— Ты их утопил! — закричала Ева. — Человек, в чьих руках лунный свет, не может погибнуть. К тому же, если бы хоть один из них утонул, здесь бы уже давно плясали русалки. Образно говоря, конечно. Но пели бы и веселились точно. Да и самих утопленников что-то не видать. А знаете почему? Ни Ева, ни Валера не ответили, но Никиту это не смутило: — Потому что они свалили домой. — Ага. Ты бы явно так и сделал, поэтому судишь по себе, — вскинув подбородок, заявил Валерка. — Хватит! — каркнул ворон. — Довольно ты разговоров с ними вел. Если так уж не хочешь их убивать, пусть остаются здесь. Заберешь, как выйдет срок. Там уж они никуда не денутся. Пошли за остальными. Перед Евой вдруг взметнулось алое пламя, и они с Валеркой, отшатнувшись, едва снова не грохнулись на пол. — Корвин! — предостерегающе произнес Никита. — Я понимаю твое желание их убить. И ты в своем праве. Но отец позволил им уйти. Не нужно навлекать его гнев. — Думаешь, потеря шапки не вызовет его гнев? Мальчишка! Никита вздохнул и молча направился к стене. Он взмахнул рукой, и рядом с ним появилась деревянная лестница. Приставив лестницу к люку, он, как и в прошлый раз, проверил ее прочность, а потом шагнул на нижнюю ступень и на миг оглянулся. В его взгляде было разочарование. Все так же не говоря ни слова, Никита выбрался из подземелья, и ворон вылетел за ним, напоследок взмахнув крыльями перед лицами Евы и Валеры с такой немыслимой силой, что их отбросило к стене. — Что будем делать? — спросил Валера, когда люк со скрежетом захлопнулся. — Мне кажется, он не оставит нас здесь на три дня. Мы же умрем от голода. — Он? Не оставит? Ев, он псих! Она покачала головой. Холодная коса скользнула по шее, и Ева попыталась отжать волосы. — Мы можем поискать дорогу или кого-нибудь призвать. Только в прошлый раз здесь была всякая нечисть, — дрожащим голосом закончила она. Валерка провел ладонью по стене, потом смахнул с руки капли и не очень уверенно произнес: — Может, она вся сбежала подальше от того апокалипсиса, что Никита тут устроил. — Как ты думаешь, Лика с Женькой смогли выбраться? Живые Лика и Женька были в любом случае лучше, чем утонувшие, поэтому Еве нравилась эта мысль. Не нравилось только то, что их отсутствие здесь подтверждало слова Никиты: «Дружба заканчивается, когда в игру вступает личный интерес». Но разве это правда? — Женька должен вернуть шапку дяде. Это важно, — глухо сказал Валера, будто, как и Ева, мысленно спорил с самим собой. — Вы вообще офонарели, так о нас думать? — раздался позади возмущенный голос Жарова, и Ева не успела ничего сообразить, как оказалась почти висящей на Женькиной шее. Кажется, она даже взвизгнула от радости, что они живы, что они не ушли. — Вы где были? — спросил радостный Валерка. — Да под шапкой. Непонятно? — Лика выглядела одновременно счастливой и расстроенной. — Вы все слышали? — посерьезнев, спросил Валера. — Угу. Капец он странный. Я вообще не понимаю, что он творит, — преувеличенно бодрым тоном сказал Женька, неловко коснувшись Евиного плеча, и та поспешно выпустила его из объятий. — Зря радуетесь, глупые человечки, — раздался рядом с ними голос Блуда. — Сын Кощея не дурак, что бы вы себе ни думали. Он дождется нас у горы. — А есть другой путь? — спросил Валера, оглядывая каменный мешок, в котором они сгрудились. — Из подземелья — да, а из нашего мира — нет. Идемте, — Блуд двинулся по коридору с видом смертельно уставшего человека. Еву кольнула совесть: они втянули его в авантюру, которая его вообще не касалась. Кажется, не только она думала об этом, потому что все шли за Блудом в понуром молчании. Путь давался непросто. Вода нанесла в подземелье песка, мелких веток и камушков. Сырая одежда липла к телу и, казалось, весила целую тонну, а от холода коченели мышцы. Но, странное дело, стоило взглянуть на сияние лунного света в кулоне, который