— И что ты предлагаешь? — хмуро отозвался Адальброн. — Думаю, все уже устали от кровопролития. И мы оба понимаем, что исход битвы предрешен. Вам не выстоять. Но я предлагаю вам сдаться, и тогда обещаю проявить милосердие. — Пошел ты к демонам со своим милосердием, — рыкнул принц Алых драконов. Сейчас его искаженное яростью лицо больше не казалось красивым, и я с отвращением отвернулась, подумав, что впервые внешнее в нем соответствует внутреннему. — Тогда как насчет того, чтобы решить дело только между собой? — глаза Кирмунда полыхнули янтарным блеском, выдавая, что внутри он не столь уж спокоен. Но по лицу это вряд ли можно было сказать. — Поединок чести. Только ты и я. Это ведь и правда только наш с тобой спор. Ты претендуешь на мои владения, на мою жену. Докажи, насколько достоин подобных притязаний. Кирмунд вдруг посмотрел прямо на меня, безошибочно отыскав на стене, несмотря на то, что я была в сером неприметном плаще, скрывавшем волосы. У меня сжалось сердце от его тяжелого немигающего взгляда. Пришлось ухватиться за зубцы стены, чтобы удержаться на ногах. Вряд ли этот взгляд предвещал мне что-то хорошее. А еще я отчетливо поняла — он знает. Знает о том, кто я такая. Возможно, догадался сразу после моего побега из Дагейна, обнаружив медальон. И наверняка все это время жаждал одного — отомстить так жестоко и страшно, как не могла даже представить. Я ведь оскорбила его больше, чем кто-либо за всю его жизнь. Влюбила в себя, обманула, предала, вступила в сговор с врагами и пыталась отнять завоеванные им земли. Можно ли такое простить? По спине пробежала липкая струйка пота, когда представила, что меня ждет, когда окажусь в руках мужа. И тем не менее, я всей душой желала ему победы над Адальброном. Не знаю, как бы пережила, если бы тот убил его и получил то, чего совершенно не заслуживал. — Что же будет, если я окажусь победителем? — вкрадчиво спросил Адальброн, явно успевший оценить преимущества предлагаемого выхода. В обычном сражении ему не победить. А поединок чести давал шансы, каких в ином случае попросту не было. — Я позволю тебе и твоим людям беспрепятственно убраться отсюда, — бросил Кирмунд, больше не глядя на меня. — Разумеется, без моей жены. — А если проиграю? — принц не выглядел слишком довольным. Похоже, ожидал куда более выгодных условий. Но я уже понимала, что он согласится. Адальброн не самоубийца. И если есть шанс сохранить жизнь, воспользуется им. На меня же и кого бы то ни было ему по большому счету плевать. Пусть даже я привлекаю его, как женщина, не колебался бы в выборе: моя или его жизнь. — Тогда умрешь только ты, но твои люди выживут. — Не слишком заманчивая перспектива, — криво усмехнулся Адальброн. — Поверь, в другом случае у тебя и вовсе не будет шанса остаться в живых, — сказано это было таким тоном, что я невольно поежилась. — Ты посягнул на то, что принадлежит мне. Я такого не прощаю. — Настолько уверен, что сможешь победить меня в поединке? — принц начал злиться, его и так непомерное чувство собственного достоинства было явно уязвлено. — Время покажет, — спокойно откликнулся Кирмунд. — Или окажешься таким трусом, что предпочтешь до последнего прятаться за чужими спинами? — вкрадчиво добавил, и я осознала, что он самым натуральным образом играет с Адальброном. Понимает, на какие рычаги нужно давить, чтобы добиться от того согласия. И не просчитался. Принц Алых драконов взревел, его плечи стали расширяться, переходя в половинчатую трансформацию. — Уже скоро я вырву тебе язык, Кирмунд. — Буду ждать с нетерпением, — хмыкнул король, спешиваясь и отбрасывая белый флаг. Сбросив с головы шлем, тряхнул рассыпавшейся по плечам черной шевелюрой и с нескрываемым предвкушением посмотрел на врага. У меня же все обмерло внутри, пока я смотрела, как Адальброн, не останавливаясь на промежуточном этапе, переходит в драконий облик. Вскоре на месте красивого, в чем-то даже