Я достаточно хорошо знала местного врача, но не как медика, а всего лишь как клиента, который в выходные приходил вместе с дочками-близняшками, чтобы выбрать новые книги. – Когда я была у него месяц назад, – добавила Милли, – он сделал мне пару анализов, и оказалось, что у меня нехватка витамина D. Сейчас я принимаю добавку. Наверняка у тебя тоже авитаминоз. Нам всем не хватает солнечного света в этом чертовом городе. – Хорошо, я запишусь к нему на прием, – сказала я, выглядывая в окно. Пусть день был невозможно серым, но прочитав открытку Эдварда, я чувствовала только тепло солнца. Через несколько минут перед магазином остановился грузовик FedEx и привез кучу посылок, в том числе одну очень большую коробку. Курьер положил упаковки на прилавок, и я расписалась за них. – Вы, должно быть, новенький, – сказала я курьеру. – Кажется, мы еще не встречались. – Да, – улыбнулся он. – Меня зовут Фернандо. Сегодня мой первый рабочий день. – Я Элоиза, а это Милли. – Рад познакомиться, – сказал он, взглянув на нашу витрину, и повернулся к Милли, которая решила приклеить с правой стороны еще одно розовое сердечко. – Красиво, – добавил он, когда она начала спускаться с лестницы. Она пропустила третью ступеньку, ее нога соскользнула, и Фернандо протянул руку, чтобы поддержать ее. – Спасибо, – сказала она, краснея. – Хорошо, что вы тут оказались. Я могла подвернуть лодыжку. – Было бы очень жаль, – сказал он, задерживая ее руку в своей. Милли возвышалась над его приземистой фигурой, но почему-то вместе они выглядели… очаровательно. Я улыбнулась про себя. Забавная получилась валентинка. После его ухода я стала разбирать посылки, и адрес на большой коробке привлек мое внимание. – Милли, – сказала я. – Смотри, это от… сестры Фрэнка из Сиэтла. – Я сразу узнала ее имя – Эллен Ривз, – хотя встречалась с ней всего несколько раз до нашего с Фрэнком развода. Что, черт возьми, она могла мне прислать? Милли стояла рядом со мной, пока я проводила острым краем ножниц по заклеенному шву коробки и отгибала крышку. Внутри оказалось огромное количество писем – сотни и сотни. Я взяла одно, потом другое, третье, и земля поплыла у меня под ногами, и я вместе с ней. Все письма были от меня. Все адресованы Валентине. Ни одно не распечатано. – Милли, – закричала я; мои руки тряслись. – Он… все эти годы скрывал мои письма. Он не давал Валентине читать их. Ни одного. Она положила руку мне на плечо. – Ох, Эл, не знаю, что и сказать. – Она вглядывалась в мое лицо. – Конечно, ты всегда подозревала что-то подобное, но, – добавила она со вздохом, – эта жестокость… за гранью понимания. Заметив конверт, приклеенный скотчем к внутреннему краю коробки, я открыла его и прочитала вслух: Дорогая Элоиза, Это может стать для вас шоком, и мне очень жаль. После смерти моего брата Фрэнка в прошлом году я нашла эти письма в его кабинете и поняла, что вы заслуживаете того, чтобы они были у вас. Мне, как матери, показалось немыслимым, что он скрыл их от Валентины, но я уверена, что у Фрэнка были свои причины, и я не буду о них гадать, особенно сейчас. Я думала отдать их Вэл, но решила, что это не мое дело. Вместо этого отправляю их вам обратно. Надеюсь, когда-нибудь вы простите Фрэнка. Я могу только представить, как он сожалел обо всем в конце жизни. Он был неплохим человеком, хотя и тяжелым. И я знаю, что когда-то он действительно любил вас, очень сильно. Еще раз, я очень сожалею. С наилучшими пожеланиями, Эллен Глава 35 Валентина Год спустя Сегодня первое декабря; утром мы с Милли застаем в магазине Лайзу, которая сражается с гирляндой белых елочных лампочек. Несколько месяцев назад она уволилась с должности личного помощника и перешла к нам на полную ставку, что меня очень радовало. Насколько я помню, письмо об увольнении, которое она отправила своему боссу, состояло всего из трех слов: «Пошел на хрен». – Я нашла ее в подсобке, – говорит она. – И подумала, что можно уже начинать украшаться. Я улыбаюсь, беру из открытой коробки рядом с ней искусственный рождественский венок и вешаю на входную дверь. – Вот, – говорю я и подхватываю конец гирлянды. – Давай помогу. – Спасибо, – говорит она и указывает на скамью под окном, где по стойке «смирно» выстроились десятки растений с рубиново-красными листьями. – Сегодня привезли пуансеттии, посмотри. Я улыбаюсь, вспоминая свои детские рождественские праздники в Санта-Монике. – Мама любила пуансеттии. Вскоре в дверях появляется Фернандо с утренней доставкой. Он машет Лайзе и мне, затем быстро целует Милли. Ее кольцо, подаренное на помолвку, сверкает с другого конца комнаты. – Я