— Ты о чем? — Ева сжала Ликину руку, и Лика, нахмурившись, оглядела комнату, а потом, понизив голос, сказала: — Никита, конечно, не говорил, что это секрет, но я думаю, лучше не стоит об этом всем рассказывать. Ева торопливо кивнула, мол, нема как рыба, а Лика продолжила: — Он когда-то был Никитиным учителем. Вернее, не только Никитиным, а учил всех сыновей Кощея, а потом провинился перед Кощеем, и на него… — Подожди! У Никиты есть братья? — Да, вроде как их трое братьев. Никита самый младший. Где остальные, я не знаю. Никита явно не хочет об этом говорить. В общем, Кощей проклял Корвина, и тот стал птицей насовсем. Ужасно, конечно, но если он и в человеческом обличье был таким душным, то Кощея тут сложно осуждать. Ева посмотрела на все еще танцующие тени. Она понимала желание Лики оправдать Кощея, Никиту и все их сказочное царство, но превращать кого-то в птицу навеки лично ей казалось несправедливым. — Мне кажется, это ужасно. Если за провинность просто наказывать, не давая шанса все исправить, — это же тупик, разве нет? Разве это сделает мир лучше? Лика пожала плечами и тоже посмотрела на тени. — Не знаю. Скорее всего, Кощей давал шансы. Ты вдумайся: он же бессмертный, а значит, столько всего успел повидать и наверняка за столько лет научился принимать верные решения. — А мне кажется, когда долго живешь, многое успеваешь забыть. Как быть человеком, например. На это Лика ничего не ответила. А Ева подумала о Никите. Тот был живым и веселым. Унаследовал ли он бессмертие отца или хотя бы долгую жизнь? Сколько лет ему удастся сохранять в себе человеческие черты? — Корвин сообщил Никите, что вы искали библиотеку, — наконец нарушила молчание Лика. — Завтра нам ее покажут. — Круто, — пробормотала Ева. Ее предположение о том, что ворон передаст их разговор Никите, ожидаемо подтвердилось. 🎲 Западная башня оказалась высокой. Нет. Не так. Она оказалась очень высокой. Настолько высокой, что на триста восемьдесят шестую ступень — Валерка зачем-то их считал — Ева опустилась без сил и заявила: — Все, дальше без меня. — Да ладно? Ты сдашься? Вот так? В шаге от победы? — шедший первым Никита выглянул из-за поворота, куда успел увести его очередной виток лестницы, и отбросил со лба взмокшую прядь. — Ты уверен, что в шаге? — Валера сполз по стене на триста восемьдесят восьмую ступень. — Ну, почти. Но вы же сами туда хотели. А путь к знаниям не бывает прост. Подъем! Ева посмотрела на Женьку, стоявшего на две ступени ниже, несчастным взглядом. Тот тоже отбросил со лба влажную челку и уверенно заявил: — Громова, это всего лишь какая-то лестница. А там наверху книжки. Книжечки твои любимые. И все про волшебство. Этот гад определенно знал, как вдохнуть в Еву силы. Придерживаясь за стеночку, Ева поднялась на трясущиеся ноги. — Триста девяносто, — возвестил Валера. — Ой, хватит, а? Без тебя тошно, — простонала шедшая перед Валерой Лика. — Не сбивай. Я хочу знать, сколько тут ступеней. — Ровно пятьсот пять, — раздался из-за поворота голос Никиты. — То есть этот гад знал и триста девяносто ступеней наблюдал за Валеркиными стараниями? — вполголоса уточнил Жаров. Еву же волновало другое. — Пятьсот пять минус триста девяносто — это не «в шаге»! — заорала она, и ее крик пошел гулять эхом по башне. — Ой-ей. Твое счастье, что Корвин не с нами. А то пришлось бы тебе весь путь с начала отсчитывать, да еще с парой неподъемных фолиантов под мышками, — прокомментировал на ходу Никита. — Тебе уже приходилось? — спросила у него Лика. — И не раз. Жаров оказался прав. Книжки. Книжечки. Их здесь были тысячи, а может, десятки тысяч. В большой круглой комнате вдоль всех стен от пола до самого потолка, который терялся где-то в вышине, тянулись полки с книгами. Галереи, похожие на гигантские кольца, располагались друг над другом и соединялись множеством лесенок. Эта картина немного напомнила Еве самый первый зал, в котором они оказались, выйдя из своего мира. Тот тоже тянулся ввысь, а еще там было множество дверей, ведущих, по словам домового, в разные миры. А здесь было множество книг, каждая из которых сама по себе была отдельным миром. — Сколько же тут книг, — прошептала Ева, завороженно глядя на полки. А ведь у них так мало времени осталось. На сколько их приглашал Никита? На неделю? Да она бы тут всю оставшуюся жизнь прожила среди такого богатства. — И все про волшебство, — прокомментировал едва дышавший Валера, указывая Еве