Никита вытащил из сумки два пузырька. Несколько секунд вглядывался в них, положив рядом на ладони, а потом неожиданно спросил: — Кто из вас понял, что Женя в подвале? — А что? — с подозрением спросил Валера, не спеша раскрывать карты. Никита внимательно на него посмотрел. Валера не отвел взгляда. — Понятно, — вздохнул Никита. — Нет, справедливо, конечно. Доверять вам мне не с чего, но от того, признаетесь ли вы, на кого не подействовал морок Яги, зависит Женина жизнь. — На меня, — без раздумий сказала Ева и тут же стушевалась под оценивающим взглядом Никиты. — Только птицу и зверя, которые на нас нападали на поляне, я увидела. Так что, может, он и работает. — Не, охранный морок на всех действует. Это не то. Тем более, если спасаться бегством сквозь ловушки. Главное, что ты в избушке сумела отличить правду от лжи, пока этот ее петух жареный голосил три положенных раза. — Петух? — переспросила Лика. — Ну, не петух, конечно. Сирин. Не люблю я его просто. У меня к нему личное, — отмахнулся Никита и протянул Еве ладонь: — Выбери, какой пузырек тебе больше нравится. — Никакой, — быстро ответила Ева. — А они разные? — уточнил Валера. — Для Евы должны быть, — ответил Никита и серьезно на нее посмотрел. — Ну? — А зачем? — не унимался Валера. — Я потом объясню. — И мы должны будем тебе поверить? — Валера сложил руки на груди, всем своим видом выражая непримиримость. — Не, ну вы можете, конечно, не верить, но выбора у вас особого нет. — Откуда ты здесь взялся? — прищурилась Лика. — Здесь? — насмешливо уточнил Никита, обведя рукой их импровизированный шатер. — В доме Бабы-яги, — Лика сверкнула на него убийственным взглядом, призванным показать, что ей плевать на его юмор. — Так за вами пришел. — Откуда ты узнал, что мы там? — не сдавалась Лика. — Ты была такой милой в академии, — обезоруживающе улыбнулся Никита, и Лика густо покраснела. — Да брось ты их уже и полетели домой, — скрипуче произнес ворон, и все, кроме Никиты, дружно вздрогнули, потому что, отвлекшись на пузырьки, о птице попросту забыли. — Да придется, похоже, — вздохнул Никита. — Вот этот мне нравится больше, — решилась Ева. Оставаться на произвол судьбы в месте, о котором они ничего не знают, ей совсем не хотелось. Пока Никита выглядел наименьшим из зол. — Отлично! — Никита поднес пузырек к глазам, будто пытаясь рассмотреть жидкость на свет. — Я бы тоже выбрал этот. Но мне в этом смысле доверять нельзя. — А в каком-то можно? — с приторно вежливой улыбочкой уточнила Лика, хотя ее щеки все еще были пунцовыми. — Хорошее чувство юмора, — похвалил ее Никита и посоветовал: — Замрите. Потому что, если пролью хоть каплю, нам не поздоровится. Никита поднял выбранный Евой пузырек вверх, и ворон ловко перехватил его клювом. Второй пузырек Никита открыл, осторожно поднес к бледным Женькиным губам и наклонил. Спустя секунду на горлышке пузырька стала собираться капля серебристой жидкости. Никита смотрел на нее напряженным взглядом и, кажется, не дышал. Ева тоже задержала дыхание. Капля стала размером с ноготь мизинца, а потом сорвалась с горлышка и полетела вниз. Стоило ей коснуться Женькиных губ, как из серебристой она стала черной. — Фух, — выдохнул Никита. — Повезло. Жидкость скользнула по губам Жарова, и вверх потянулся черный дымок. — Что происходит? — забеспокоился Валера. — Мертвая вода, — пояснил Никита и, закупорив пузырек, убрал его в поясную сумку. — Мертвая? — выдохнули в унисон Ева и Лика. — Ну да. Нужно же нам его оживить, — пожал плечами Никита, продолжая внимательно наблюдать за Жаровым, пока они трое сверлили его взглядами. — А, короче, смотрите, — Никита встрепенулся, наконец сообразив, насколько странно прозвучали его слова, — все, кто попадает к Яге и слышит три крика Сирина, засыпает навек. А это что-то вроде летаргии. Такое вечно пограничное состояние между жизнью и смертью. Если просто дать живой воды, то оболочка у него оживет, а сам он застрянет на пороге Ирия. — Ирий — это райское место? — вспомнила Ева Валерины объяснения. — Типа того. Поэтому сперва нужно его убить мертвой водой, а потом уже