несла Лика, как усталость и холод будто отступали. Истинное волшебство. Вскоре они вышли к очередному люку в потолке, и все оглянулись на Еву. Та, зажмурившись, представила себе лестницу, которую наколдовывал Никита, и пожелала, чтобы она очутилась здесь. Было непривычно осознавать себя частью слаженно работающей команды, каждый член которой отвечал за что-то свое. Непривычно, но очень классно. Пространство будто поплыло и дрогнуло, а следом за этим тяжелая деревянная лестница грохнулась на пол, зацепив не успевшего отскочить Валеру. — Прости, у меня это плохо контролируется, — пробормотала Ева, но Валерка уже поднял лестницу и приставил ее к люку. — Все круто! — улыбнулся он. На улице оказалось неожиданно светло, и в первый момент им даже пришлось зажмуриться. Прохладный ветер налетел, заставив всю компанию задрожать от холода. — Где мы? — стуча зубами, спросил Женька. — За теми деревьями тропинка, ведущая к пещере, — указал дорогу Блуд. А Ева воскликнула: — Вы почти не мельтешите! Смотрите, — обратилась она к друзьям. Однако никто, конечно же, не понял, о чем она. Зато Ева в изумлении уставилась на настоящие черты Блуда: юные, уставшие и немного испуганные. — Я не понимаю, о чем ты, — огрызнулся Блуд, и его черты начали меняться, но гораздо медленнее. — Проклятие не могло пасть. Яйцо еще у меня. Он достал из-за пазухи камень, некогда бывший яйцом жар-птицы, и внимательно на него посмотрел. — Оно — самое дорогое, что у меня есть, — наконец сказал он. — Только оно может вернуть мне настоящего меня. — Покажите мне его поближе, — неожиданно попросил Валера, и Блуд нехотя передал ему яйцо. — В книге про жар-птицу было сказано, что она живет в замке Кощея и охраняет его самое дорогое сокровище, — зачем-то сказала Ева. — Ну, в сокровищнице даже окон не было. Как там могла спокойно жить жар-птица? — задумчиво пробормотал Женька, разглядывая камень на Валериной ладони. — Ребят, а вы понимаете, что это? — медленно произнес Валера. — Что для Кощея — самое дорогое сокровище? Что хранится в этом яйце? — Да ладно? — выдохнул Женька, подаваясь вперед. — Кажется, нам есть теперь чем торговаться с Никитой, — злорадно воскликнула Лика. — Но ведь тогда я не смогу вернуть его жар-птице и не сниму проклятие, — негромко произнес Блуд, и с Ликиного лица исчезла победоносная улыбка. — Мы что-нибудь придумаем, — решительно заявил Валерка и без колебаний отдал яйцо Блуду. Тот спрятал его за пазуху, и черты его лица вновь замельтешили. 🎲 Конечно, Никита их ждал. Глупо было даже надеяться на обратное. Он больше не выглядел веселым и беззаботным, и от этого Еве стало немного грустно, а еще, пожалуй, страшно. Было ясно, что игры закончились. Никита стоял, прислонившись спиной к большому валуну, который остался здесь с памятного им камнепада, и взгляд его темных глаз был очень серьезным. — Хотите ли вы уйти? — медленно произнес он, и это прозвучало слишком церемонно для простого вопроса. — Да, хотим, — ответил за всех Жаров. — Пусть ответит каждый. Искренне. И, Ева, помни: никаких вопросов. Ева торопливо кивнула и подумала об Илье, который ждет ее звонка, о маме, которая ненавидит волшебство, и о папе, который его так самозабвенно любит. — Я хочу уйти, — сказала она. — Я тоже хочу уйти, — эхом отозвался Валера. Никита перевел взгляд на Лику. Пауза затягивалась. — Знаешь, я хочу уйти, — вдруг сказала Лика. — Я хочу жить там, где мне говорят правду. Никита зло рассмеялся и покачал головой. — Правду… Вы наивные человечки, — произнес он. И услышать от него это «человечки» было почему-то очень обидно. — Оставляйте здесь шапку и можете уходить. Только сперва дайте клятву, что никому не скажете ни слова о том, что увидели в Тридевятом царстве. Никита обвел их тяжелым взглядом. — Клянусь, что никому не расскажу о том, что здесь увидел, — медленно произнес Женька.