Джо стоял с Генри и начальником лагеря Тэйлором. – Ну вот, хоть в последний день все идет как по маслу, – сказал инженер. – Теперь можно и выпить! Пошли! Вместе с двумя другими инженерами, в том числе с преемником Брауна, они не спеша направились на главную площадь, к огромной палатке, служившей столовой и салуном. Посреди простых столов и скамей возвышался помост, на котором уже собрались музыканты во главе с цыганом-скрипачом. Когда в палатку вошла группа почетных гостей, оркестр исполнил туш, а из-за столов раздались приветственные крики. Палатка быстро заполнялась людьми. Отдельные звуки скоро слились в громкий гул. Столы и скамьи были установлены так, что вдоль стен, по всему периметру палатки, образовался коридор. Внутри этого внешнего каре было выстроено еще одно, соединенное с «коридором» узкими проходами для официантов – в форме английского флага. Стол для инженеров и начальника лагеря находился в центре «коридора» торцевой стороны палатки. На противоположной стороне располагалась барная стойка. Стол, за которым должен был сидеть Джо Браун, накрыли скатертью и украсили цветами. В привычной обстановке это выглядело странно, даже нелепо, и Генри ничего об этом не знал, но сделал вид, как будто так и должно быть. Джо Браун в центре, его преемник слева от него, начальник лагеря справа представляли собой нечто вроде президиума. За спиной у них проходил широкий «коридор», и официантам было удобно обслуживать их. За этим же столом нашли карточки со своими именами и другие инженеры, бухгалтер, кассир и начальник всего строительства. Пришла Дейзи – Вики и спросила, чего желают господа. Джо сделал заказ на весь стол. Поискав глазами своих товарищей, которые были с ним с самого начала их первопроходческой жизни, он увидел, что места для них были предусмотрены за двумя следующими столами, ближе к центру. Кровавый Билл пришел с Длинной Лилли. Появился и Шарлемань. Вслед за ним показался Рыжий Джим – высокий, широкоплечий, одетый с иголочки во все кожаное, в полном вооружении, только без винтовки. Оба его дружка тоже имели при себе ножи и револьверы. Потом пришел Маттотаупа. Волосы его были гладко зачесаны и заново заплетены в косички, а на затылке, за полоской из змеиной кожи, торчали два орлиных пера, которые бывший вождь надевал лишь в особых случаях. На нем была куртка, красиво расшитая узорами. Это были не те узоры, которыми обычно украшают свою одежду дакота. Куртку Маттотаупе сшили в одной деревне племени пауни. Но об этом знали лишь немногие. Из белых людей – никто. Маттотаупа со своим необыкновенно высоким ростом являл собой величественное зрелище. Благодаря не только нарядной одежде, но и гордой осанке, которую принял в этот вечер. Рыжий Джим, глядя на него издали, подумал: «Что это с ним? Какая муха его вдруг опять укусила? Ведет себя не как индеец, которого позвали в гости как старого боевого товарища, а как вождь, принимающий гостей!» Следом за отцом шел Харка, уже почти не уступавший ему в росте, но еще по-юношески стройный. Торс его был обнажен – летней куртки у него вообще не было, весь его гардероб состоял из самой необходимой зимней одежды. В свое время в упорном нежелании сына заказать праздничный наряд Маттотаупа увидел презрение к белым людям и так и не смог сломить его упрямство. Обнаженный торс Харки сегодня был натерт жиром – и не только для ночного дежурства, которое уже закончилось, но и для предстоящего праздника: он был скользким, как змея; ни один противник не смог бы удержать его в руках. На плечи он накинул покрывало из бизоньей шкуры, украшенное изображениями подвигов его отца, вождя Сыновей Большой Медведицы, чтобы не видно было, какое под ним спрятано оружие. Место он себе выбрал так, чтобы сидеть спиной к столу Джо Брауна и лицом к разведчикам. Садиться он не спешил, поскольку большинство гостей еще тоже не сели, но стоял перед своим местом. Заиграла музыка; цыган запел, аккомпанируя себе на скрипке, и пошел вдоль столов. Послышались первые взрывы веселья и первые тосты в честь Джо. Тот встал и поблагодарил. Произносить речь он не собирался. Маттотаупа подошел к Джо Брауну и что-то вполголоса