— Вы уверены, что это хорошая идея? — спросила Ева, нервно оглядываясь по сторонам. Вблизи избушка выглядела, мягко говоря, негостеприимно. Бревна растрескались от старости, крыша перекосилась, на стене под стрехой висел череп какого-то крупного животного с намотанными на него разноцветными нитями. А еще на полянке было так сумрачно, будто, пока они шли по лесу, успел наступить вечер. — Я не уверена, — сказала Лика. — Чё-то вблизи она мне не нравится. — Ну, если Женька там, то нам придется войти, — нервно заметил Валера, разглядывая избушку. — А он там? — Ева повернулась к Блуду и заметила, что черты его лица опять бешено мельтешат. — Там, человечек, — нехотя, будто против воли, ответил Блуд. — Нужно только с Ягой поладить. — А вы уверены, что она договороспособная? — неизвестно у кого уточнила Лика. — Я уже ни в чем не уверен, — устало сказал Валера и обратился к Блуду. — А как принято с Бабой-ягой разговаривать? — Так знамо как: почтительно, в пояс кланяясь. Не то мигом жабой станешь. Словно в подтверждение его слов со стороны болота раздалось многоголосое кваканье. — Только не говорите, что это всё незадачливые путники, — поежилась Лика. — Избушка-избушка, повернись ко мне передом, а к лесу — задом, — громко сказал Валера. От звуков его голоса где-то снялись с ветвей птицы, жабы на болоте разом затихли, но на этом изменения во внешнем мире закончились. Избушка так и осталась стоять. — Может, вы попробуете? — обратился Валера к Блуду. — Пробовать должен тот, кто будет просить Ягу об услуге. — Может, я? — предложила Лика и, не дожидаясь ответа, звонко произнесла: — Избушка-избушка, стань ко мне передом, а к лесу — задом. Всегда хотела это сказать, — уже тише добавила она. Но снова ничего не произошло. — Валер, а может, ты ее развернешь? — предложила Лика через пару минут разглядывания задней стороны избушки. — С ума сошла? — опешил Валера. — Это тебе не листочек по парте двигать. Я с теми дверьми-то наверняка накосячил. Еще тут не хватало… — Кстати, а мы здесь вообще не пробовали колдовать, — заметила Ева. — Ни тогда, в болоте, ни вообще. — Так не помогло бы, — хмыкнул Блуд. — Ваша сила против высшего волшебства ничто. Ева почувствовала раздражение. Она всю жизнь мечтала стать настоящей волшебницей, она тайком от родителей приехала в школу волшебства, и теперь ей говорят, что ее волшебство какое-то не такое. — Избушка-избушка, стань ко мне передом, а к лесу — задом, — четко произнесла Ева, мысленно представляя, как избушка поворачивается на этих своих длинных, серых от старости куриных ногах. Несколько секунд ничего не происходило, а потом избушка покачнулась, заскрипела, и над ней поднялось облако пыли, словно поворачивалась она в последний раз лет сто назад. Жабы на болоте заквакали так громко, будто пытались перекрыть этот треск. Вороны в лесу подняли карканье, дубы зашумели листьями. Вроде бы на фоне всех остальных звуков их не должно было быть слышно, но Ева ясно слышала, как могучие ветви скрипят в унисон с растрескавшимися бревнами избушки. Еве пришло в голову, что, если бы Лика дотронулась до бревен, выяснилось бы, что они дубовые и именно из этого леса. Медленно, будто нехотя, избушка начала поворачиваться, раскачиваясь на своих нелепых ногах. Лика попятилась назад, Валера остался стоять, но пригнулся к земле и отвернулся, будто ожидал от избушки пинка. Развернувшись, избушка с почти совиным уханьем плюхнулась на землю, резко подогнув ноги. Лика с испугом посмотрела на Еву. — У тебя получилось, — озвучила она очевидное. — А дальше что? Ева понятия не имела, что дальше, но и Лика, и Валера смотрели на нее так, словно ожидали, что она пойдет вперед. И Ева пошла. Не потому, что была храброй — у нее колени подгибались на каждом шаге, — а потому, что друзья ждали от нее именно этого. Крыльца у избушки не было — только низкий порожек под покосившейся дверью. Ева протянула руку и собралась было постучать, как ее взгляд упал на этот самый порожек. В левом углу темно-зеленый болотный мох точно повторял форму сердечка с отгрызенным краем. — Смотрите, — шепнула Ева, но друзья, кажется, не услышали. Блуд что-то пробормотал, и Ева повернулась к нему. Черты его лица снова менялись с такой скоростью, словно кто-то стирал его личность раз за разом. Еве вдруг пришло в голову, что это ведь очень странно даже для волшебного существа. — А почему вы все время меняетесь? — спросила она, чтобы хоть немного оттянуть момент встречи с Бабой-ягой. Блуд посмотрел на нее странным взглядом. Ева на миг испугалась того, что, возможно, этот вопрос был оскорбительным. Кто поймет эти местные правила? Однако голос Блуда был скорее удивленным, чем сердитым, когда он спросил в ответ: — Как меняюсь? — Ну, ваше лицо… Блуд непонимающе на нее уставился, и Ева повернулась к Валере за поддержкой: — Как это лучше объяснить? — Что объяснить? — уточнил Валера. — Ну, что у него все время черты лица меняются. — У кого? — осторожно спросил Валера. — Да у него, — указала она на все еще недоуменно глядевшего на нее Блуда. Валера озадаченно потряс головой, словно пытался вытрясти из нее Евин вопрос, чтобы не приходилось искать на него ответ, потому что ответа у него явно не было. — Лика, ты видишь, что у Блуда все время меняется лицо? — шепотом спросила Ева. Лика очень внимательно посмотрела на Блуда. Тот глядел в ответ исподлобья и мелькал так, что Еве пришлось на миг прикрыть глаза, чтобы отдохнуть от этого калейдоскопа. — У него обычное лицо, если не считать цвета глаз. Ева потрясенно уставилась сперва на Лику, а потом на Блуда. Черты его вдруг перестали сменяться. На Еву смотрел человечек с немолодым, перекошенным злобой лицом. — Но как?.. — начала было она, и тут Блуд исчез. Просто растаял в воздухе. — Ничего себе, — выдохнула Лика. В этот момент дверь избушки скрипнула, заставив их дружно отпрянуть. Ева поскользнулась на мокрой траве и непременно упала бы, если бы Валера ее не подхватил. Дверь, распахнувшись, явила пустой проем, потом качнулась, будто под порывом ветра, — раз, другой. — Кого тут нелегкая принесла? — раздался скрипучий старушечий голос из глубины избушки. Глава 16 В гостях у Бабы-яги В сказках Бабу-ягу изображали старой, уродливой, неопрятной, одетой в рванье. Но на пороге избушки появилась пожилая женщина с белым платком на голове и в темно-синем платье, поверх которого был повязан серый фартук: мятый и с влажными пятнами, как будто об него только что вытерли руки. Ничего уродливого в ее лице не было. Она выглядела скорее строгой. Как Мария Марковна. — Здравствуйте, — подал голос Валера. — Мы ищем своего друга. Баба-яга шагнула с порога, и Лика шарахнулась в сторону, однако Яга направилась прямиком к Валере. Тот неожиданно не стал отступать. — Дай руку, человечек, — сказала она, и Валера после секундных колебаний протянул ей руку. Его пальцы подрагивали. Баба-яга развернула его руку ладонью вверх и покачала головой: — Глупый ты, человечек. Тебе не следовало сюда приходить, — произнеся это, она повернулась к Лике, и та попятилась. Яга же неожиданно ей улыбнулась: — А вот тебе здесь понравится. Ну идемте. С этими словами она направилась в избушку, даже не взглянув на Еву. Лика проводила взглядом женщину и озвучила то, что, кажется, подумали все: — Мне это не нравится. Еще и Блуд исчез. Хотя выглядит она вполне себе мило. Я себе ее гораздо страшнее представляла. — Мы можем повернуть назад, но я не думаю, что мы выйдем из этого леса, — утерев пот со лба, пробормотал Валера. — Давайте только держаться вместе, — жалобно попросила Ева. Внутри избушка выглядела точно как в сказках: небольшая и мрачная. Из мебели у Яги были стол, две лавки, шкаф в углу да большая печка. С потолка свисали связки трав, сушеные грибы и какие-то узелки. В углу топорщилась в разные стороны прутьями метла. Зато здесь неожиданно пахло хлебом, и у Евы от голода заурчало в животе. — Садитесь, — махнула Баба-яга в сторону стола. — Куда? — уточнил Валера и с подозрением покосился на печь.