— Когда службы Хапурова его выперли, он решил попытать счастья в Европе. Подрабатывал то в забегаловках, то таксистом. И представь себе, он оказался в Риме именно в то самое время, когда ты решил провернуть всю эту аферу с катастрофой. Он тогда работал в такси, отвозил клиента в римский аэропорт. Именно тогда он тебя и увидел. И больше из вида уже не упускал. Сначала он засек тебя с Рэлли. Тот еще проходимец… Ну а после узнал о катастрофе, в которой ты якобы погиб, и решил использовать это против тебя. Узнал, где ты поселился, чем занимаешься, ну и как тебя теперь зовут, само собой. Всюду следовал за тобой по пятам. Полковник ненадолго задумался. — Вот, казалось бы, действовал умно, но цель у него была какая-то идиотская. Далась ему эта медаль! Совсем, похоже, мозги набекрень съехали. А все почему? А потому! Взрослый мужик, а ни работы приличной, ничего… А главное, ни жены, ни детей. Оттого-то и все беды. Полковник назидательным тоном произнес эту речь в защиту семейных ценностей и неодобрительно посмотрел на Ступина с Дерюжниковым. Я заметила, как мужчины переглянулись и, пряча улыбки, опустили глаза. — Все записи, где ты, так или иначе, засветился, нашли в его компьютере, — пояснил полковник. — Ими он собирался тебя и дальше шантажировать, но не успел. Наши программисты установили, что он знал о твоей переписке с коллекционерами и что ты собираешься продать медаль. Нервы у него сдали, вот и попер напролом. Надо же, из-за такой чепуховины даже девчонку не пожалел! Такой стресс ей довелось пережить, не приведи бог никому. Как она? — спохватился Роман Игнатьевич. — Спасибо, уже гораздо лучше, — ответил Павел. — Врачи говорят, быстро идет на поправку. — Ну и замечательно! — Полковник посветлел лицом. — Если что-нибудь нужно, сразу обращайся. Сделаю что смогу. — Спасибо, — Павел благодарно посмотрел на полковника. Все ненадолго замолчали. — А почему он просто не пришел ко мне, чтобы купить медаль? — спросил вдруг Павел. — А потому что денег у него не было! — сказал полковник сердитым тоном, как будто именно Павел был виноват в том, что у бывшего курьера не было денег. — Он ведь мало того, что нигде толком не работал, так еще и был игроманом. Лишь появятся деньги, сразу просаживал в подпольных казино, будь они неладны! А вообще, гнилой тип. Вот уж действительно поделом. Никто не произнес ни слова, молчанием выражая полную солидарность с мнением Романа Игнатьевича. Хоть это, конечно, и негуманно. — А теперь, синьор Контадино, перейдем к тому, что касается лично вас, — обратился полковник к Павлу с холодной иронией в голосе. Тот ответил унылым взглядом. — Неужели ты думал, что мы действительно ничего не узнаем о твоих перемещениях? Особенно после того, как ты напортачил с этим Рэлли. Зачем он вообще тебе сдался? Хотя, — оборвал самого себя полковник, — если бы не он, ты бы угодил на тот самолет вместе с несчастными людьми. Полковник нахмурился. — Знаешь, несмотря ни на что, я все же рад, что ты жив, — серьезно произнес он, печально глядя на Павла. — Ну а как дальше жить, это уж тебе решать. Сегодня Евгения, можно сказать, подарила тебе третью жизнь. Смотри, больше не злоупотребляй. Все молчали, несколько ошеломленные этой отповедью. — Я так понял, ты все опасался, уж не мы ли на тебя ополчились? — Роман Игнатьевич проницательно взглянул на Павла, но тот отвел взгляд. — Я уже объяснил Евгении, и теперь тебе повторяю то же самое — нет у нас к тебе ни малейших претензий. А если бы были, тебя бы просто арестовали, и за свои художества ты бы ответил по закону. Понятно тебе? Павел коротко кивнул. — Так что возвращайся в Милан, как только жена поправится, и живи себе спокойно. Занимайся коммерцией, тебе это больше подходит. Так, что еще? Роман Игнатьевич ненадолго задумался. — Да, что касается твоей подработки так называемой. Я имею в виду «TR premium». Здесь тебе также не о чем беспокоиться. Евгения, — обратился он ко мне, — ты ведь общалась с нашим агентом? — Да, — кивнула я. — И что он тебе рассказал? Я коротко пересказала суть нашей беседы с агентом, о котором шла речь. Практически то же самое, что я уже поведала самому Павлу. — Ну вот, — одобрительно кивнул Роман Игнатьевич. — Об этом я и говорю. Там о тебе, Агафонов, уже и думать забыли. Сколько воды утекло. Кроме того, если наш сотрудник передал эту информацию, значит, так оно и есть. За