– Ну, – возражает Лайза, наш постоянный консультант по любовным делам, в данный момент, следует добавить, не состоящий в каких-либо любовных отношениях. – Если засчитать всю историю их флирта до первого свидания, то правила к ним не относятся. Они уже переросли все это. А вот тебе еще работать и работать. – Нет, для меня это слишком, – говорю я, ради драматического эффекта хватаясь за голову. Милли тем временем отвечает на звонок. Естественно, Фернандо. – От этой парочки, – говорит Лайза со вздохом, – уже немного тошно. Но, черт возьми, они такие милые, когда вместе. – Так и есть. – Я со вздохом смотрю на собственный телефон. – Есть какие-нибудь новости от Джен? – спрашивает Лайза. – Пока еще жду. – Джен обещала позвонить сегодня или завтра и назвать общую собранную сумму: для некоторых операций по кредитным картам и чекам требовалось несколько дней. Чтобы дело выгорело, нам нужно не менее 250 тысяч фунтов. Я знаю, что цель грандиозная, а вероятность успеха невелика, но мы договорились сохранять оптимизм – это все, что мы можем сделать. Мой телефон звонит, и я вздрагиваю, но это не Дэниел и не Джен. Неизвестный номер. Я решаю ответить. – Вэл? О боже, я так рад, что ты взяла трубку. Ник. Я тут же жалею, что ответила. Его голос звучит по-новому: знакомый, но чужой, как будто это бывший одноклассник или кто-то из прошлой жизни. – Я звоню с телефона приятеля, потому что… ты не брала трубку. Я пытался дозвониться до тебя, и… – Знаешь, Ник, – говорю я со вздохом, – я действительно не уверена, что хочу с тобой разговаривать. – Послушай, – говорит он, – я просто… хотел сказать тебе, как мне жаль. Я натворил дел. И теперь страшно об этом жалею. – Насколько я понимаю, ты расстался с этой как-ее-там? – Расстался, – спокойно отвечает он. – Вэл, я сам не знаю, о чем думал. У нас с тобой было все идеально, а я… взял и все испортил. И я просто… хотел сказать, что сожалею обо всем. Я не знаю, что ответить, поэтому молча слушаю его слова, позволяя им отложиться в моем разуме и сердце. – Не вешай трубку – говорит Ник. Я слышу шум на заднем плане. – Ты где? – спрашиваю я. – На кухне. Готовлю, по крайней мере, пытаюсь. – Ник, ты не умеешь готовить. – Не умею, – соглашается он. – Вернее, не умел, а теперь учусь по необходимости. Я… скучаю по твоей стряпне. Скучаю по твоим книгам, разбросанным по всему дому. Вэл, я скучаю… по тебе. Все это было приятно слушать, и в глубине души я все еще жаждала услышать эти слова. Долгое время я только об этом и мечтала: представляла, как Ник умоляет о прощении, уговаривает начать все с начала. Но с тех пор столько изменилось. Изменилась я сама. Пусть даже он просит прощения – и даже научился готовить, – Ник перестал быть для меня солнцем, луной и звездами. На самом деле я открыла для себя совершенно новую вселенную. – Скажи что-нибудь, Вэл, – нервно говорит он. – Поговори со мной. Скажи, что скучаешь так же сильно, как я по тебе. Скажи, что простишь меня. Я приеду в Лондон. Мы можем начать все сначала. Пожалуйста, детка, я сделаю все, что угодно. И вот тут я все поняла. Я не хочу, чтобы он приезжал в Лондон. Я хочу, чтобы ноги его не было в Лондоне. Я делаю глубокий вдох и после долгой паузы отвечаю. – Ник, – говорю я. – Спасибо, что позвонил и сказал… то, что сказал, сделал то, что сделал. Понимаешь, я действительно скучала по тебе. И даже очень долго. Но я наконец-то исцелилась. Я нашла свой путь. Лайза и Милли слушают с широко раскрытыми глазами. – Но я скажу тебе, чего мне действительно не хватает, – продолжаю я. – Я скучаю… по мечте о нас с тобой. Скучаю по девушке в белом платье, которая несла букет бледно-розовых роз и жаждала полноценной жизни – семьи, любви, счастья. Я скучаю по тому, чтобы смотреть в глаза своему мужу и доверять ему. Я скучаю… по тому, что могло бы быть, но теперь никогда не будет. – Я тяжело сглатываю. – Но знаешь, по чему я совсем не скучаю? По одиночеству. Потому что, Ник, в нашем браке я чувствовала себя такой одинокой. – Вэл, я… мне так жаль. Хотел бы я сказать что-нибудь, чтобы… – Не надо, – говорю я. – Все в порядке. Хочу, чтобы ты знал: я простила тебя. И всегда буду желать тебе самого лучшего. Прощай, Ник. – Я заканчиваю разговор, прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще. – Черт