье. – Иначе они не мчались бы как бешеные посреди ночи. – Может, дакота решили хоть как-то компенсировать свои потери охотничьими трофеями. Стадо такое огромное, а мы им теперь уже не можем составить конкуренцию. По крайней мере этого Тачунка-Витко сумел добиться. Когда наконец забрезжил рассвет, люди в лагере готовы были кричать от радости, потому что только теперь почувствовали себя в безопасности. Вражеские стрелы пока им больше не грозили. Но при дневном свете они увидели и масштабы разрушений и потерь. Убитых сносили в одно место. Раненые стонали и просили воды и помощи. Бледный, уставший Моррис помогал всем, кому еще можно было помочь. Длинная Лилли завершила свой жизненный путь. Ее обуглившийся труп лежал на почерневших досках, оставшихся от танцевальной площадки. Сидевший рядом с ней Билл бормотал проклятия. Он только что не очень удачно обмотал свою раненую руку шейным платком и теперь снова разматывал его. Моррис вызвался перевязать рану. – Ну, ничего, я до него еще доберусь, до этого Харри, до этой подлой твари! – пробормотал Билл, протягивая Моррису руку. – Он у меня пожалеет, что родился на свет божий! – Харри, наоборот, сам вовремя предупредил нас об опасности, – возразил художник. – Что? Да это он их и привел сюда! Он ими командовал! Да еще как! – Нет-нет, Билл, он, рискуя жизнью, заманил их в ловушку! – Хороша ловушка! Вот, посмотри! – Он показал на труп Лилли. – Она сгорела в этой ловушке! Но ничего, я знаю, что делать! – Ради бога, Билл! Поговори сначала с Джо! – Да что мне твой Джо! Не успел появиться – и уже командует! Да он всегда приносил одни несчастья! Тогда – эта отравленная река, теперь – нападение краснокожих собак! Моррис решил, что разумнее будет прекратить эту дискуссию. После такой кровавой ночи у многих отказали нервы, и по лагерю бродили самые нелепые слухи, которые не улягутся, пока все не придут в себя. Он перевязал Биллу руку его платком и ушел. Ветер реял над землей, и трава напоминала волнующееся море. В воздухе все еще летали песок и пепел. Тэйлор Второй с несколькими служащими стоял у железной дороги и смотрел на запад в ожидании вестей о поезде. Джо в лагере не было. Он ускакал вместе с отрядом, отправленным к поезду. Моррис и Длинное Копье собрали свои вещи, вернее, то, что уцелело. Лошадей они лишились: те либо ускакали в прерию, либо их угнали дакота. Мулы, к счастью, остались при них. Пока в лагере происходили все эти события, пассажиры и персонал поезда тоже пережили немало неприятных минут. После того как Моррис, Джо и Генри вышли на станции из вагона, семья Финли еще удобнее расположилась на освободившихся местах. Дуглас снова стоял у окна, теперь уже с аппетитом уплетая шоколад, и под впечатлением разговора с Джо и Моррисом представлял себе самые немыслимые приключения, из которых он, разумеется, вышел с честью победителем всех врагов и спасителем своей семьи и всех остальных пассажиров. Стемнело, над прерией заблестели звезды. Мистер Финли храпел в своем углу. Вдруг вагон дернулся, и поезд остановился. – Что такое? – воскликнула миссис Финли. – Неужели опять станция? Не может быть. – Это не станция, ма, – ответил Дуглас, обрадовавшись маленькому происшествию, внесшему разнообразие в их путешествие. – Там впереди, перед локомотивом, кто-то машет факелами. – Боже Всемогущий!.. Храп мистера Финли оборвался. Он поморгал заспанными глазами, захлопнул отвисшую во время сна нижнюю челюсть и сердито проворчал: – Вы дадите мне, наконец, поспать? – Какой сон, Джордж! Там факелы! Миссис Финли принялась лихорадочно собирать вещи. – Поезд горит?.. Энн, тебе это приснилось! Мистер Финли закурил трубку.