него я ручаюсь. Здесь возразить было нечего, да никто из присутствующих и не собирался этого делать. Пришло время расходиться. Роман Игнатьевич собирался уже сегодня вернуться в Москву. Он отдал распоряжение доставить эвакуированных отдыхающих обратно в отель, исполнением чего немедленно и занялся майор Ступин. Дерюжников вызвался ему помогать, а Павел отправился в административный корпус, чтобы еще раз убедиться, что Габриэлла оправилась от потрясения, а заодно и переговорить с врачами. Невольно наблюдая за этой супружеской парой последние несколько часов, я убедилась, что Габриэлла значит для своего мужа несравненно больше, чем просто красивая картинка. Я искренне пожелала, чтобы с коллекционированием в жизни Павла было покончено раз и навсегда. Это относилось и к медалям, и к женщинам. Сама же я отправилась прямиком в номер, где мне предстояло провести остаток этого неординарного дня в одиночестве, чему я была только рада. Решив, что мне необходима смена впечатлений, я начала подыскивать на сайте подходящий фильм для просмотра. Наконец я остановила свой выбор на каком-то мистическом боевике. В нем шла речь о битве оборотней с вампирами. Я решила потратить остаток вечера на то, чтобы выяснить, почему родственные сущности решили истребить друг друга. Надо сказать, я отлично провела время, поскольку проснулась перед монитором во время демонстрации финальных кадров. Судя по ним, популяция как вампиров, так и оборотней была в той или иной степени сохранена. Искренне порадовавшись и за тех, и за других, я перебралась на кровать с тем, чтобы окончательно погрузиться в крепкий освежающий сон. Мы втроем стояли в аэропорту Шереметьево, ожидая объявления посадки рейса Москва — Милан. — Летим прямым рейсом, без пересадки в Риме, — пояснил Павел. — Еще несколько часов, и мы дома. Габриэлла даже захлопала в ладоши. — Как я соскучилась по детям! — Ее черные глаза так и сияли. — Неужели я их наконец-то увижу! — Увидишь, милая, и очень скоро, — улыбнулся Павел. — И детей, и Марцеллу. — Марцелла! — воскликнула в ответ его жена. — Мы столько всего на нее взвалили! Близнецы ее, должно быть, вконец измучили. Я с удовольствием наблюдала за Габриэллой. Выглядела она превосходно, словно и не побывала в переделке, после которой и мужчине впору восстанавливаться несколько месяцев. Вернулся ее великолепный ровный смуглый цвет лица. Я мимолетно вспомнила, как испугала меня ее восковая бледность. — Евгения, приезжай к нам в Милан, познакомишься с ними, — продолжала щебетать Габриэлла. — У нас чудесный дом. Мы выделим тебе весь второй этаж, оставайся у нас сколько захочешь. Можем и по окрестностям попутешествовать. Там так красиво! Ты ведь любишь природу? Павел с улыбкой кивнул, присоединяясь к приглашению своей супруги. — С радостью приеду! — заверила я. — Вот только закончу одно дело. Услыхав это, Павел взял меня под руку. Мы с ним отошли на несколько шагов от его восторженной жены, и он спросил: — Это как-то связано с раритетом? Я кивнула и коротко объяснила Павлу, что именно я задумала. — Ну что ж, — ответил он после недолгого раздумья. — Пожалуй, это оптимальный вариант. Возможно, я и сам бы к этому пришел. В этот момент объявили посадку. Мы с Павлом крепко обнялись, я расцеловалась с Габриэллой, и оба они направились на посадку, присоединившись к потоку остальных пассажиров. Я с легкой грустью смотрела им вслед. Габриэлла в легком светлом плаще грациозно шла рядом с Павлом, катившим за собой чемодан. Они шли, не оглядываясь, но я все смотрела им вслед, пока супруги не скрылись из виду. Вот и конец моему вмешательству в международные дела. Я вспомнила, как Дерюжников пошутил напоследок, что в Риме меня наградили бы орденом за спасение итальянских граждан. Орден пусть подождет, а пока мне предстоит решить судьбу одной медали. Выйдя из терминала аэропорта в Ставрополе, я принялась выискивать такси. Превышающее спрос предложение оказалось лишь видимостью. Узнав, куда именно мне надо попасть, слетевшиеся было ко мне таксисты тотчас утрачивали всякий интерес. Широкие улыбки на их загорелых лицах сменялись равнодушным или досадливым выражением. — Нет, в такую даль не поеду. Да мне и бензина не хватит. Да там такие колдобины, всю подвеску разобьешь, а заработаешь шиш с маслом, — чуть ли не хором заявляли водители. — Девушка, идите лучше на автобус, — посоветовал