женственного мужчины ревело жуткое создание с алой бронированной чешуей и огромными перепончатыми крыльями. Пусть даже на большие расстояния драконы не были способны летать, но возможностей крыльев оказывалось достаточно, чтобы проводить поединки в воздухе. Чудовищная пасть, усеянная множеством острых клыков, разверзлась, исторгая наружу алое пламя. Послышались крики перепуганных людей, спешащих прочь, чтобы ненароком не попасть под этот огонь. Все прекрасно знали, что он способен в считанные минуты оставить от человека лишь пепел. Пусть на меня, как на ту, в чьих жилах течет драконья кровь, это бы не подействовало, я тоже отступила. Уж слишком сильно чувствовалась ярость, исходящая от Адальброна. Выдохнула с облегчением, когда алый ящер взмыл в воздух со стены и оказался подальше от нас. Несколько секунд — и вслед за ним воспарил другой дракон — золотой, ослепительно-сверкающий в свете солнечных лучей. Зрелище поразительно красивое, но столь же устрашающее. Сердце заныло при воспоминании о другом поединке, где в воздухе тоже парили драконы: золотой и серебряный. И о том, чем все тогда закончилось. Ирония судьбы, что теперь я болею за врага. Того, кто вряд ли испытывает ко мне хоть что-то светлое. Все вокруг застыли, глядя на разворачивающееся над головами великолепное в своей смертельной красоте зрелище. Я содрогнулась, когда с громким шипением встретилось извергшееся из драконьих пастей пламя, лишь слегка задевая бронированную кожу противников. Драконы кружили друг вокруг друга, оценивая возможности врага. Не сдержала крика, увидев, как с молниеносной быстротой алый дракон взметнул хвост с ядовитыми шипами и проехался по боку золотого. Кирмунд взревел и таким же мощным ударом отбросил противника от себя. Тот закувыркался в воздухе, и пока не мог обрести равновесие, золотой дракон бросился на него тараном. Но алый каким-то чудом сумел убраться с дороги и встретил его потоком алого пламени, на миг ослепившим золотого. А потом начался самый настоящий ад. Оба уже не пытались сдерживать ярость и желание убить. В дело пошли все средства, какими обладали: ядовитые шипы, когти, зубы, огонь, сама их исполинская сила, натиска которой не выдержал бы ни один человек. Мне казалось, что за те несколько минут, что длился поединок, я успела поседеть. Настолько всякий раз болезненно реагировала, когда Адальброн проводил удачную атаку. Сама не замечала, как до крови закусываю губы и с какой силой пальцы вжимаются в каменную кладку стены. Перед глазами помутилось, когда в какой-то момент Кирмунд камнем полетел вниз — острый наконечник хвоста Адальброна полоснул его по боку слишком сильно. Наверное, упала бы, не подхвати меня Эльма. В мозгу все будто взорвалось, когда через несколько секунд оказалось, что король всего лишь совершил обманный маневр, позволяя противнику увериться в победе, и ударил прямо в незащищенную грудную клетку, вырывая сердце. Одновременный чудовищный рев, от которого закладывало уши, прорезал окружающее пространство. Рев агонии Адальброна и торжества — Кирмунда. На ходу превращаясь в человека, алый дракон рухнул вниз, больше не подавая признаков жизни. Вслед за ним плавно спикировал Кирмунд, соскочив на землю уже в своем обычном виде. Его войско взорвалось в едином порыве, славя победителя. Лорд Маранас же кратко отдал приказ открыть дворцовые ворота. Мы проиграли. Теперь уже окончательно. — Пожалуйста, уведи меня в мои покои, — едва слышно попросила я Эльму, чувствуя себя полностью истощенной после чудовищного нервного напряжения. Понимала, что пережить неминуемое унижение со стороны мужа, которому он наверняка сейчас подвергнет, просто не смогу, если это произойдет на глазах у всех. Я постараюсь встретить свою участь достойно, но не на виду у жадной до зрелищ толпы. Это последнее унижение вряд ли смогу вынести. Наверное, беременность и правда сделала слишком слабой, но я больше