– Еще две чарки, Солнышко! – Что ты собираешься делать? – спросил Питер, зная, что неизбежно будет втянут в это, и взглянул в грязные окна кабачка – темные стекла в белых крапинках снежинок. – Посмотрим. Что собираюсь делать? – Джим задумался, и Питер понял, что Джим уже давно знал, что будет делать, и что это приглашение съездить попить пивка было только началом; его вовлекли в этот разговор, так же как и привезли за город, и все остальное, весь этот треп о «другом образе мышления» и о городе-призраке – все было четко пронумеровано в плане, родившемся у Харди в голове. – Что я собираюсь делать? – Он вскинул голову. – Даже этот сказочный дворец становится скучным после доброй порции пива, поэтому возвращение в наш милый маленький Милбурн доставит нам удовольствие. Да! Мы определенно должны вернуться в милый маленький Милбурн. – Давай держаться от нее подальше, – сказал Питер. Джон проигнорировал его просьбу: – А знаешь, наша милая сексуальная леди выехала из отеля две недели назад. О, как ее там не хватает, как по ней скучают! По ней тоскуют, Пит. Как мне плохо, оттого что я не могу полюбоваться этой аккуратной попкой, поднимающейся по лестнице. Я скучаю по этим глазам, вспыхивающим во тьме коридоров. По пустому чемодану. По знойному телу. И я уверен, ты уже знаешь, куда она переехала. – Мой отец готовил закладную. Его дом. – Питер кивнул более энергично, чем хотел, и понял, что снова пьянеет. – Твой старик настоящий добрый гном, да? – спросил Джим, приятно улыбаясь. – Хозяин! – Он грохнул кулаком по стойке. – Мне и моему другу – по порции твоего лучшего бурбона. – Бармен с обиженным видом налил им такого же виски, какое в прошлый раз стащил Джим. – Так, вернемся к теме. Наша подружка, по которой так искренне скучают, покидает первоклассный отель и поселяется в доме Робинсона. Не кажется ли вам странной цепь совпадений? Очевидно, только два человека на свете, я и ты, Кларабелла, могут дать ответ. Потому как только мы с тобой знаем, что она была на вокзале в момент смерти старины Робинсона. – Его сердце… – пробормотал Питер. – О, она поражает в самое сердце. И в другие органы. Однако странно, не правда ли? Фредди падает на рельсы… Я сказал «падает»? Нет: планирует. Я все видел, помни. Он опускается вниз легко и плавно, как салфетка. Затем она лезет из кожи вон, чтоб заполучить его дом. Одно к одному, а, старина? Ты тоже видишь в этом совпадение, Кларабелла? – Нет, – прошептал он. – Ну-ка, Пит, вспомни, как ты прошел ранний отбор в Корнелл. Пошевели своими огромными мозгами, малыш. – Он положил ладонь на спину Питеру и пригнулся к нему, дыша чистым спиртом прямо в лицо. – Наша сексуальная подружка что-то ищет в доме. Чувак, я заинтригован, а ты? Ты только представь ее там. Эта аппетитная леди шастает по старому дому Фредди – что она ищет? Деньги? Драгоценности? Наркотики? Кто знает? Но она определенно что-то ищет там. Ее шикарное тело двигается по комнатам, заглядывает в углы… на это стоит посмотреть, а? – Я не смогу, – сказал Питер. Бурбон, как масло, перекатывался в желудке. – Я думаю, – сказал Джим, – что нам пора двигать в сторону нашего транспортного средства. Питер очнулся стоящим на морозе у машины Джима: он никак не мог припомнить, почему он оказался в одиночестве. Он потопал ногами, покрутил головой и позвал друга: – Эй, Джим! Харди возник мгновением позже с акульей ухмылкой на лице: – Простите, что заставил вас ждать. Просто сказал на прощанье нашему другу, как нам понравилось его общество. Правда, он, кажется, не поверил, поэтому пришлось повторить несколько раз. Он продемонстрировал, так сказать, отсутствие заинтересованности. К счастью, мне удалось позаботиться о нашем питьевом довольствии на оставшуюся часть приятного вечера. – Он чуть расстегнул молнию куртки и показал горлышко бутылки. – Ты ненормальный. – Я не ненормальный, я хитер как лис – ты это имел в виду? – Джим сел в машину и, вытянувшись, открыл дверь Питеру. – Давайте вернемся к предмету нашего недавнего обсуждения. – Нет, тебе точно надо учиться в колледже, – сказал Питер, пока Джим запускал двигатель. – С твоими способностями трепаться тебе точно надо в «Фи Бета Каппа»[14]. – По правде, я частенько думаю о том, что из меня вышел бы классный адвокат, – удивил признанием Джим. – На-ка, глотни, – он протянул Питеру бутылку. – Что есть хороший адвокат как не первоклассный трепач? Вспомни старого Сирса Джеймса, чувак. Вот кто умеет вешать лапшу на уши… Питер вспомнил свою последнюю встречу с Сирсом Джеймсом – тот грузно сидел в своей машине, бледное лицо за бликом ветрового стекла. Потом почему-то вспомнилось лицо мальчишки, сидевшего на надгробии перед собором Святого Михаила. – Слушай, давай не будем с ней связываться? – попросил он. – Именно это я и хотел обсудить, – Джим совершенно трезвым взглядом посмотрел на Питера. – Мы остановились на том, что она бродит по дому и что-то ищет. Если мне не изменяет память, Кларабелла, я пригласил тебя взглянуть на это собственными глазами. Питер уныло кивнул. – И верни мне бутылку, если не знаешь, что с ней делать. Так вот. В этом доме что-то есть, согласен? Не желаешь ли узнать, что именно? В любом случае что-то такое затевается, а мы с тобой, старина, единственные, кто знает об этом. Я прав или не прав? – Но может… – ГОСПОДИ! – взвыл Харди, и Питер подпрыгнул. – Ты кретин! Ну что непонятного? Ей зачем-то нужен именно этот дом, и именно это единственный разумный вывод. – Думаешь, Робинсон ей мешал, и она избавилась от него? – Вот этого я не знаю. Я видел только, как он уплывает вниз, на пути. Черт-те что! Одно скажу: я хочу взглянуть на этот дом. – О нет, не надо, – взмолился Питер. – Да чего ты боишься? – возмутился Джим. – Она обыкновенная баба. У нее странные привычки, но она всего лишь женщина, Кларабелла. Вообще-то я не такой дурак, чтобы соваться в дом, когда она там. А если ты опять наложил в штаны – можешь проваливать прямо сейчас. Все дальше и дальше разматывалось темное пригородное шоссе, увлекая их в Милбурн. – А как ты узнаешь, там она или нет? Ты ж говоришь, она сидит в темноте ночи напролет. – Позвоним в дверь, чучело. У подножья последнего холма перед поворотом к городу Питер, уже чуть живой от волнения, взглянул на дорогу и увидел огни Милбурна: собранные в кучку в низине, они выглядели так, словно кто-то необъятной ладонью может запросто сгрести их в пригоршню. Милбурн выглядел случайным, временным, как палаточный городок кочевников, и, хотя Питер Барнс знал его на протяжении всей своей жизни – вообще-то это единственный город, который он знал, – сейчас он казался незнакомым и чужим. Затем он понял почему: – Джим. Смотри. В западной части города нет света. – Снегопад оборвал провода. – Но снег уже не идет. – Шел – когда мы сидели в баре. – А ты правда видел в ту ночь ребенка на крыше вокзала? – Не-а. Просто подумал, что видел. Это, наверно, был сугроб. Или старая газета, или что-то еще… Черт, Кларабелла, да как туда залезет ребенок? Сам знаешь, это невозможно. Если честно, Кларабелла, мне той ночью было страшненько… 7 Там, в городе, Дон Вандерлей сидел за письменным столом в западном крыле отеля «Арчер» и заметил, как внезапно темнота упала на улицу за окном его номера; настольная лампа по-прежнему горела; и Рики Готорн удивленно раскрыл рот, когда его гостиная погрузилась в темноту и Стелла попросила зажечь свечи; именно в этой части города свет гас по меньшей мере дважды каждую зиму; и Милли Шин, идя за свечами, услышала медленный стук во входную дверь, к которой она никогда-никогда, ни за что, никогда в жизни не подойдет; и Сирс Джеймс, которого в библиотеке темнота застала врасплох, услышал быстрые веселые шажки по лестнице и убеждал себя, что это ему показалось; и Кларк Маллигэн, уже две недели крутивший фантастику и фильмы ужасов и вконец одуревший от зловещих образов – можешь это показывать в своем кинотеатре, но никто не заставляет тебя смотреть, – запустив очередной ролик, вышел из «Риальто» подышать свежим воздухом и увидел во внезапно обрушившейся темноте мужчину, волчьими скачками несущегося куда-то через улицу, со страшной поспешностью, со зловещей целью («Мужик, никто тебя не заставляет смотреть эту муть…»). Взлом, часть вторая 8 Джим остановился за полквартала до дома: – И какого черта свет погас… Они оба смотрели на темный фасад здания, на голые, без занавесок, окна, за которыми не было ничего – ни силуэта, ни огонька свечи. Питер Барнс думал о том, что видел Джим Харди: о теле Фредди Робинсона, планирующем на заросшие бурьяном железнодорожные пути, и о маленьком-мальчике-которого-там-не-было, но который сидел на крыше и на надгробном камне. Потом пришла мысль: «Я тогда был прав. Страх отрезвляет». Он поднял глаза на Джима и заметил, как тот напряжен от возбуждения. – Я думал, она все равно никогда не включает свет. – По мне, так лучше бы его не отрубали, – Джим содрогнулся и оскалился в ухмылке: – В таком местечке, – он показал на респектабельные трехэтажные дома по соседству, – наша дамочка постаралась бы слиться с окружением и, возможно, не стала бы выключать свет, чтобы никто ничего не подумал. – Он склонил голову набок. – Помнишь дом на Хавен-лейн, в котором жил старый писатель, Эдвард Вандерлей? Ты ходил когда-нибудь мимо него ночью? Все дома вокруг освещены, а в доме Вандерлея темно, как в могиле. Жуть берет. – Меня от этого дома жуть берет, – признался Питер. – И, кроме того, это незаконно.