оживить. — Ты убил его сейчас? — Валера резко толкнул Никиту в плечо, и тот, не ожидав этого, влепился спиной в ствол дерева. Первое, на что обратила внимание Ева, — взгляд Никиты, который вмиг стал таким, что она испугалась за Валеру, а вторым была черная тень, метнувшаяся сверху. Ворон спикировал на Валеру, метя когтями в лицо. — Корвин, нет! — крикнул Никита, выбрасывая вперед руку. Огромный ворон взмахнул крыльями и, изменив траекторию полета, уселся на руку хозяина, которая тут же опустилась под его весом. — Вот так делать никогда не нужно. У Корвина есть плохая привычка: он сначала бьет, а потом разбирается. Никита подставил птице ладонь, и ворон бросил на нее второй пузырек. Сжав пузырек, Никита погладил ворона по блестящему крылу костяшками пальцев и посмотрел на Валеру. — Да, я его убил, а сейчас оживлю. Иначе все равно было нельзя. Ворон спрыгнул с его руки на землю и уставился на Валеру, склонив голову набок. Его черный глаз неестественно блестел. Валера передвинулся ближе к Еве, и та ободряюще сжала его плечо. В эту минуту она уже не верила в то, что Никита в этом мире — меньшее из зол. Не подозревающий о ее утраченном доверии Никита открыл второй пузырек и повторил ту же процедуру, что и с первым. Только на этот раз сорвавшаяся с горлышка серебристая капля, коснувшись Женькиных губ, стала красной. — Фух. Не люблю я эти игры с одинаковыми пузырьками, — тряхнул волосами Никита и, закупорив пузырек, убрал его в сумку. — Минут через пять будет как новенький, — пояснил он и уселся у дерева, приготовившись ждать. Лика подползла поближе к Женьке и склонилась над его лицом, словно собиралась запомнить все детали его воскрешения. Ева же в ужасе смотрела на Никиту, только сейчас осознав в полной мере, что, если бы она перепутала пузырьки, Женька никогда бы не очнулся. Почувствовав ее взгляд, Никита поднял голову. — Что? — спросил он. — Я ведь могла перепутать пузырьки, — сглотнув, выдавила Ева. — Ну не перепутала же, — пожал он плечами. — К тому же я и сам склонялся к той же последовательности. Просто я плохо различаю эти дурацкие пузырьки. — То есть на тебя морок действует? — в тоне Валеры прозвучало удовлетворение. — Морок Кощея действует на всех. Здесь как раз очень интересно то, что на кого-то он мог не подействовать, — Никита с задумчивой улыбкой посмотрел на Еву, и та поспешно отвернулась. Ей определенно перестал нравиться его интерес. — Как ты узнал, что мы у Бабы-яги? — нарушила тишину Лика. — Так все, кто попал сюда, у нее зависают. Она же проводник в этот мир. Я, правда, был уверен, что никто из вас сюда не сунется. Это ж совсем надо без мозгов быть. Спасибо Корвину, он со своей вечной паранойей все за мной проверяет. Он-то и принес новости. Ева потерла висок, чувствуя, что голова идет кругом. — Я одного не пойму. Женьку ты зачем выкрал? Ладно шапку, но Женьку? — Валера смотрел на Никиту суровым взглядом. Выглядело бы это гораздо более впечатляюще, если бы при этом он без конца не поправлял нервным жестом свои очки. — Да ничего я не крал! — возмутился Никита. — Тем более Женю! Алё! Ладно бы вон Лику или Еву. А то нашел, что предъявить. Я просто ушел, потому что мне было нужно. — В смысле «ушел»? Ты хочешь сказать, что ты ушел сюда, а Женька сам пошел за тобой? — спросила Ева, стараясь не повторить цвет лица Лики от того, как просто Никита заявил, что гипотетически она стоила того, чтобы ее похитить. — Ну да. Сама у него спроси. Он вон уже оживает. Ева опустила взгляд на Женьку и поняла, что даже не отдавала себе отчета в том, насколько бледным он был, пока не увидела его теперешний цвет лица. Женька выглядел совершенно нормально. У него даже губы порозовели. Ева осторожно коснулась его руки и почувствовала тепло кожи. — Фантастика! — выдохнула Лика, тронувшая Женьку за вторую руку. — Волшебство, — пожал плечами Валера, будто его совершенно не удивила произошедшая метаморфоза. Женькины ресницы вдруг затрепетали, и с его губ сорвался короткий выдох. — Не спи — замерзнешь, — нарушил торжественность момента Никита и легонько толкнул Женьку в плечо.