сказал ему. Джо удивленно и радостно воззрился на него и жестом подозвал Дейзи, жирная кожа которой уже покрылась капельками пота, хотя работа еще только начиналась. – Дейзи, – обратился он к ней, – два стола, что перед нами, пьют за счет Топа. Поняла? Девушка с сомнением посмотрела на вождя: – Топ, если они об этом узнают, завтра утром ты получишь такой счет, что на эти деньги ты мог бы купить себе ферму! У тебя есть столько денег? Индеец добродушно-снисходительно улыбнулся, открыл свой кожаный кошелек и показал Дейзи его содержимое. – Черт возьми!.. Топ… да ты… Кто бы мог подумать! Дейзи покраснела до ушей, а глаза ее вспыхнули радостным огнем, словно она увидела чудо. Маттотаупа дал ей авансом одну монету. – Это тебе за твою работу, – сказал он. Она поспешила к двум упомянутым столам. – Заказывайте, – сказала она, остановившись рядом с Макки и Шарлеманем. – Топ платит за всех! Эта новость была встречена радостными криками, заказы градом посыпались на Дейзи, так что ей приходилось повторять все вслух, чтобы ничего не забыть и не запутаться. Шарлемань и Билл искоса многозначительно посмотрели на Джима, но тот не заметил их взглядов, потому что удивленно уставился на Топа. Зато их перехватил Харка, заказывая Дейзи – Вики для себя мясо. – Больше ничего, – ответил он на вопрос официантки, не желает ли он еще чего-нибудь. На столе через несколько минут появились пиво и бренди. Дейзи пришлось позвать на помощь еще двух официанток. Вскоре лица гостей раскраснелись, голоса звучали все громче. Темы разговоров не отличались глубиной и разнообразием. Все то и дело поворачивались к Маттотаупе, поднимая стаканы и кружки; он вдруг вместо Джо стал центром внимания. Харка ел свое жаркое. В беседе, которая наводила на него скуку, он не участвовал. Маттотаупа, несмотря на частые тосты в его честь, до сих пор не осушил до конца первый стакан и вылил остатки бренди, прежде чем ему налили второй стакан. Он сделал это так быстро и ловко, что никто, кроме Харки, этого не заметил. Через час все уже изрядно захмелели. За некоторыми столами хором запели песни. Начальник лагеря принялся рассказывать о своей жизни. Преемник Брауна рисовал радужные перспективы железнодорожного строительства, говоря о трех ветках железной дороги через всю страну. Генри вслух мечтал о городской жизни. Джо Браун молча хлестал бренди. Он вдруг почувствовал себя лишним. За столом Топа и Джима в этот момент освободилось место, и он присоединился к их компании, а вскоре за ним последовал и Тэйлор. – Пусть эти желторотые птенцы развлекаются без меня! – заявил он. – Мне нужны мужчины и запах прерии! Без этого я уже не могу. Мужчины снисходительно слушали. И хоть они не проявляли особого интереса к его рассказам, но все же это были настоящие эксперты в данной области. Маттотаупа из вежливости время от времени задавал ему вопросы, свидетельствовавшие о том, что он слушал рассказчика. Рыжий Джим выглядел абсолютно трезвым, хотя пил больше всех. Кровавый Билл ссорился с Длинной Лилли. Причиной ссоры стала его постоянная ревность. Макки громко расхвастался, а Шарлемань усердно ему поддакивал. Маттотаупа до сих пор выпил не больше полустакана. Харка не знал, что причиной воздержанности отца был именно он. Харка впервые присутствовал на попойке, и Маттотаупа решил именно сейчас доказать сыну, что бывший вождь может проявить щедрость, не теряя при этом достоинства. Ему самому все больше нравилась эта роль. Он давно уже не был в центре внимания в отличие от прежней жизни, когда он постоянно был окружен почетом, и забытое чувство удовлетворения грело ему душу. Соседи по столу не скупились на лестные замечания в его адрес. В третий час пополуночи Харка кратко сообщил Джо Брауну, что уходит, потому что предутренние часы – самое опасное время, чреватое внезапным нападением индейцев, и он хочет провести его в дозоре. Инженер не стал удерживать юношу, тем более что тот все равно не участвовал в общей беседе. Маттотаупа не мог спорить с начальством, и Харка хотел уже молча покинуть компанию, но тут к нему подошел со стаканом Макки: – Выпей со мной! – Пей сам! – ответил Харка и пошел к