– Гудки, – шепчу я Лайзе, набрав номер Дэниела Дэвенпорта; сердце бешено колотится. – Алло? – говорит молодой женский голос. Он звучит решительно, возможно, даже немного раздраженно, но это трудно разобрать из-за шума на заднем плане – гремит посуда, из крана громко льется вода. – О… мм… здравствуйте, – бормочу я. – Извините… э-э… я звоню… Дэниелу. – Дэниелу? Что еще за Дэниел? Я откашливаюсь. – Дэниел Дэвенпорт. – А-а, Дэниел Дэвенпорт. – Она смеется. – Красивое имя. – Извините, не поняла. – Вам, очевидно, нужен мой бывший, – говорит она. – Скажите, ну какой мужчина выдает номер домашнего телефона, если хочет обмануть девушку? – Она шмыгает носом. – Правда, мобильного у него нет – он все время пропускает платежи. Сначала был Клайд Хамфри, потом Бен Кэллоуэй, а теперь… Как там? Ага, Дэниел Дэвен… неважно. – Она смеется. – Вы не виноваты, милая. Мне жаль и вас, и всех бедняжек, которых он обманул, включая меня. Но теперь он получил по заслугам. – Я качаю головой Лайзе, которая пытается поймать каждое слово. – Его арестовали на прошлой неделе за почтовое мошенничество. Наконец-то он попался. Скатертью дорога. – О, – говорю я. – Прошу прощения. Я… – Не стоит, – отвечает женщина. – Просто впредь будьте умнее; как я, и не влюбляйтесь в социопатов. – Да, верно, – бормочу я. – Спасибо. Я быстро заканчиваю разговор, бросаю телефон на диван и смотрю на него, как на динамитную шашку. – Ну и?.. – спрашивает Лайза, округлив глаза. – Рассказывай все! – Ошиблась номером. – Я вздыхаю. – Либо это ошибка, либо наш Дэниел Дэвенпорт – мошенник-социопат, который в данный момент сидит в тюрьме. – Предпочитаю первый вариант. Я пожимаю плечами. – Не падай духом, – говорит Лайза. – Просто потребуется немного больше усилий. – Посмотрим, – говорю я, зевая. – А сейчас мне нужно немного поспать. Лайза хватает свой свитер и ободряюще улыбается мне с порога. – Спокойной ночи, милая. И пусть тебе приснится самый романтический сон о прекрасном и загадочном Дэниеле. Наутро я просыпаюсь без воспоминаний о каком-либо романтическом или ином сне. Зато в голове все встало на свои места. Наконец-то я обрела чувство полной ясности по поводу «Книжного сада». Мамина жизнь, возможно, и останется для меня мучительной загадкой, но теперь я точно знаю, что она создала нечто прекрасное и стоящее. Я думаю о покупателях, которых видела в магазине. Вот, например, Эрик, пусть даже его девушка несколько сомнительна. Он практически вырос в магазине! Я видела, что Джен из кафе «Флора» буквально светилась изнутри, когда рассказывала, как необходим соседям «Книжный сад». Я всегда считала, что моя работа библиотекарем важна, – а это не менее, а может быть, и более важно. Буду ли я себя уважать, если хотя бы не попытаюсь вдохнуть в магазин новую жизнь? Наполнив чайник и поставив его на заднюю конфорку старой плиты, я достаю телефон и вношу некоторые изменения в свой профиль на @booksbyval. Я удаляю «библиотекарь» и «Сиэтл». Я не могу балансировать между двумя мирами; нужно выбрать один, и я этот выбор сделала. Это грустно? Нет, напротив, я чувствую прилив гордости, печатая новые данные: «Владелица книжного магазина „Книжный сад“. Примроуз-Хилл, Лондон». Это жизнь, которую подарила мне давно потерянная мать. У меня есть шесть месяцев, чтобы сделать эту жизнь своей. Я вхожу в магазин. Колокольчики на двери звенят. – Милли? – запыхавшись зову я, разбудив своим криком Перси, вытянувшего лапы на солнышке у витрины. – Минутку, – отвечает она из задней комнаты. Мгновение спустя она появляется, немного встрепанная, со шваброй в руке. – Тебе не кажется, что у пчел должно было хватить соображения, чтобы не устраивать себе улей в книжном магазине? – Она качает головой. – Они снова проникли через это проклятое окно. И так каждый год примерно в это время. Я все собиралась это исправить, но вот цена, которую платят за промедление. – Она пытается прислонить швабру к стене, но та упрямо шмякается на пол. – Следующим номером будут шершни в Хемингуэе! – Ужас какой, – говорю я, подавляя смех, и слышу какое-то царапанье в задней части магазина. – Послушай, надеюсь, это не пчелы? Милли закатывает глаза. – Это Перси! Он думает, что угловой книжный шкаф в отделе истории – его личная когтеточка. – Она отпихивает кота обратно к окну, надолго замолкает, изучая мое лицо, и приподнимет бровь. – То же выражение лица, – говорит она с уверенным кивком. – У твоей мамы бывало точно такое же, когда она на что-то решалась. Я открываю рот, чтобы заговорить, но Милли поднимает руку, заставляя меня замолчать. – Что-то назревает. Я даже знаю что. Давай-ка сразу перейдем к делу. Ты выводишь нас из бизнеса. Закрываешь магазин, продаешь дом. Давай. Просто скажи об этом. Я качаю головой. – Ничего подобного, Милли. Ты попала пальцем в небо. Я не продаю магазин. На самом деле как раз наоборот. Она прищуривает глаза, все еще недоверчиво. – Послушай, – продолжаю я. – Когда я впервые услышала, что мама оставила мне свое имущество, я не знала, что и думать. Я ведь не видела ее и не слышала о ней с двенадцати лет. Это очень долго. – Внутри начинает пульсировать знакомая боль, но я подавляю эмоции и продолжаю. – С тех пор я ношу в себе много горя. Так что да, когда я сошла с самолета, я не испытывала никаких теплых чувств. – Милли внимательно меня слушает. – Но потом я приехала в Примроуз-Хилл и увидела магазин собственными глазами. Я познакомилась с тобой и Лайзой, встретила Джен, того странного парня на рынке, у которого… – На голове берет, – с улыбкой заканчивает Милли. – Да, и, хочу добавить, поддельный французский акцент. Она кивает. – Поддельный, не сомневайся. Я улыбаюсь. – Но все равно он вписывается, понимаешь? Все сходится. Все вы. Все это, – я замолкаю и обвожу рукой зал. – То есть я хочу сказать, что… я никуда отсюда не уйду. Не смогу. – Я ловлю на себе ее взгляд. – Может быть, я никогда не разберусь в мамином прошлом, но за «Книжный сад» я собираюсь бороться. Милли обнимает меня. – Я так и знала! – кричит она. – Знала, что ты не паршивая овца. Я протягиваю ей салфетку из коробки на прилавке и беру еще одну для себя. – Но я должна заплатить налог на наследство, Милли, – продолжаю я. – Времени на это полгода, а у меня нет денег. И теперь, если ты готова работать со мной, если проявить немного изобретательности… Я спохватываюсь, зная, к чему клонится разговор. Да, Милли завершила юридическую карьеру и у нее мог быть какой-то капитал, чтобы помочь, но это стало бы огромным бременем для маминой лучшей подруги. Решив отложить эту мысль на потом, я помогаю ей расставить новую партию книг и рассказываю о вчерашних событиях: об интригующих заметках в «Последней зиме», о том, как мы с Лайзой пили вино и как я набралась храбрости (подкрепленной градусами), чтобы набрать номер телефона, записанный внутри обложки. – Очень интересно, – говорит Милли, слушая меня с жадным вниманием. – Да, но попытка познакомиться с мужчиной, которого ты «нашла» в книге, выглядит несколько… безумной, правда? – Может быть, но в хорошем смысле. – Она усмехается, засовывая на полку новую книгу в мягкой обложке. – Валентина, твоя мама когда-нибудь рассказывала тебе о жизненном цикле книги? Я улыбаюсь. – О путешествии? Да. Милли кивает. – Он очень длинен. Эта книга, возможно, прошла через бесчисленное множество рук до и после того, как попала в руки Дэниела. Чтобы найти его, могут потребоваться определенные усилия, но не думаю, что это невозможно. Мы так увлеклись разговором, что ни одна из нас не заметила курьера из FedEx[19], терпеливо ожидающего в дверях. Он деликатно кашляет. Милли вздрагивает, извиняется, быстро приглаживает взъерошенные волосы и расписывается за посылки. – Ничего страшного, – говорит мужчина, видя, что щеки Милли покраснели. – Спасибо, Фернандо, – говорит она, кладя пакеты на прилавок, и представляет меня. – Рад познакомиться, – говорит он и снова поворачивается к Милли. – И… всегда рад видеть вас, мисс Уилсон. – У него черные как смоль волосы, седеющие на висках, хотя видно, что он лет на пятнадцать младше Милли. Когда они стоят рядом, его макушка едва достигает ее ключицы. – Взаимно, вы же давно доставляете нам товар. Мы в принципе… старые друзья. И вы должны называть меня Милли. – Милли, – говорит он, на мгновение задержав на ней взгляд, прежде чем повернуться к двери. – До свидания. – До свидания, Фернандо, – отвечает она, слабо махнув рукой, словно ее правая рука внезапно потеряла семьдесят пять процентов мышечной силы. – Так-так-так, – поддразниваю я, когда фургон доставки отъезжает. – Кто-то влюбился в парня из FedEx! – Во всяком случае, не я, – утверждает Милли, как будто выходя из-под власти каких-то чар. Я улыбаюсь, помогая ей закончить расстановку новых поступлений, и тут вспоминаю последнюю мамину подсказку. Я достаю сумочку и вытаскиваю открытку, чтобы прочитать Милли строчку: «Пускай меня не будет рядом, чтобы вытереть твои слезы, это сделает кто-то другой. Свернись калачиком в бабушкиных мудрых объятиях и слушай, как она говорит: „Тсс“». Я выжидательно смотрю на Милли. – Ты хоть представляешь, что это значит? Ее глаза сверкают. – Да, представляю, и ты тоже.