на ближайшую книгу, которая лежала на круглом деревянном столике прямо у входа. На обложке золотым тиснением было выдавлено: «История Тридевятого царства, том 2». — А сколько всего томов? — спросила Лика. — Было двадцать семь. Но первый, восьмой и, кажется, двадцать третий утеряны. — У Тридевятого царства такая бурная история, что для ее изложения понадобилось двадцать семь томов? — поинтересовался Жаров. Ответить Никита не успел — в раскрытое витражное окно влетел ворон и сел на широкий каменный подоконник. Сперва Еве показалось, что это Корвин, и она, вспомнив свой вопль на лестнице, приготовилась выслушать лекцию, но потом поняла, что этот ворон крупнее. А еще у него на шее висела золотая цепь. Сколько же народу хозяин замка успел проклясть, находясь в дурном расположении духа? Если бы они были одни, Ева непременно сказала бы это вслух, но кто его знает, кто залетел к ним на этот раз. Никита при виде ворона удивился, а еще заметно напрягся. Птица взмыла вверх и, сделав круг под потолком, спикировала вниз. Лика вздрогнула и прижала руку к груди. У Евы и у самой сердце оборвалось, когда птица черным камнем рухнула с огромной высоты. Однако ворон в последний момент расправил крылья и опустился на сиденье широкого кресла, стоявшего рядом со столиком, на котором лежал том по истории Тридевятого царства. — Прости, отец. Меня не предупредили о твоем возвращении. Мы немедленно уйдем, — быстро проговорил Никита и склонил голову. Лика и Валера одновременно попятились, а Ева осталась стоять, даже когда Женька потянул ее за рукав, чтобы она тоже отступила. Как можно уходить, когда перед ними настоящий Кощей? Сколько человек во всем мире видели его вживую? И были ли такие вообще? Мысль о том, что, возможно, подобная встреча заканчивалась для «счастливчиков» не очень хорошо, Еве в голову почему-то не пришла. Черный, густой то ли дым, то ли туман взвился над креслом, и это наконец заставило Еву отшатнуться и врезаться в Женьку. Несколько секунд темнота клубилась и вращалась, а потом из нее соткался человек в черном костюме с тяжелой золотой цепью на шее. Той самой, что секунду назад висела на вороне. Человек закинул ногу на ногу, и на его высоком сапоге блеснула шпора. — Здравствуйте, гости дорогие, — с улыбкой сказал он. — Здравствуйте, — первым опомнился Валера и склонил голову, совсем как Никита. — Здравствуйте, — в один голос ответили Лика и Женька. А Ева молчала, не в силах выдавить из себя ни слова. Да, на нем не было плаща. Был черный костюм для верховой езды: сюртук и брюки. При нем не было меча. Меч хранился в углу оружейной комнаты, укрытый мороком от любопытных глаз. Но одного взгляда Еве хватило для того, чтобы понять: перед ней тот самый человек, который вывел ее из леса десять лет назад. Тот, кого мама велела забыть. Тот, кого психологи, к которым водили Еву, считали плодом ее воображения, вызванным глубокой психотравмой. Кощей улыбнулся ей, а Женька ткнул в спину, призывая не тупить. — Здравствуйте, — выдавила Ева. — Спасибо, что… — Ш-ш-ш, — сказал Кощей, и она замолчала. Мысль о том, что у них есть общая тайна, почему-то ее не испугала. В эту минуту Ева была счастлива, потому что путь длиной в десять лет все-таки привел ее к разгадке. — Как вам в наших краях? — спросил хозяин замка и встал с кресла. Он оказался очень высоким. Еве, хоть сейчас ей было далеко не четыре, пришлось задрать голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Его темные волосы вились так же, как у Никиты, и достигали плеч. Он не был худым и изможденным, каким его обычно изображали, и, встретив его где-нибудь в своем мире, Ева ни за что не подумала бы, что перед ней Кощей Бессмертный. — Здесь очень красиво, — подала голос Лика, и мужчина повернулся к ней. — И… Весело… — Она смутилась и замолчала. — А тебе тоже здесь по нраву? — спросил Кощей у Евы, и та смогла лишь кивнуть в ответ, разглядывая его во все глаза. Это снова вызвало его улыбку. — Как много ты успел показать нашим гостям? — обратился Кощей к сыну. — Часть замка и озеро, — четко ответил тот. В эту минуту Никита не выглядел расслабленным и веселым хозяином замка. Скорее, солдатом перед лицом командира. И эта метаморфоза была удивительной. — Да, я уже наслышан, что человечков пыталась сманить русалка. Как жаль, что добро многие принимают за слабость. Позаботься о том, чтобы вход в ближний круг был закрыт для всего ее рода на ближайшие два века.