– Но я не знаю! Я перечитывала это снова и снова, и… просто не могу вспомнить. Милли опускается в старое мягкое кресло у окна. Ручки так потерты, что эта дизайнерша интерьера, как ее там, покрылась бы крапивницей. – Когда ты родилась, я послала твоей маме коробку детских книг – проверенную временем классику. Одну из них, как она мне сказала, ты полюбила чуть ли не с рождения. Я прикусываю губу, пытаясь извлечь из памяти хоть что-нибудь, что могло бы пролить свет на последнюю подсказку. – Кролик… Питер?[20] – наконец говорю я. Милли улыбается. – Может, дать тебе подсказку? – Да, пожалуйста. – Четыре слова. Готова слушать? Я киваю. – «В той зеленой комнате…»[21] Я ахаю, перед глазами у меня мелькают картинки из раннего детства. – Там был кукольный домик, и воздушный шарик, и… господи, Милли! Бабушка в кресле сказала «Тсс!» – Я качаю головой, вспоминая старую любимую книжку. – «Баю-баюшки, луна!» – Да. Маргарет Уайз Браун. Эти строки были действительно запечатлены в моем подсознании, и все же в своем горе мне почему-то до сих пор не удавалось их оттуда извлечь. А сейчас – мне три года, я сижу на коленях у мамы, и мы медленно перелистываем страницы старой книжки со стихами: мышка, кукольный дом, кашка в миске и бабушка, говорящая «Тсс», – набор разрозненных слов и образов, из которых сложилась идеальная картинка, по крайней мере для меня. Я бегу в отдел детской книги и осматриваю полки, пока не нахожу единственный экземпляр «Баю-баюшки, луна». Перелистываю страницы и… не нахожу ничего. – Есть успехи? – спрашивает Милли, выглядывая из-за угла. – Нет, – говорю я, опускаясь в потертое кресло, стоящее справа. – Знаешь, Валентина, – начинает она. – У твоей мамы была близкая подруга, Мэй Уэзерби. Она живет в трех кварталах отсюда, в угловой квартире на верхнем этаже бледно-голубого дома. Я киваю, вспомнив, что позавчера, гуляя с Лайзой, проходила мимо этого здания. Мое внимание привлекли цветы в ящике на окне верхнего этажа. – Может быть, тебе будет интересно узнать, что покойный муж Мэй написал биографию Маргарет Уайз Браун. Он действительно очень хорошо ее знал. – Она улыбается. – У меня такое чувство, что она может указать тебе правильное направление. Прежде чем я успеваю ответить, колокольчики на двери звенят и входит вчерашний посетитель – тот, у которого кошмарная подружка. Но на этот раз он один. – Добрый день, Милли, – говорит он, поправляя на плече кожаную сумку. Я замечаю его велосипед, припаркованный на тротуаре у входа. – Эрик! – говорит она, подходя, чтобы поздороваться. Я безучастно машу рукой со своего кресла. – Думаю, тебе понравятся наши новые поступления. Там есть кое-что специально для тебя. – Уверен, что понравятся, – отвечает он. – Но вообще-то я пришел за советом. – Ну, спрашивай, – говорит Милли. Он проводит рукой по волосам и, нахмурив брови, оглядывается в мою сторону. Может быть, племяннице его подружки не понравилась книга? Что, если… – По поводу Фионы, – начинает он. – Беда в том… что она… вообще не любит читать, и… я все думаю: если бы ей в руки попала подходящая книга, это могло бы открыть шлюзы, понимаете? – Он смотрит на меня. – Как тогда, когда ваша мама дала мне «Приключения Тома Сойера». Только что я был угрюмым лондонским пацаном и вдруг оказался – по крайней мере в воображении – на берегах Миссисипи, где искал сокровища и бежал с места убийства. Это было… потрясающе. Ведь стоит только уйти с головой в одну историю, как начинает хотеться еще и еще. Такое самосбывающееся пророчество. Милли улыбается мне. – Разве это не твоя теория, Вэл, что чтение ведет к дальнейшему чтению? Я киваю и подхожу к прилавку, поближе к Милли и Эрику. – В том-то и дело, – продолжает он. – И именно на это я надеюсь с Фионой. Хочу найти книгу, которая откроет ей путь в мир книг. В полной мере осознав бедственное положение Эрика, Милли поворачивается ко мне. – Валентина, почему бы тебе не помочь нашему другу Эрику найти именно ту книгу, которая решит его проблему? – Конечно, – говорю я, роясь в своих глубоких познаниях профессионального библиотекаря. Милли бросила мне на колени бомбу, которая вот-вот взорвется, – и она это знает. Я начинаю петлять по лабиринту книжных полок, и Эрик следует за мной, терпеливо ожидая моего провидческого выбора. Но я совершенно сбита с толку. Что, черт возьми, я должна предложить прочитать его пустышке-подружке? Она ни за что не одолела бы и десяти страниц «Ревности» Норы Эфрон, и ей до лампочки «Дом на Тара-роуд» Мейв Бинчи. Классика не подходит, обычные бестселлеры тоже. Ну и задачка! Я обшариваю верхние и нижние полки, надеясь, что мне повезет и что-нибудь – что угодно – само упадет мне в руки. Так и происходит. – Вы читали «Жену путешественника во времени»?