один из них, махнув рукой в сторону остановки. Спасибо, уже была. Маршрут не баловал регулярностью рейсов, поэтому следующий автобус ожидался только в четыре часа дня, я же прилетела в полдень. И где мне болтаться все это время? Снимать номер в гостинице мне не хотелось. Я не собиралась здесь задерживаться, рассчитывая улететь вечерним рейсом. К тому же поездка на автобусе заняла бы почти три с половиной часа, если верить маршрутной карте на кассе. По моим подсчетам, добраться на машине вполне можно примерно за час, при этом не особенно лихача. Наконец надо мной сжалился один из водителей, ловивший пассажиров как раз неподалеку от этой самой остановки. Он, видимо, не опасался за сохранность подвески и специально выискивал клиентов среди бедолаг, стремящихся, подобно мне, существенно сократить время на дорогу. И то, немного поломавшись, он согласился меня отвезти, лишь когда я пообещала «накинуть». Я беспечно упустила из виду, что здесь, на юге, уже царит лето. Поэтому мне становилось нестерпимо жарко в моей «апрельской» одежде. Расположившись на заднем сиденье, я принялась стягивать свою пусть и легкую, но все-таки куртку. Наблюдая за мной в зеркало заднего вида, таксист, молодой парень, хохотнул: — Что, девушка, стриптизом расплатиться хотите? — Частичным, — разочаровала я шутника, положив куртку рядом с собой на сиденье. Тот, явно загрустив, умолк и всю дорогу не донимал меня разговорами. За что я была ему несказанно благодарна. Отъехав от здания аэропорта, мы оказались на довольно пыльной, почти пустынной дороге, которая, к счастью, вскоре сменилась скоростным шоссе. Вначале по его обочинам попадались лишь редкие невысокие деревца, но постепенно посадки начали густеть, и наконец мы очутились почти в настоящем лесу, через который пролегала гладкая асфальтированная дорога. Непонятно, по поводу каких колдобин сокрушались водители? — А им прямая выгода по городу круги нарезать, — пояснил таксист, молчавший до этого минут сорок. — Там и концы небольшие, и если с машиной что приключится — решаемо. Тут ведь как — у многих развалюхи, вот и хотят выжать из них все возможное. Далеко впереди замелькала металлическая ограда, выкрашенная светло-голубой краской. — Вот и подъезжаем к их территории, — пояснил водитель. — Быстро я вас домчал? Я с отсутствующим видом смотрела в окно, сделав вид, что не заметила намека на добавленную стоимость. И без того получилась нехилая сумма. На территорию частного пансиона меня пропустили без каких-либо проблем, едва я объяснила, кого именно приехала навестить. Мне даже не понадобилось предъявлять свое удостоверение. — Виктор Парфенович как раз на веранде, — пояснила мне немолодая женщина в медицинском халате. — Сверните вот на эту аллейку, немного пройдете и сразу его домик увидите. Светло-зеленый, не ошибетесь. Виктор Парфенович Сердитов и был тем самым коллекционером с ником Серден, первым вызвавшимся приобрести медаль. Интересно, как бы все сложилось, если бы с самого начала продали медаль именно ему? Мы ведь все равно прокололись со всеми остальными покупателями. Я досадливо покачала головой, отгоняя неприятные воспоминания. Теперь уж поздно рассуждать на тему «если бы да кабы». Все уже позади. На веранде домика, на который указала мне медсестра, я увидела лишь пустую инвалидную коляску. Поднявшись по бревенчатым ступенькам широкого крыльца с пандусом, я увидела в глубине веранды, затененной деревянным навесом, самого Сердена. Он расположился в плетеном кресле рядом с небольшим столиком. Рядом с ним я заметила прислоненные к стене костыли. Я сразу поняла, что сидевший передо мной человек был уже очень-очень стар. И как это ни парадоксально, по нему этого было не видно. Не в силах объяснить себе этот феномен, я решила просто принять его как факт. — Добрый день! Хорошо добрались? — поприветствовал меня Виктор Парфенович приятным звучным голосом. На меня были устремлены полные живой мысли светлые глаза. Серден был одет в легкие светлые брюки и белоснежную рубашку с коротким рукавом. И почти такими же белоснежными были его волосы, густые и аккуратно постриженные. Он предложил мне сесть на плетеный стул возле столика, на котором стояли глиняный кувшин и два больших керамических бокала. — Вы не проголодались? — заботливо осведомился Виктор Парфенович. — Я попрошу Любочку, чтобы принесла вам обед.