не чувствовала в себе достаточно сил переживать еще и это. Эльма поспешила выполнить мою просьбу, и мы как можно быстрее постарались пробраться во дворец среди хаотично мечущихся повсюду людей, не знающих теперь, чего ждать дальше. Как только дошли до моих покоев, я тихо сказала: — Тебе необязательно оставаться рядом со мной. Не хочу, чтобы попала Кирмунду под горячую руку. Да и тебя наверняка сейчас заботит то, все ли будет в порядке с Ретольфом. Последнее добавила, чтобы уж наверняка переключить внимание подруги в другое русло. Ни к чему, чтобы пытаясь меня защитить, она пострадала. — Адала, я… — ее голос сорвался, и я осознала, что девушка прекрасно все поняла. — Со мной все будет в порядке, — стараясь говорить убежденно, заявила я. — Есть одно обстоятельство, которое не позволит королю проявить ко мне сейчас излишнюю суровость. Тебе я не говорила, но думаю, больше незачем скрывать. Я жду ребенка. От Кирмунда. Эльма в потрясении зажала рот ладошкой. — Адала. Это… это же… Она не нашлась, что сказать, и я с грустью закончила за нее: — Прежде чем решить, что делать с моим ребенком, Кирмунду придется подождать, пока он родится. Вдруг это окажется тоже Золотой дракон. — А если нет? Ты же не думаешь, что он… — подруга судорожно вздохнула. — Буду надеяться, что к тому времени гнев короля утихнет, и он не станет переносить на ребенка ту ненависть, какую питает ко мне, — тихо сказала я. — Так что пока незачем переживать за нас обоих. Не знаю, удалось ли убедить Эльму в том, что говорю, но девушка ободряюще сжала мою руку. — Он любит тебя, Адала. Я не думаю, что сможет на самом деле причинить вред тебе или ребенку. — Любил, — с горечью уточнила я. Она хотела что-то сказать, но я устало замотала головой. — Пожалуйста, оставь меня теперь одну. Хочу помолиться и настроиться на встречу с мужем. Девушка не посмела в этот раз возразить и, печально взглянув на меня, вышла. А я бессильно опустилась в кресло и стала ждать. Пальцы помимо воли сжались на зеленом камне, с которым я ни дня не расставалась, словно искала утешения в этом символе былой любви, что питал ко мне Кирмунд. Хотя прекрасно сознавала, что сейчас зрелище фамильной реликвии на моей груди вполне может еще больше разъярить его. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем за дверью послышались тяжелые шаги, которые узнала бы из тысячи. С трудом поднялась с кресла, радуясь, что длинное платье скрывает дрожащие ноги, выдающие мое волнение. Устремила глаза на дверь, прилагая остатки душевных сил, чтобы сохранять хотя бы внешнее самообладание. Взгляд впился в лицо вошедшего в покои мужчины. Заметила, что Кирмунд снял доспехи, и что его одежда в нескольких местах пропитана кровью. Это заставило сердце болезненно сжаться. Я прекрасно знала, как опасны раны, нанесенные драконом. Кирмунд хотя бы принял противоядие, прежде чем идти сюда? Ему сейчас лучше лечь в постель и довериться заботам лекаря. Разумеется, все эти мысли пришлось оставить при себе. Вряд ли король нормально воспримет проявление заботы с моей стороны. Наоборот, может подумать, что я снова лицемерю и только пытаюсь отсрочить неминуемое. Некоторое время мы оба молчали, буравя друг друга взглядами. Меня мучило то, что не могу разгадать выражение его глаз. Слишком много в них всего было. Самого разнообразного и противоречивого, отчего сердце ныло и щемило. — Значит, Адала… — первым нарушил он молчание, чуть растягивая губы в улыбке. — Странно называть тебя так. Я не знала, что сказать на это, боясь еще больше все испортить. Обхватила плечи руками, напрасно пытаясь унять дрожь во всем теле. — Наверняка ты была бы больше рада, если бы в эту дверь вошел Адальброн Карамант, — негромко сказал король, с нечитаемым выражением продолжая смотреть на меня. — Это не так, — вырвалось протестующее. — Скажи мне одно, жена. Любила ли ты меня хоть когда-нибудь? — он оперся рукой на высокую