[22] – спрашиваю я, поворачиваясь к Эрику. Он быстро кивает. – Господи, конечно. Оторваться не мог. Насколько я помню, проглотил за один день. – Я тоже, – говорю я, натянуто улыбнувшись. Интуиция мне подсказывает, что Фионе это может понравиться. Может быть, ее впечатлит, что книга экранизирована. Он пожимает плечами. – Может быть, хотя… – Экранизации не сравнить с книгами, – говорим мы хором. – Никогда, – добавляю я, усмехаясь. Он кивает. – Тогда я возьму это для нее, – говорит он, оглядываясь на Милли. – И сообщу, если она заглотнет наживку. – Удачи, – говорю я. Он молча почесывает затылок. – У Фионы далеко не идиллическое детство. Отец ушел, когда она была маленькой, а мать жила на государственное пособие. Она выросла практически в нищете. – Сумка через плечо от Gucci, с которой она явилась в прошлый раз, снова напомнила мне, что внешность обманчива, и я тут же пожалела, что так опрометчиво отнесла Фиону к определенному социальному классу. – Она обиделась бы, узнав, что я вам об этом рассказал. Я, собственно, к тому, что у нее не было таких возможностей, как у нас с вами, и уж конечно, некому было приохотить ее к чтению. Он надолго замолкает и улыбается. – А у меня была ваша мама! – Это… замечательно, – говорю я небрежно, скрывая нахлынувшую волну эмоций. Пока я жила в Калифорнии без мамы, она тут нянчилась с соседскими детьми. Неужели им она была нужна больше, чем мне? Оказывается, у нас с Фионой есть одна общая черта: мы обе скрываем болезненное прошлое. – Ну ладно, – продолжаю я, овладев собой. – Надеюсь, с книгой все пойдет хорошо. Удачи. Я… мне пора. – Конечно – говорит Эрик. – Я… извините, что задержал вас. – Ничего. Мне действительно нравится сводить людей с книгами. – Какая мать, такая и дочь. – Да. Думаю, что так. На улице дождь – крупные капли падают мне на голову, но я не возвращаюсь за зонтиком. Мэй Уэзерби живет недалеко, так что я ускоряю шаг, прохожу два квартала, заворачиваю за угол и сразу вижу бледно-голубое здание. Из-за дождя сцена выглядит размытой, как на картинах импрессионистов, и это почему-то успокаивает меня. Я поднимаюсь по ступенькам на крыльцо, нахожу табличку с надписью «УЭЗЕРБИ» и нажимаю кнопку домофона. Мгновение спустя из маленького динамика доносится негромкий голос пожилой женщины: «Да?» Голос звучит устало и слегка озадаченно, и я жалею, что предварительно не позвонила. Наверняка у Милли есть ее номер телефона. – Здравствуйте, это Мэй Уэзерби? – Да. – Я… Валентина Бейкер, дочь Элоизы. – О, какой приятный сюрприз в этот мрачный день, – говорит женщина. – Знаешь, дорогая, я ждала тебя. Поднимайся немедленно, не стой под дождем! Я на третьем этаже. Я слышу щелчок открывающейся двери и вхожу в подъезд, стряхивая со свитера капли, пока поднимаюсь по лестнице. На третьем этаже я подхожу к открытой двери и осторожно заглядываю внутрь. – Здравствуйте, миссис Уэзерби! Это я, Валентина. – Да-да, – откликается изнутри Мэй. – Входи, дорогая. Сейчас заварю нам чай. Будь как дома. Я вхожу и сажусь на темно-синий диван у окна. Аккуратная квартира как будто законсервирована со времен пятидесятых годов. Я рассматриваю коллекцию старинных керамических статуэток на полке. Над ней черно-белая фотография в рамке: молодой человек и пожилая женщина, оба радостно улыбаются. Через пару минут появляется Мэй с подносом, на котором стоят чайник и две фарфоровые чашки. Ее хрупкие руки слегка дрожат, когда она ставит его на стол. Потом она усаживается напротив меня в кресло в стиле Людовика XV с бело-голубой матерчатой обивкой. Ей по меньшей мере восемьдесят, может быть, и больше, но она держится как бывшая красавица. Вообще-то она и сейчас очень красива. Легкие седые волосы собраны в пучок, подчеркивая высокие скулы и бледно-голубые глаза. – Боюсь, ты застала меня в разобранном виде, – говорит она, улыбаясь. – В последнее время у меня не так много посетителей, но ты – особая гостья. – Я… э-э-э… большое спасибо за то, что пригласили меня, – начинаю я. – Извините, что не позвонила заранее. – Все хорошо, все хорошо, детка. – Она прищуривает глаза. – А теперь скажи, чем я могу тебе помочь? Я не знаю, сколько ей может быть известно, поэтому начинаю с самого начала – рассказываю об устроенной мамой охоте за сокровищами и предыдущих подсказках, которые привели меня сюда. Я вытаскиваю из сумки последнюю записку и показываю ей. – Милли решила, что это как-то связано с книжкой «Баю-баюшки, луна» Маргарет Уайз Браун. Мама читала мне ее в детстве.