— Для самоубийства. — Это и Чад сказал, но я на это не куплюсь. — Ножом себя убить сложно, — сказал Итан. — Ты, конечно, можешь всадить его себе в глотку, но если струхнешь, то воткнешь неглубоко и будешь умирать медленной, мучительной смертью. С пистолетом все проще. Вставил его себе в рот, нажал на курок — и готово. — Все равно получается, что вы передаете довольно бестолковое послание. — Нет. Либерасты не отнимут наши пушки, потому что люди вышибут им их собственные мозги. Но это не играет большой роли. Люди были бы счастливы, если бы мы застрелились. Они бы решили, что этим конкретным пушкам нашли хорошее применение. — Вы бы могли использовать капсулы с цианистым калием или что-то вроде. — В капсулах с цианистым калием нет драматизма. — Ну вы могли бы задохнуться как-нибудь подраматичней. — Ты прикалываешься надо мной? — Нет, — сказал Барри. Он и сам удивлялся тому, как разговаривает с Итаном. Видимо, он перепугался до того, что потерял способность оценивать свои действия. — Нет, не прикалываюсь. Но скольких людей ты лично убил сегодня? Итан нахмурился. — Не твоего ума дело. — Ни одного, верно? — Ты пытаешься меня взбесить? Серьезно? — Нет, это не насмешка, честно. Я просто пытаюсь доказать, что до настоящего момента ваш план порубить кучу людей в этом продуктовом магазине не достиг того успеха, на который вы, должно быть, рассчитывали. Следовательно, подрыв шести человек в морозилке привлечет гораздо больше внимания, чем все остальное, что вы сегодня сделали. Вот о чем будут говорить люди, а не о вашем послании обществу. — Именно поэтому это план Б, а не план А. — Зачем вообще его было придумывать? Зачем тащить пушки и взрывчатку, если вы пытаетесь обратить внимание именно на то, что вы не используете пушки и взрывчатку? — Если бы на мне не было жилета со взрывчаткой, вы бы уже напали на меня со своими дурацкими подносами. Мне нужен был запасной план. — Ощущается недостаток приверженности делу. — Ты и понятия не имеешь об уровне моей приверженности делу. Но ты это узнаешь. Подойди. — Нет. — Я сказал, подойди. — Зачем? — Чтобы я с тебя живьем содрал шкуру. — Так себе предложеньице. — Иди сюда, или здесь все подохнут. Я думаю, что ты не хочешь, чтобы я взорвал все это говно. За сегодня это был уже второй раз, когда Барри угрожали в стиле «давай-ка я убью тебя этим оружием, а то уложу всех остальных другим». Разумеется, он не собирался подходить, чтобы дать Итану возможность освежевать себя. — Мужик, подойди к нему, — произнес Тревор. — Что? Нет. — Ты тут единственный корчишь из себя дерзкого парня перед ним. Не заставляй нас расплачиваться за это. Кто-то толкнул Барри вперед. Его это так сильно застало врасплох, что он подался вперед и чуть не поскользнулся. Обернувшись, он увидел, как Пит опускает руки. Мелкий говнюк. Итан замахнулся ножом. Лезвие прошло по диагонали по груди — от левого соска до пояса, но Итан был недостаточно близко, чтобы полоснуть глубоко, так что разрезал в основном рубашку. Барри обожгло, но кровь не брызгала, и внутренности не вываливались, по крайней мере он этого не видел. Барри поднял поднос. Итан одновременно взмахнул ножом, металл ударился о металл. Итан ткнул ниже, и Барри еле-еле отбил его своим самодельным щитом. Как же он хотел, чтобы тут было побольше света. Барри махнул еще раз. Промахнулся. На этот раз потому, что его руки чертовски замерзли и он ослабил хватку; поднос полетел в один из стеллажей и грохнулся об пол. Итан резко выбросил руку с ножом вперед. Барри увернулся — почти. Лезвие не вошло в брюхо по рукоять, но сделало очень скверный разрез на боку. Барри вскрикнул. Света не хватало, чтобы правильно оценить тяжесть раны, но болело адски, а кровь лилась на джинсы. Еще он обмочился, так что по телу текло две струи теплой жидкости. Вот и все. Он не мог выиграть эту битву. Единственной стратегией было отступление. Барри отшатнулся назад, выставив перед собой руки, словно сдавался, но, естественно, не ожидая, что Итан вдруг скажет: «А, хорошо, если ты не хочешь больше драться, имеешь право — у нас свободная страна». Он смутно отдавал себе отчет, что, сделав так, возможно, направил Итана в сторону четырех оставшихся в морозилке невинных людей, и на сознательном уровне понимал, что не хотел этого; но ворвался инстинкт выживания, и теперь Барри думал лишь о том, как бы убраться подальше от лезвия. Совершенно не факт, что он истек бы кровью от этой раны, но еще один хорошенький удар прикончил бы его. Итан захихикал. — Больно, а? Не нравится мой нож? Не радуешься такому приключению? Странно. Мне вроде весело. Барри крепко зажал рукой бок. О да, рана была ужасная. Теперь как никогда нужны были копы, которые вломились бы в морозилку, скрутили Итана и выволокли его, чтобы потом вздернуть на рассвете. Итан снова принялся, ухмыляясь, махать ножом в воздухе. Он шагнул в сторону остальных. — Кто-нибудь еще хочет немножко? Он, конечно, не признался, но, думаю, ему на самом деле понравилось. Думаю, его это возбудило. У него, наверное, уже стояк, а? — Уйди, — попросила Дана. — Просто выйди из морозилки и иди к своим друзьям. — Ага, я пойду, — сказал Итан. — С вами скучновато тусить подолгу. Могу оставить одного или двух из вас в живых, чтобы вы потом рассказали эту историю. А могу и не оставить. Могу завалить вас всех. Могу вырезать историю у кого-нибудь на груди. Не решил пока. — Я готов рассказать историю, — вызвался Тревор. Итан направил в его сторону нож. — Ты мне нравишься, старик. Сдается мне, ты отличный рассказчик. Да, можешь жить, и одна из твоих телок может жить — я, правда, не решил еще: та жирненькая или тощая. А мелкий пацан — на списание. Пойдет следующим. Эй, пацан! Пит вжался в Дану, которая обняла его. — Я с тобой говорю. Пацан, тебе когда-нибудь врач делал укол? Пит ничего не сказал. — Отвечай. Это простой вопрос. Укол тебе врач делал когда-нибудь? Пит кивнул. — Больно было? Пит кивнул. — Но не сильно, да? Укол только звучит страшно, а на самом деле так, щипнет на секундочку и все. А потом тебе дают леденец на палочке. Если я тебе сделаю укол, ничего страшного же? Пит затряс головой. — К сожалению, я не буду делать тебе укол. Я собираюсь пырнуть тебя своим ножом. Он намного больше, чем игла шприца, как считаешь? Будет гораздо больнее. Я имею в виду, гораздо больнее. И я собираюсь это делать снова и снова, пока ты не заревешь и не умрешь. Звучит фигово, да? Пит уткнулся лицом в бок Даны. — Эй, когда взрослые задают тебе вопрос, не отвечать — это грубо. Уважай, черт возьми, старших. Я спросил: фигово звучит, что я буду тыкать в тебя ножом, пока ты не сдохнешь? Что ответишь? Дана убрала руку от Пита и встала перед ним. — Я все еще не решил, какую телку убить, — сказал Итан. — Это можешь быть ты. Мне придется сделать больше ударов, но я справлюсь. Ты этого хочешь? — Нет, — сказала Дана. — Но когда ты угрожаешь ребенку, ты вынуждаешь меня быть смелее, чем мне хотелось бы. — Ну хорошо, — произнес Итан. — Тогда будь смелой. Давай посмотрим, как это сработает. Дана пошла на него, двигаясь бесстрашно и решительно. Барри бы не хотел быть ее мишенью, даже если бы у него был длинный окровавленный нож. Возможно, это просто свет от фонарика мобильника сделал ее такой устрашающей, но Барри немного волновался, что Итан может подорвать свой жилет, лишь бы избежать поединка с ней.