выходу. – Я сказал, выпей со мной, щенок! – заорал ему вслед Макки. – Ты брезгуешь мной?.. Харка не обратил бы никакого внимания на его возмущение, если бы ему не преградили дорогу четверо парней. Он бросил быстрый взгляд своим друзьям, и те уже готовы были прийти ему на выручку. Четверо парней не могли помешать ему выбраться из палатки: ему достаточно было просто прыгнуть через стол. И никто не успел бы его схватить. Оценив обстановку и убедившись, что пока он в безопасности, Харка остановился. – Я не брезгую. Я просто не пью. Выпей сам за свое здоровье! – спокойно ответил он Макки. – Ну и черт с тобой, дурья твоя башка! Иди! Если ты до сих пор так и не научился пить!.. Харка едва заметно улыбнулся. Эти слова выглядели вполне безобидно, и он мог спокойно уйти. Похоже, полупьяный Макки не оправдал надежд своих подстрекателей. Но в этот момент кто-то что-то шепнул Макки на ухо. – Да, иди к своим дакота! Проваливай! Там твое место! – заорал тот вдруг еще громче. – Они, небось, уже подбираются к лагерю, чтобы засыпать нас горящими стрелами! За ближайшими столами, где этого не могли не услышать, разговоры мгновенно стихли. Слова «дакота» и «горящие стрелы» вонзились в сознание присутствующих, как молния: они все находились в палатке, а палатка стояла в прерии, где их все еще на каждом шагу подстерегала смертельная опасность. Неужели среди них есть предатели?.. Харка молниеносно, одним прыжком оказался рядом с Макки, нанес ему звонкий удар в лицо, так что тот закачался, и встал рядом с отцом. Выхватив из-под накидки револьвер, он направил его не на Макки, а на Рыжего Джима. – Убери своих собак! – произнес он тихо. – Или я стреляю. Джим понял, что Харка видит его насквозь и ничего уже не поделаешь. Подняв руки и показав ладони в знак того, что не собирается прибегать к оружию, он громко сказал: – Билли! Приведи Макки в чувство! Каждый раз этот болван затевает скандал! В прошлый раз из-за твоей Лилли, сейчас с Харри… Выведи отсюда это пьяное животное! Билл понял его, хотя финал сцены ему очень не понравился. Они с Шарлеманем схватили Макки, у которого из носа шла кровь, и потащили несчастную жертву их интриг из палатки. Дейзи – Вики, причитая, побежала вслед. – Убери револьвер! – приказал Маттотаупа сыну. Харка послушно спрятал руку с револьвером под накидкой. – Я пошел, – спокойно произнес он и беспрепятственно удалился. Его друзья незаметно улыбнулись ему. Маттотаупа, Джим и Джо снова сели. – А что, собственно, произошло? – спросил Тэйлор. – Что вы хотите? Дикий Запад… – ответил Джо. – Еще одна история для вашего репертуара. – Но я не совсем понял, из-за чего вспыхнула ссора. – Макки нажрался как свинья и сам толком не понимал, чего ему надо, – пояснил инженер. – Неудивительно, что мы ничего не поняли. – Но я надеюсь, никакой опасности нет? – Ну что вы! Какая опасность? – Это ведь, кажется, был твой сын? – спросил Тэйлор Маттотаупу. – Хау. Это мой сын. – Он мне нравится, этот парень. Не пьет, умеет за себя постоять и серьезно относится к своей работе. Такие люди нам нужны. – Так выпьем за Харри! За здоровье Харри! – сверкнув глазами, крикнул Джим. На этот раз Маттотаупа не мог не выпить. – Ты думаешь широко, – сказал он Джиму на языке дакота, так что другие не поняли его слов. – Шире, чем мой сын. – Что значит «широко»? – откликнулся тот с наигранной скромностью. – Парень немного погорячился. Такое бывает в семнадцать лет. Нужно просто сохранять спокойствие. Джо и Тэйлор снова вернулись за стол, накрытый для инженеров. – Всего один разбитый нос, – заметил Генри. – На этот раз, похоже, обойдется без кровопролития. Вечеринка продолжалась. Билл танцевал с Лилли. Вики, убедившись, что Макки скоро придет в себя, снова усердно обслуживала клиентов. Единственный, на кого вспыхнувший конфликт произвел глубокое впечатление, был Маттотаупа. Он больше не сдерживал себя и, выпив залпом стакан бренди, тут же велел наполнить его снова. – Что с тобой? – спросил Джим. – Ничего. Я тоже пойду в дозор. – Вы что, все спятили? – возмутился Билл. – Мы не каждый день отмечаем расставание с Джо! Твой дозор никуда не убежит! Успеешь еще набегаться по прерии!