Я заверила, что недавно перекусила в самолете. — Тогда позвольте предложить вам бокал холодного чая. Здесь его отлично готовят, очень освежает. Я с удовольствием выпила бокал ледяного чая, показавшегося мне после поездки в пыльной духоте просто бесподобным. — Я был так рад, что вы наконец откликнулись, — заговорил Виктор Парфенович, когда я поставила пустой бокал. — Павел все же решил продать эквадорскую реликвию? Я положила перед ним открытый футляр. — Он поручил мне привезти вам эту медаль в качестве подарка. Виктор Парфенович некоторое время внимательно смотрел на меня. — Как мне к вам обращаться? — спросил он наконец. — Евгения. Можно Женя. — Да, Женечка, Павел порой меня удивляет, — он продолжал задумчиво изучать мое лицо. — Есть в нем что-то такое… Павел хороший человек, только уж очень разбросанный. Вот и сейчас бросается. Он улыбнулся доброй насмешливой улыбкой, словно одобрял Павла и одновременно осуждал его за столь странный поступок. — Что ж, я очень рад. Конечно, дареному коню в зубы не смотрят, но могу я узнать, что заставило Павла сделать столь щедрый дар? Вы ведь знаете, сколько она стоит? Я знала, что ее цена — по меньшей мере, одна человеческая жизнь. А еще страдания ни в чем не повинной молодой женщины. Хотя, как знать, может, в прошлом ради обладания ею погибло куда больше людей. Я рассказала Сердену, в силу каких обстоятельств родилось решение подарить ему этот раритет. Он внимательно слушал, ни разу меня не перебив. — Да, — задумчиво сказал он, когда я закончила. — Очень жаль девушку, которой пришлось через это пройти. Я знаю, что это такое, я сам потерял свою жену совсем молодой. Она была беременна… С тех пор я не женился, никто не заменит мне Нелличку… Взяв в руки футляр, он некоторое время задумчиво рассматривал медаль. Я невольно посмотрела на его руки, подумав, что совсем недавно тот же самый футляр держал убитый преступник. Виктор Парфенович бросил на меня проницательный взгляд. — Я не верю во всю эту чушь о передаче негативной энергетики, — усмехнулся он. — К тому же самое страшное в моей жизни уже произошло, так что… Я промолчала. Мне нравился этот милейший старичок, как в свое время отозвался о нем Павел. Как ни странно, жалости Виктор Парфенович к себе не вызывал, только искреннее уважение. — Спасибо, Женечка, — сказал он, отложив футляр. — Вы проделали очень долгий путь ради того, чтобы она оказалась у меня. И передайте мою благодарность Павлу. Пусть он бережет свою жену. Наши близкие — самое дорогое, что у нас есть. Мы немного помолчали. — А насчет этой истории можете быть спокойны — дальше меня все это не пойдет. Я еще и не такие тайны храню, — Виктор Парфенович улыбнулся. — В моей коллекции более тысячи экземпляров, и у каждого своя история. Я уж со счета сбился. Порой перебираю их и вспоминаю… Да, вспоминаю. Ну что ж, теперь будет еще одна. А больше эта медаль никому не причинит вреда. Я об этом позабочусь. Из Ставрополя я улетела вечерним рейсом. Я возвращалась к своей любимой тете Миле. Только сейчас я поняла, как соскучилась по ее ласковому ворчанию и вкусным пирожкам. И теперь я рада была сделать передышку в моем тихом уютном Тарасове, городе тополей и каштанов, где в весенних скверах так красиво цветет сирень.