возьми, подруга, – говорит Лайза, хлопая в ладоши. – Это было нечто. – Ты блестяще справилась, – вторит Милли. Я вытираю слезу – последнюю, которую я пролью из-за него. «Все кончено. Теперь все действительно кончено». Мы замолкаем, заметив двоих мужчин, громко переговаривающихся на улице. Один широким жестом указывает на здание, а другой достает из кармана рулетку и прикладывает к витрине по всей длине. – Это еще кто? – с подозрением спрашивает Лайза, подходя к окну. Мгновение спустя мужчины входят в магазин. – Размер необычный, – говорит один другому. – Но все получится. – Смотри, – говорит другой, указывая вперед. – Немного сужается сзади, как архитектор и говорил. Мы сможем с этим работать? – Потребует некоторой творческой выдумки, – говорит другой. – Но почему бы и нет? Цена подходящая. – Оба хором смеются. – Прошу прощения, джентльмены, – говорит Милли, делая шаг вперед, как медведица-мать, защищающая потомство. – Вам помочь? – И вам добрый день, – говорит тот, что повыше. – А вы кто? – Это я должна спрашивать, кто вы. Тот, что пониже ростом, лезет в карман и достает смятую визитную карточку. – «Байер Констракшн», генеральный менеджер. Не хотел бы поднимать больную тему, но после того, как имущество будет конфисковано за неуплату налога, мы станем новыми владельцами. – Тяжелым ботинком он ударяет по краю книжного шкафа. – Посмотри-ка на это. Массив красного дерева. Таких больше не делают. – Он поворачивается к другому мужчине. – Может быть, оставим это себе? И продадим? – Так, с меня хватит, – говорит Милли. – Не знаю, кем вы себя возомнили и что тут делаете, но, джентльмены, если вы пришли не за книгой, попрошу вас очистить помещение. Мужчина повыше ухмыляется, расправляя плечи. – Смотри-ка, библиотечная бабуля кусается. – Еще бы, – говорю я, вступая в бой. – Я владелица этого здания, и на данный момент не знаю никаких причин – будь то конфискация или что-то еще, – по которым вы имели бы право слоняться в нашем магазине. Напоминаю вам, что это частная собственность, и если вы не уйдете немедленно, я буду вынуждена позвонить властям и пожаловаться на незаконное проникновение. Колокольчики на двери звенят, и появляется Фернандо. Он мигом оценивает ситуацию. Его глаза лазером впиваются в этих двух типов. – Господа, – продолжаю я, – вам показать, где дверь? – Вы, наверное, глуховаты, – добавляет Фернандо, когда мужчины не двигаются с места. – Леди попросила вас уйти. – Он подходит ближе, громко хрустя костяшками пальцев, и мне хочется броситься ему на шею. Мы молча наблюдаем, как они неторопливо выходят, и издаем дружный вздох облегчения. Милли бросается к Фернандо и целует его в щеку. Перси, громко мяукая, стоит на страже у окна. – Это правда? – шепчет Лайза. – Что на здание будет наложен налоговый арест и оно перейдет им? Я качаю головой, Милли и Фернандо оглядываются на нас. – Нет, – говорю я с железной уверенностью. – Мы будем продолжать продавать книги до последнего момента. – Алло, – говорю я, отвечая на звонок хрипловатым, неделовым голосом. На часах 9:13 вечера. Я только что загрузила посудомоечную машину, на мне спортивные штаны, и сейчас я заберусь в постель с книгой. – Вэл? Привет, это Дэниел. – О, привет, Дэниел, – говорю я беззаботным тоном, хотя мое сердце бьется так быстро, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Я вспоминаю «правила» Лайзы и замолкаю. – Мм… сейчас, минутку. У меня тут была небольшая вечеринка, и я… Я прощаюсь с… гостями. – Я машу рукой воображаемым гостям и плюхаюсь на диван. – Как твои дела? – спрашивает он. – Отлично, отлично, – говорю я. – Превосходно. – Я рад, – говорит он. – Слушай, прости, что я не позвонил. Произошла самая дикая вещь. – Да? Что же? – На следующий день после вашего мероприятия я забыл телефон в такси. Поиски затянулись, и я не мог ни с кем связаться, пока не получил его обратно сегодня вечером. Пришлось отслеживать водителя, а тот уехал в Ирландию, но теперь все хорошо. – Он глубоко выдыхает. – Так или иначе хочу извиниться за тот вечер лично. – Да все нормально, – быстро говорю я. – Я все отлично понимаю. Жаль, что так вышло с телефоном. – Я имею в виду «лично» в буквальном смысле. Я здесь. Я выпрямляюсь, меня мгновенно охватывает паника. – Что значит «здесь»?