привез почту, – говорит он, выкладывая на прилавок большую стопку. Милли перебирает корреспонденцию и вдруг останавливается: что-то привлекает ее внимание. – Смотри, Вэл, тебе, – говорит она, протягивая мне открытку. – От Дэниела. Я улыбаюсь при виде фотографии Тадж-Махала, переворачиваю открытку и читаю текст. – Ну? – говорит Лайза, заглядывая мне через плечо. – Что он пишет? – Говорит, что Индия – чудо, а его проект почти завершен. Собирается скоро вернуться, может быть, к Рождеству. – Я кладу открытку на стол. – Вам обеим передает привет. – Как мило, что он вспомнил о тебе, – говорит Милли. – Очень даже, – говорю я, хотя меня это мало взволновало. Перед его отъездом в Индию мы с Дэниелом решили, что наши пути расходятся, и за последний год я о нем почти не думала. – Может быть, ваша история еще не закончилась, – говорит Лайза, отрывая взгляд от своей армии пуансеттий. – А по-моему, закончилась, – пожимаю плечами я. – Но это и к лучшему. Так оно и было. Впервые с тех пор, как я себя помню, я почувствовала себя счастливой. Совершенно счастливой. Я только что закончила косметический ремонт в квартире на третьем этаже – перекрасила кухню, обновила бытовую технику и переделала ванную. Несколько месяцев я читала мамины письма, не пропустив ни одного. Они принесли мне величайший дар – исцеление. Наконец-то я поняла ее, и теперь, когда смотрела ночью на звезды, я молилась, чтобы она тоже поняла меня. Наконец-то все встало на свои места, в том числе и я. – Черт, – говорит Милли, роясь под столом. – Вот растяпа! Я же хотела попросить Фернандо отвезти коробку с книгами миссис Уилсон. Она болеет, а вчера пришел ее заказ. Я беру коробку и смотрю на адрес. – Это ведь недалеко? – Довольно близко. – Не волнуйся, я могу ей отнести, – говорю я. – Я как раз собиралась сегодня прогуляться. – Спасибо, милая. Она будет благодарна. Но соберись с духом. Я слышала, обещают снег. Я смотрю в окно, улыбаясь набегающим густым облакам. – Хорошо бы пошел. Около трех я зашнуровываю ботинки, на всякий случай заматываю шею шарфом и снимаю с крючка у двери большую сумку. Сунув в нее кошелек и пакет для миссис Уилсон, я перекидываю лямку через плечо и отправляюсь вниз по улице. По дороге я машу рукой Джону в пекарне и Джен в кафе «Флора». Жизнь может приносить радость или печаль, миллион превратностей и поворотов, но Примроуз-Хилл останется неизменной до глубины своей души, выкрашенной в пастельные тона. Это меня успокаивало. На крыльце я поздоровалась с миссис Уилсон. Она выглядела бледной, но когда я протянула ей коробку с книгами, ее лицо порозовело. От этого потеплело и у меня на сердце. Я иду вперед, холодный воздух пощипывает щеки. Если я захочу возвратиться другой дорогой, можно двинуться по Принс-Альберт-роуд до парка Примроуз-Хилл. Я замечаю кафе в соседнем квартале и решаю зайти выпить кофе и согреть озябшие пальцы. – Вам, похоже, не мешает попить горяченького, – говорит пожилой мужчина за стойкой. – Да, пожалуйста, – говорю я и заказываю капучино. Нащупывая в сумке кошелек, я обнаруживаю внутри невесть как туда попавшую «Последнюю зиму» – а ведь я совершенно забыла о ней. Усевшись на стул у окна, я листаю страницы. Приятно встретить старого друга, пусть даже «Дэниел» оказался не совсем таким, как я ожидала. Я прихлебываю кофе, вспоминая прошедший год, и мои мысли обращаются к Эрику. Несколько раз он заходил в книжный магазин, но я не видела его уже много месяцев. Милли говорила, что он получил журналистское задание во Франции. Интересно, он еще не вернулся? Тут я вспоминаю, что он давал мне визитку. Она должна быть где-то в кошельке – да, конечно, вот она, спряталась за просроченной картой Amex, которая у нас с Ником была одна на двоих. Надо будет разрезать ее, когда приду домой. Эрик Уинстон, обозреватель, гласит визитка. Внизу напечатан номер мобильного телефона, и я не задумываясь набираю его. Эрик берет трубку после второго гудка. – Привет, Эрик, это Валентина, – говорю я. – Валентина, привет! Как дела? – Все в порядке, спасибо. Почему-то я подумала о тебе… и решила позвонить, просто чтобы поздороваться. Ты вернулся из Франции? – Как хорошо, что ты позвонила, – говорит он, – да, я уже три недели как дома. Чем занимаешься? Я смотрю в окно на прохожих: маленькая девочка лет трех, не больше, обутая в розовые резиновые сапоги, подпрыгивает, держась за мамину руку. Я думаю, как ей повезло, что она может держать свою мать за руку. – Можно сказать, предаюсь воспоминаниям. Занесла клиентке книги, а потом пошла погулять и заскочила в маленькое кафе на горке. – Что за кафе?