спинку стула, и я в полной мере осознала, что ему и правда тяжело стоять на ногах. Наверняка мучают нанесенные раны. Но ведь ни за что не признается. — Пожалуйста, сядь. Ты ведь ранен, — не выдержала и метнулась к нему. Он вскинул руку, останавливая и не позволяя даже притронуться к себе. Это ударило так сильно, что я с трудом сдержала подступающие рыдания. — Сначала мы должны все обсудить, — сухо сказал он. — Раны подождут. — Я понимаю, как виновата перед тобой, — потупившись, проговорила я. — Готова принять от тебя любое наказание, какое посчитаешь нужным. — Я не собираюсь тебя наказывать, — раздался такой же сухой ответ. — У тебя были причины мстить мне, и я это понимаю. Не мне осуждать тебя. Когда-то испытывал то же самое, что и ты. И помню, как ненавидел тех, кого считал виновными в моих бедах. Думаю, незачем начинать новый счет в нашей обоюдной мести. Так уж сложилось, что мы с тобой муж и жена. Нужно научиться как-то сосуществовать друг с другом. Понимаю, что ты испытываешь ко мне, и что предпочла бы видеть в роли своего мужа кого угодно, но не меня. Даже признаю, что вполне заслужил это. Но мы можем хотя бы попытаться уважать друг друга… Я не стану принуждать тебя жить со мной и возвращаться в королевство Золотых драконов. Ты можешь остаться здесь, на правах законной правительницы. В ближайшее время велю подготовить указ о том, чтобы дать королевству Серебряных драконов права автономных земель в составе моих владений. Разумеется, ты можешь рассчитывать на мою поддержку в восстановлении экономики этих территорий. Надеюсь, следующие наши встречи будут проходить уже во вполне мирной и дружеской атмосфере. Чем больше он говорил, тем меньше я верила в реальность происходящего. Смотрела в бесстрастное лицо мужа, роняющего эти продуманные холодные фразы, и чувствовала, как пол уходит из-под ног. Он не станет наказывать. Даже наоборот, даст мне то, на что не смела и рассчитывать. Хочет вернуть былое величие моему королевству, предлагает помощь в этом. Только вот почему-то радоваться этому не получается. В голове набатом бьется одна лишь мысль: он больше не хочет быть рядом со мной. Предлагает короткие встречи для решения деловых вопросов, не больше. Как он это назвал? Попытаться уважать друг друга? О любви больше речи не идет. О, Серебряный дракон, наверное, трудно было придумать для меня наказание сильнее, чем это. Только сейчас в полной мере осознала, что несмотря ни на что, надеялась на другое. Пусть бы гневался, рвал и метал, упрекал. Но я бы знала, что за всем этим скрывается сильное и страстное чувство. Теперь же с его стороны — холод и безразличие. И я не знаю, как смогу пережить это. То, что утратила всякий шанс снова быть любимой им. То, что придется жить вдали от него, пусть и в почете и уважении. Навсегда лишиться возможности засыпать в его объятиях, чувствовать его любовь и поддержку. — А как же твои планы насчет наследников? — глухо спросила, борясь с желанием униженно молить о прощении. Но во мне все еще оставалось достаточно гордости, чтобы сдерживаться. — Мы оба еще молоды, — устремив глаза куда-то мимо меня, проговорил он. — Возможно, со временем ты найдешь в себе силы согласиться на этот шаг. Зачать ребенка от меня. Но неволить я тебя не стану. — Ты немного опоздал, — криво усмехнулась я. — Та ночь, когда мы оба не позаботились о том, чтобы предохраняться, имела свои последствия. Я с каким-то болезненным чувством ожидала его реакции. Хваталась за соломинку, понимая, что сейчас ребенок — единственное, что могло бы нас сблизить. Маска бесстрастности дала трещину, и волнение на лице Кирмунда хоть немного согрело сердце. По крайней мере, ребенку он рад. Я видела это по вспыхнувшим ярким светом глазам. Он даже сделал порывистое движение, словно желая броситься ко мне, но сам себя осадил. Провел ладонью по лицу, словно досадуя на себя за то, что проявил эмоции. Глухо произнес: