— Я тоже клянусь, что никому не расскажу, — подал голос Валера. Ева с Ликой присоединились к клятве. Произносимые ими слова ощущались так, будто имели вес и объем. Ева впервые испытывала подобное. — Отлично, — удовлетворенно произнес Никита, стоило им замолчать. — Надеюсь, никому не нужно напоминать, что бывает с теми, кто забывает данную клятву? — Можно напомнить, — нервно усмехнулся Валера. — Забывший клятву забывает себя, — заученным тоном озвучил Никита, а потом повернулся к Лике и сухо сказал: — Верни мой кулон. — А как мы откроем двери? — спросила она. — Эту дверь вам открою я. — А дальше? — А дальше это не мое дело, — пожал плечами Никита, глядя ей в глаза. — Нет, так не пойдет, — заявил Жаров. — Ты еще не понял? — Никита оттолкнулся плечом от камня и выпрямился во весь рост. Он был чуть выше Женьки. — Вы здесь ничего не решаете. Мой отец опрометчиво пообещал, что вы уйдете. Его воля будет выполнена. Ты считаешь, что я должен помочь вам добраться прямо до дома? — Да, это было бы честно. — Да что ты знаешь о честности? — рассмеялся Никита. — Уходите, пока я не передумал. Он протянул руку к Лике ладонью вверх в ожидании возвращения своего кулона. — А как ты можешь нам помешать? — вдруг спросил Валера и направился к скале. Столб огня взметнулся перед ним, заставив отскочить назад. — В следующий раз Корвин не будет так добр, и ты просто сгоришь, — спокойно сказал Никита. — Он на вас очень зол. А я буду свидетельствовать отцу, что это была вынужденная мера, потому что вы угрожали моей жизни. Так что не испытывайте его терпение. — Так, — Женька потер висок и посмотрел на шапку-невидимку, которую сжимал в руке. — Мы в тупике. Какой нам смысл уходить, чтобы вечно блуждать по коридорам без возможности открыть проход в свой мир? — А здесь мы через три дня станем другими людьми и вообще не захотим возвращаться, — Ева посмотрела на Никиту, пытаясь найти в его лице хоть каплю сочувствия, но ее не было. — Сын Кощея, — вдруг подал голос Блуд, и Никита посмотрел на него ничего не выражающим взглядом, — оставь человечкам то, что у них при себе, а я взамен дам тебе вот это. На подрагивающей руке Блуда лежало каменное яйцо. С Никиты мигом слетела вся невозмутимость. — Откуда оно у тебя? — севшим голосом спросил он и потянулся было к яйцу, но Блуд растаял в воздухе. — Дай слово, сын Кощея, — сказал он, материализуясь на большом валуне. Черная тень метнулась в его сторону, и Ева, не успев толком подумать о последствиях, представила себе последнее, что она наколдовала: тяжелую деревянную лестницу. Лестница соткалась из воздуха между Блудом и вороном, и ворон, врезавшись в нее с оглушительным грохотом, кулем свалился на землю. Лестница тут же обмоталась вокруг него, как недавно каминная полка, — только капли воды сверкнули в воздухе. Как же легко было колдовать в этом мире, какой счастливой Ева при этом себя чувствовала, несмотря на опасность, мокрое платье и полную неопределенность в будущем. На миг мелькнула мысль остаться здесь, но Ева тут же отмела ее прочь. Нет, она вернется домой и сделает все, чтобы с такой же легкостью колдовать там. Волшебство займет свое законное место в ее мире. Никита шевельнул рукой, и лестница рассыпалась в пыль. Жаров рядом с Евой шумно сглотнул, и они переглянулись, ожидая справедливой кары за содеянное. В этот миг Ева чувствовала, что они с Женькой даже дышат в унисон и что так же в унисон колотятся их сердца. Вот что значит совместная волшебная работа. — Дай слово, что они уйдут! — повторил Блуд, в то время как ворон поднялся с земли и встряхнулся. — Нельзя забрать силой то, что стало причиной проклятия. И ты прекрасно это знаешь. — Мне все равно, никчемное отребье! — каркнул ворон. — Корвин, — спокойно сказал Никита, и ворон, поджав под себя лапу, поскакал прочь от камня. Его правое крыло волочилось по земле. Ева почувствовала стыд. Он ведь просто хотел вернуть то, что было украдено у его хозяина. Впрочем, Женька тоже хотел вернуть то, что было украдено. «А всего-то нужно было ничего ни у кого не красть!» — зло подумала Ева. — Я даю слово, что позволю им уйти, оставив при себе все, что у них сейчас есть, — отрешенным тоном произнес Никита и вытянул руку. — В обмен ты возвращаешь это яйцо. Блуд несколько секунд смотрел на яйцо так, будто ожидал, что оно вот-вот оживет и проклятие падет. Черты его принялись мигать с чудовищной скоростью, и снова, как и прежде, все чаще появлялось сморщенное озлобленное лицо, которое ему не принадлежало, но со временем должно было стать его истинным. Погладив яйцо, будто оно было живым, Блуд бросил его Никите. Тот легко его поймал и засунул в сумку на поясе. — Прощайте, — сказал Никита, ни на кого не глядя, и направился к ворону, затихшему в высокой траве у тропинки. Блуд шагнул с валуна, как с обрыва, и Лика вскрикнула. — Я не расшибусь, человечек, — зло усмехнулся Блуд, становясь на землю. — Это было бы слишком просто. — Спасибо вам, — едва слышно сказал Валера. — Мне не нужна твоя благодарность, человечек. Я сделал это не для тебя. Я хочу еще чуть-чуть побыть собой. Тем собой, которого с каждым вдохом все меньше. Блуд отдал самое дорогое, что у него было, за то, чтобы они смогли вернуться. Наверное, это действительно отсрочит тот день, когда он окончательно превратится в озлобленное уродливое существо, а после станет дорожной пылью. Вот только Еву это не устраивало. По ее щекам потекли злые слезы. Так не должно быть! Женька осторожно сжал ее плечо в знак поддержки. Ева скользнула по нему рассеянным взглядом и заметила, что нагрудный карман его куртки для верховой езды топорщится. — Что там у тебя? — всхлипнув, спросила она. — Это? — Жаров хлопнул себя по карману. — Кубик. Там выложить забыл, а теперь не выбросишь же его. Наверное, надо этому отдать. Женька кивнул в сторону Никиты и вытащил кубик из кармана. Ева перевела взгляд на Блуда, который мог вот-вот исчезнуть, и, не оставляя себе шанса передумать, выхватила кубик из Женькиной руки. В конце концов, волшебство должно служить добру. А иначе какой в нем смысл, если просто смотреть на то, как рядом творится несправедливость? Кубик взлетел высоко в небо. Рядом охнул Женька. — Я желаю, чтобы с Блуда было снято проклятие! — звонко выкрикнула Ева. — Чтобы он вновь стал самим собой! А взамен отдаю свой волшебный дар! Небо было ярко-синим, а облака казались мягкими пуховыми перинами. На их фоне черный дым, поваливший от волшебного кубика, выглядел уродливой кляксой, оставленной нерадивым художником. Костяной кубик не упал на землю. Он сгинул там, в черном сгустке тьмы. — Ты ненормальная, — выдохнул рядом Женька. — Ты… Ты… Ева повернулась к Блуду, по лицу которого текли слезы. По юному растерянному лицу. — Получилось! — воскликнула Ева. — У меня получилось! У него глаза прозрачные, как ручей! Блуд закрыл глаза ладонями. Его маленькое худенькое тело сотрясалось от рыданий. Взгляд Евы упал на стоявшего в стороне Никиту. Тот смотрел на нее так, будто в первый раз на его глазах кто-то сотворил волшебство. Блуд вдруг бросился к Еве и крепко обнял ее за пояс, заставив покачнуться и отвести взгляд от сына Кощея. Ева обняла в ответ его хрупкие плечи. — Вам лучше поспешить, человечки, — прошептал Блуд, отстраняясь. — Не оглядывайтесь, когда будете уходить, чтобы этот мир вас больше не звал. — С тобой теперь все будет в порядке? — спросила Ева, стирая со своего лица слезы радости. Да, радости. Она ведь сотворила самое главное волшебство в своей жизни. — Теперь да, — кивнул Блуд, глядя на нее ясными голубыми глазами. — Поспешите. И помните: ни за что не оглядывайтесь. Валерка схватил Еву за руку и потащил к горе. Лика уже открыла пузырек с лунным светом и, чуть наклонив его, провела горлышком по каменному склону. Ева ни на миг не усомнилась в том, что у Лики все получится. Потому что в этом мире знали цену обещаниям. Лунный свет заструился по камню, и стоило ему добежать до земли, как раздался скрежет и скала разломилась ровно по серебристой дорожке. — Прощайте! — крикнул Блуд. — Прощай! — закричали они хором, шагая в сумрачную прохладу пещеры и уже слыша плеск, с которым на дне черного озера закручивалась Спираль вечности. Ни один из них не оглянулся. Кажется. Эпилог Возвращение в школу